По одну сторону от паланкина шли одетые в темные полушелковые одеянья с роговыми поясами слуги главнокомандующего, а сзади ехали шестеро всадников с верительными дщицами и столько же знаменосцев из его ближайшей охраны, готовые исполнить любой приказ господина. На знаменах выделялся иероглиф «Указ».
За ними ехали еще несколько десятков всадников на холеных конях. Сверкали дорогие седла, нефритовые уздечки и золотые стремена. Это были близкие ко двору делопроизводители, писцы и секретари – кичливые щеголи-баричи, заносчивый вид которых свидетельствовал об их похотливости и корыстолюбии. Что им до Указов Государя или Уложений Империи!
Сильно растянутый эскорт, достигнув ворот резиденции, по команде бесшумно удалился в сторону. Настала гробовая тишина. Никто даже кашлянуть не смел. Прибывшие на аудиенцию черной толпою выступили вперед и пали ниц у обочины.
Наконец приблизился и паланкин. «Встать!» – раздалась команда. «Повинуюсь», – хором ответили стоявшие на коленях. Их приветственные возгласы, казалось, достигли самых облаков.
Между тем с востока донесся оглушительный барабанный бой. Это, как вскоре выяснилось, прибыли с дорогими подарками все шесть командующих Военного ведомства, чтобы поздравить своего высокого начальника по случаю награждения его титулами Мужа Светлых заслуг,[1225] и Пестуна Государева, а его сына, осененного величием отца[1226] – чином тысяцкого. По сему случаю должен был состояться пир. Собралось множество певцов, играли музыканты. Но как только главнокомандующий вышел из паланкина, музыка утихла. Командующие приготовились было вносить подарки, но тут раздался клич стражников, разгонявших с дороги зевак.
К воротам стремглав примчался одетый в темное гонец с двумя красными визитными карточками в руке, которые он и вручил привратнику.
– Его сиятельство Чжан из Ведомства церемоний и его сиятельство академик Цай пожаловали, – объявил он.
Привратник немедленно доложил.
К воротам прибыли паланкины. Из них вышли в красных праздничных халатах с изображением павлинов на квадратных нашивках начальник Ведомства церемоний Чжан Банчан, препоясанный поясом из носорожьего рога, и украшенный золотым поясом советник Цай Ю. Оба проследовали в резиденцию, где после поздравления хозяина их угощали чаем и проводили до ворот. За ними с поздравлениями прибыли начальник Ведомства чинов Ван Цзудао, левый советник Хань Люй и правый советник Инь Цзин, которые были приняты с теми же почестями. Потом явились облаченные в лиловые узорные халаты с нефритовыми бляхами на поясах императорский родственник князь, Любящий страну, член Высшего военного и политического совета Империи Чжэн Цзюйчжун и государев зять, попечитель императорской родни Ван Цзиньцин. Лишь Чжэн Цзюйчжун прибыл в паланкине, двое других – верхом.
Наконец настал черед и шестерых командующих Военного ведомства. С приветственным возгласом, в строгом порядке чинно подъехали они к воротам резиденции. Первым восседал на коне полицеймейстер обоих гарнизонов сыскной полиции Сунь Жун, вторым – главный следователь Лян Индун, третьим – старший инспектор и правитель Столичного округа Тун Тяньинь, племянник Главнокомандующего Туна, четвертым – начальник караула тринадцати столичных ворот Хуан Цзинчэнь, пятым – начальник столичного гарнизона полиции и инспектор Императорского города Доу Цзянь и шестым – начальник полиции столицы Чэнь Цзуншань. На них были ярко-красные халаты и шапки, украшенные соболем и цикадой. Кроме Сунь Жуна, которому как Пестуну Наследника престола полагался пояс с нефритовыми бляхами, все остальные были препоясаны золотыми поясами. Они спешились у ворот и проследовали в резиденцию, имея при себе подарки – золото и шелка.
Немного погодя из помещения донеслись звуки музыки. Это командующие вместе с золотыми цветами и нефритовым поясом торжественно поднесли главнокомандующему кубок вина. В это время внизу у ступеней заиграли музыканты. Пение струнных и духовых инструментов гармонично слилось в дивную чарующую мелодию. Столы ломились то обилия яств. Казалось, огромными букетами распустились пестрые цветы. А в какой роскоши жил Главнокомандующий!
