Через несколько минут в мягкой земле, усыпанной хвоей, появились неплохо замаскированные окопчики, едва ли различимые со стороны шоссе. Один из них занял сам Ефремов. Перед собой прапорщик поставил верный ПКМ, заботливо почищенный, смазанный, с заправленной лентой. Под рукой было еще две коробки, каждая на сто патронов. Но главным калибром прапорщика был гранатомет РПГ-7. Напарник Ефремова, младший сержант по фамилии Гончар, тащил на плече четыре кумулятивные гранаты ПГ-7ВЛ, похожих на конические дубинки, а также одноразовый гранатомет РПГ-18 «Муха», вконец устаревший, но не переставший быть от этого эффективным. Ну и, разумеется, автомат с приличным боекомплектом и рацию, старую, тяжелую, но работавшую — и это был самым важным.
— Витек, закурить есть? — поинтересовался Ефремов, поудобнее устраиваясь на дне неглубокого окопа. — Ждать-то, поди, придется долго. Я прикинул, минут через тридцать здесь японцы появятся, не раньше.
— Угощайтесь, товарищ прапорщик! — боец протянул помятую пачку «Беломора», и Ефремов, вытащив сигарету, прикурил, с наслаждением затянувшись. — А если они здесь не пойдут? Другой дорогой?
— Так нет их, дорог-то, здесь больше! Тут они пойдут, голубчики! Никуда от нас, на хрен, не денутся!
Ждать подтверждения своих слов Ефремову долго не пришлось. Звук моторов, далеко разносившийся в опустившейся на сопки тишине, прапорщик услышал задолго до того, как на шоссе появились разрисованные пятнами камуфляжа бронемашины. А когда они выползли из-за поворота, дорога уже оказалась под прицелом полудюжины РПГ.
— Всего две? Чего-то маловато, — протянул Гончар, покосившись на командира.
Ефремов, поднеся к губам микрофон, нажал на клавишу передачи, произнеся:
— Это разведка! Пропустить, огня не открывать! Сигнал к атаке — зеленая ракета!
Никто не ответил, но прапорщик знал, что приказ услышан. И сам, не теряя времени, засунул в казенник сигнального пистолета СПШ цилиндр ракеты — не хватало еще привлекать внимание японцев лишними переговорами.
Дозор, трехосная бронемашина, что-то типа БРДМ-2, с большой плоской башней, и громоздкий, угловатый восьмиколесный БТР, на крыше которого был установлен, словно в насмешку, единственный пулемет на турели, обогнул сопку, исчезнув из поля зрения, но звук моторов не смолкал, и через пару минут из-за поворота потянулась колонна.
— Явились, сучьи дети! — со злым азартом прошептал Ефремов. — Так, что тут у вас? Ага, головной танк, еще танк, бэтээр, БМП, еще БМП… — он перечислял проезжавшие мимо на небольшой скорости машины, нацелившие стволы пушек и пулеметов в сторону склона. Прапорщик насчитал десяток колесных и гусеничных боевых машин, по российским штатам мотострелковая рота. Но на этом колонна не закончилась. — Так, это что за хреновина? КШМ что ли? Она, точно! Об-на, еще и самоходка!
Командно-штабная машина, вооруженная лишь двумя пулеметами на турелях, зато утыканная антеннами, точно еж, и подпиравшая ее зенитная установка с парой длинноствольных автоматических пушек, калибром наверняка миллиметров тридцать, как не сорок, привлекли особое внимание прапорщика. Первая — потому что велик был соблазн уничтожить начальство, хотя бы на время лишив японцев управления, и под это дело перебив их, растерянных, побольше. А ЗСУ была опасна своей огневой мощью, пожалуй, после танков именно она была самым серьезным противником, а может, даже и более серьезным, чем танки, афганские «духи» бы наверняка согласились с этим. Ну, танками есть, кому заняться.
— Сержант, к бою! Готовь «Муху»!
Сам Ефремов взвалил на плечо заряженный РПГ-7, приникнув к наглазнику прицела, через который в деталях видел выбранную в качестве цели гусеничную БМП с плоской широкой башней, из которой торчало жало автоматической пушки, двигавшееся из стороны в сторону, словно хоботок комара, учуявшего кровь.
Прапорщик вскинул сигнальный пистолет, нажав на спуск, и зеленый шар ракеты взмыл над сопкой с шипением и искрами. И в тот же миг Ефремов выстрели из гранатомета. По ушам ударил грохот, отозвавшийся звоном в голове, а к БМП устремилась кумулятивная граната ПГ-7ВЛ с бронепробиваемостью до полуметра стальной брони. Отмечая свою траекторию дымным жгутом, граната ткнулась в борт бронемашины, и мощный взрыв разорвал ее коробчатый корпус на куски, срывая башню и отшвыривая ее в овраг.
Одновременно выстрелил из своего легкого РПГ-18 и Гончар, метивший в колесный бронетранспортер. «Муха» не подвела, БТР вспыхнул, и кто-то, охваченный огнем, вывалился из распахнувшегося кормового люка, чтобы, пробежав несколько метров, упасть на обочине и уже не вставать.
— «Коробка», прием! — Ефремов кричал в микрофон рации, вызывая экипаж Земцова. — Гаси танки! Как принял? По танкам — огонь!
Звук выстрела прапорщик, конечно, не услышал, Т-80Б все же стоял у подножья сопки, в полукилометре примерно. Зато Ефремов увидел, как от попадания в борт кумулятивного снаряда вспыхнул японский «Тип 90», большой, угловатый, с широкой квадратной башней. Второй танк резко сдал назад, и выпущенный по нему Земцовым снаряд лишь взрыл землю, ломая асфальт.
А с вершины сопки были гранатометы. Первый залп вывел из строя полдюжины бронемашин, некоторые от детонации боекомплекта взорвались. Кроме РПГ-7 вниз по склону посылали гранаты легкие «Мухи», прихваченные вторыми номерами расчетов.
— Гончар, заряжай!
Ефремов дождался, когда напарник вставит в ствол до упора выстрел, и, поймав в прицел уцелевшую чудом КШМ, нажал на спуск. Снова грохот, такой, что все остальные звуки словно враз пропали, снова дымная струя маршевого двигателя, и вот топорщившаяся штырями многочисленных антенн «Тип 82» взрывается, вспыхивая, как свечка.
Уцелевший танк выстрелил во все стороны дымовые гранаты, и шоссе затянула молочно-белая пелена, в которой лишь едва угадывались очертания боевой машины. Грянул выстрел, и японский снаряд разорвался на склоне сопки, чуть выше укрытия Т-80. танк Земцова в ответ тоже выстрелил, промахнувшись. Вольфрамовая игла подкалиберного снаряда, выпущенного в упор, метров с пятисот, пронзила дымовую завесу, улетев невесть куда.
А тем временем на обочину выползла, разворачивая щерившуюся стволами спаренных пушек башню, зенитная установка. Раздался громкий треск, словно рвали какую-то плотную материю, и поток снарядов хлестнул по вершине сопки.
— Заряжай! — крикнул Ефремов, когда несколько выпущенных японцами снарядов разорвались в полусотне метров перед его окопом. А еще несколько, в этом прапорщик не сомневался, накрыли позицию другой «двойки». — Живее, твою мать!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
