— А я не стану отбирать у вас лицензию на занятие вашим никчемным ремеслом. Хотя мой начальник уже очень давно рекомендует мне это сделать. Хоб, я серьезно! У вас есть связи на Ибице. Вы можете разузнать все, что необходимо. А пока что, не хотите ли вы позвонить Мариэль и сообщить, что задерживаетесь?
— Да ну ее к черту! — сказал Хоб. — Пусть себе бухтит!
— Вы отважный человек, Хоб Дракониан! — улыбнулся Фошон.
Глава 6
На следующее утро, едва Фошон успел сообщить о смерти Бауэра его ближайшему родственнику, брату, живущему в Англии, инспектору позвонили из нью-йоркской полиции. Звонил лейтенант Гериг, с которым Фошон несколько раз уже разговаривал. Они обменивались информацией и сотрудничали в работе по борьбе с международным наркобизнесом, в обход Интерпола, о котором оба были весьма невысокого мнения.
Покончив с официальными любезностями, Гериг сказал:
— Фошон, я к вам вот по какому делу. Мне попался любопытный случай, и я хочу знать, не сталкивались ли вы с чем-то подобным. Поначалу я решил, что это опиум…
Если вы в Нью-Йорке, и вам нужен опиум, отправляйтесь в Чайнатаун. В начале XIX века Китай два раза воевал с англичанами именно затем, чтобы воспрепятствовать ввозу опиума в страну. Но англичане настояли на своем: надо же было куда-то сбывать продукцию индийских маковых плантаций! А простым китайцам опиум нравился. Поначалу столицей торговли опиумом был Кантон, потом Шанхай, позднее Гонконг. Но к семидесятым годам прошлого века ситуация переменилась. Зачем возиться с опиумом — раскуривать трубку, делать пару затяжек, потом выбивать трубку — и начинай сначала, — когда можно получить многократно усиленный эффект от героина? Сделать героин — раз плюнуть, а рынок куда шире, чем рынок опиума. Потом вошел в моду кокаин, и времена натуральных наркотиков кончились. В двадцатом веке десятки Чайнатаунов, разбросанных по всему миру, сделались главными рынками сбыта опиума. И прочих экзотических натуральных наркотиков. Поэтому лейтенанта Герига совсем не удивил тот факт, что в одной из дыр, которые растут как грибы в районе Четем-сквер — только успевай выщелкивать! — был найден труп неизвестного, скончавшегося от передозировки наркотика.
— Но это был не опиум, — сказал Геригу сержант, прибывший на место раньше лейтенанта. Они стояли на углу Восточного Бродвея и Клинтон-стрит, и лица их попеременно делались то синими, то красными в свете полицейских мигалок.
— Откуда вы знаете? — спросил Гериг.
— А вы взгляните на того мужика, — ответил сержант. — Зрелище малоприятное, но поучительное. Он в квартире 15-А.
Гериг вошел в подъезд, поднялся по лестнице в пять ступенек, по бокам которой красовались две переполненные урны, набитые гнилыми апельсинами и китайскими газетами. Входная дверь с разбитым стеклом, затянутым прочной металлической сеткой, была отперта. За дверью — длинный коридор. Полопавшийся линолеум на полу, облупившаяся краска на потолке, тусклые лампочки свечей на сорок. У лестницы стояли две старые китаянки. Они что-то залопотали, указывая Геригу наверх. Гериг начал подниматься по обшарпанной лестнице. Унылые этажи, китайчата с раскосыми темными глазами, выглядывающие из-за дверей, закрытых на цепочку. Желудок у Герига протестующе выворачивался — лейтенанту всего месяц как прооперировали грыжу. В такие минуты, как эта, он не находил в своей профессии решительно ничего романтичного. Еще один этаж — четвертый, что ли? Смерть не считается с такими мелочами, как грыжа старшего лейтенанта полиции. Не говоря уж о варикозном расширении вен. На пятом этаже ждал китаец — мужчина средних лет в неопрятном белом костюме и панаме.
— Сюда, — сказал он Геригу, указывая на открытую дверь в конце коридора.
— Кто вы такой? — спросил Гериг.
— Мистер Ли, агент владельца здания. Мне позвонил жилец, и я сейчас же приехал.
— Откуда?
— Из Стайвезент-тауна.
— Надо же, вы добрались быстрее, чем я из первого участка!
Гериг направился к двери. Китаец в белом костюме последовал за ним.
— Лейтенант! — сказал он. — Можно вас на пару слов, прежде чем вы войдете?
Гериг обернулся. Могучий, крепкий мужчина, он был почти вдвое крупнее Ли, и, во всяком случае, на голову выше его.
— Что вы хотите, Ли?
— Я только хочу сказать, что ни владелец здания, ни жильцы не имеют никакого отношения к произошедшему.
— Не рановато ли вы начали выкручиваться? — поинтересовался Гериг. — По-моему, вам еще никто никаких обвинений не предъявлял.
— Пока нет, — вздохнул Ли. — Но ведь предъявят же!
Гериг вошел в дверь квартиры номер 15-А. Комната, где он очутился, явно отражала чье-то представление о рае. На полу — красно-синий турецкий ковер. Стены оклеены бумажными обоями под парчу с изображениями восточных мудрецов в высоких шляпах, переходящих реку по мосту. Вдоль двух стен тянутся низкие диванчики. На потолке — хрустальная люстра, рассеивающая по стенам яркие зайчики света. Комната была не очень просторная, но ее зрительно увеличивало огромное зеркало во всю стену. Два низких столика полированного ореха, богато украшенных резьбой. Рядом с одним из диванчиков — подставка для журналов. На подставке два свежих выпуска «Плейбоя», отвечающих на традиционный вопрос: чем вы занимаетесь, когда пробуете новый наркотик?
— Уютная квартирка, — заметил Гериг. — И много у вас таких?
— Эта — единственная, — ответил мистер Ли. — Но ведь нет никакого преступления в том, чтобы человек обставлял свою квартиру так, как ему нравится?
— Эта квартира принадлежала покойному?
— Он снимал ее у мистера Ахмади, владельца дома.
— Ахмади? Итальянец, что ли?
— Иранец.
— И что, он владеет домом в Чайнатауне?
— А что в этом удивительного? — пожал плечами мистер Ли. — В наше время в Америке всем владеют иностранцы.
Гериг попросил показать, как пишется фамилия владельца, и записал ее и адрес в свой блокнот.
— Вы видели покойного?
— Видел.
— Это не мистер Ахмади?
— Нет, сэр. Определенно нет. Это жилец.
— У вас есть домашний телефон мистера Ахмади?
— Конечно. Только вы его не застанете. Он уехал в деловую поездку.
— В Иран?
— В Швейцарию.
— Все равно давайте.
Гериг записал телефон, потом сказал:
— Значит, за старшего тут вы.
— Послушайте, лейтенант! Я всего лишь управляющий. Никто не нанимал меня, чтобы кого-то тут убивать.
— Как звали покойного?
— Ирито Мутинами.
— Иранец?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