Только поглядите:
Он высшего ранга сановник. Один из тех ближайших к Государю. Целые дни в роскошных покоях царит тишина – не услышишь звона бубенца. По ночам стража у хором необъятных стоит с трезубцами наготове. В зеленых рощах и ярких цветниках ликует вечная весна. Переливаясь радугой, горят за шторами огни, не допуская ночи. Льется нежное благоуханье редчайших ароматов и душистых лилий. Тут и там стоят бесценные треножники с затейливым узором иль письменами древних. От жажды роскоши альков из бирюзы, а изголовья из драгоценного коралла. То донесется мелодичный звон нефритовых привесок и брелоков. То, погляди, слепит глаза скопленье золота в сиянии огней. Тигровые мандаты и яшмовые бирки[1227], грозное оружье и доспехи боевые у дверей – бросают в дрожь. Но звуки серебряных цитр и кастаньет из слоновой кости, представленья марионеток и лицедеев горячат кровь. Все утро на аудиенцию спешат аристократы, потомственная знать. Из года в год прогуливается он в обществе придворных и вельмож. Прикажет петь – и льются тысячи мелодий, одна прелестнее другой. Откроет перламутровую ширму – и явится тотчас дюжина красавиц – шпилек золотых. На покрывале красуются чилимы, лотосы, а в бассейне, людей нисколько не пугаясь, резвятся рыбок стаи. Высоко в клетках пред ширмою узорной щебечут миловидные пташки, веселый ведя разговор.
Где ж тут ему постичь тайны гармонии правленья! Одной заботою томим – как еще польстить, чем Государю угодить? И впрямь, он шуткой кровавую битву затеет, а хвастовством взбаламутит горы и моря. Указ фальшивый сочинит – и слышит восторги царедворцев. Его речам лукавым Сын Неба кивает головой. Везет он мрамор в Стольный град – и разоряет жителей по рекам Янцзы и Хуай. Он шлет Государю самшит – и пустеет казна, беднеет народ. Трепещут при Дворе, стенает вся земля.
Да,
Богатство с роскошью в тот час соединились,Гремела музыка, столы от яств ломились.
Угостив высокого начальника вином, командующие сели. Вышли пять музыкантов с цитрой, лютней, ксилофоном, красными костяными кастаньетами и запели так, что звуки их чистых голосов и дивных мелодий устремлялись ввысь и кружились средь балок. В тональности чжэн-гун[1228] они исполнили арию на мотив «Преисполненный стати»:
Они пели:
Ты теперь и богат и знатен,Государем самим обласкан.Из низов ты наверх поднялся,Получил высокую должность,В страхе держишь столичный округ.Как же ты, государев любимец,От князей принимаешь поклоны,Долг презрев, сострадание к ближним?!
На мотив «Катится расшитый мяч»:
Велишь копать пруды и водоемы,Возводишь внукам пышные хоромы,Где только можешь, ты скупаешь земли,Своим корыстным устремленьям внемля.Все блага у тебя давно в избытке,А вот соседа оберешь до нитки.На гибель обрекая непокорных,Талантов людям тоже не прощаешь,Зато льстецов ничтожных приближаешьДа поощряешь подхалимов вздорных.Ты справедливость на земле убил,Ты помутил и Сыну Неба зренье.Все люди четырех морей в смятеньи,Ждут: в сети Неба ты бы угодил.[1229]
На мотив «Поразительный сюцай»:
Ты радуешь государяУгодливой, льстивой речью,Мешаешь преданным, честнымОтчизну вести к расцвету.На лучших всегда клевещешь,«Деянья» твои ничтожны!..Как вылечить давний недуг,Чтоб сохранились устои?
На мотив «Катится расшитый мяч»:
Идешь тропой кривою Чжао Гао,[1230]Хитришь, коварный интриган, лукаво,Копируя Туань Гу – кровопийцу,[1231]Ты подло подсылаешь пса-убийцу.Уроки лжи берешь ты у Ван Мана,[1232]Двулично лицемеря неустанно.Копируя Дун Чжо,[1233] ведешь игру бесчестно.Оруженосцев окружен ты свитой,Сановников страшит суровый вид твой;А оды славят сладостно-прелестно.Хитро ульстивший тигра рыжий лис,Ты создал клику подлецов лихую,Карает правду острый меч втихую,А кривды океаном разлились.
Заключительная ария:
Драгоценные чаши, одни – именные,Другие – безвестные.Век в борьбе добродетельные и дурные,Лиходеи и честные.Что ты знаешь о вечных законах природы,Об истинах жизни?Есть разбойники – целые губят народыВ своей же отчизне,Придворные да высокосановныеПозорят халаты,[1234]Награды у них, полномочья верховные, –Жаль, заслуг маловато.Ты вот власть захватил и на слабых глядишьТак сурово и грозно.А в беде и раскаешься и заюлишь,Только тщетно и поздно…Обличить твои козни не хватит бамбука…Оголи хоть все Южные горы.Даже воды Восточного моря не смоютЗлодеяний твоих и позора!..
Осушив по три кубка, командующие выслушали певцов и стали откланиваться. Чжу Мянь проводил их до дверей и вернулся в залу. Музыка утихла, и дворецкий объявил о придворных. Главнокомандующий велел внести большой стол и расположился в покрытом тигровой шкурой кресле.
