– И тогда ты будешь выполнять все мои приказы?
– Да.
– Доставишь нас, куда я прикажу?
– Да.
– Никаких скрытых запретов?
– Никаких, насколько мне известно.
– Ставь свое послание, – приказал Консул.
Линкольновское лицо Мейны Гладстон закачалось посреди проекционной ниши в облаке пятен и искр, непременно сопровождающих мультипередачи.
– Рада узнать, что вы вернулись живым и невредимым из путешествия к Гробницам Времени, – сказала она Консулу. – Теперь прошу вас вступить в переговоры с Бродягами и только после этого вернуться в Долину.
Скрестив руки на фуди, Консул уставился на Гладстон. Солнце садилось. Считанные минуты отделяли Рахиль Вайнтрауб от небытия. Еще немного, и младенец, издав свой первый и последний крик, исчезнет.
– Понимаю, как важно для вас немедленно вернуться к друзьям, – продолжала Гладстон, – но ребенку вы ничем не поможете… Эксперты Сети заверили нас, что ни криогенный сон, ни фуга не смогут остановить развитие болезни Мерлина. Солу это известно.
Сидевший напротив Арундес тихо заметил:
– Это правда. Они экспериментировали не один год. Фуга убьет ее.
– …вы можете искупить свою вину перед миллиардами жителей Сети… – говорила тем временем Гладстон.
Консул наклонился к голограмме и подпер подбородок кулаком. Его буквально оглушил стук собственного сердца.
– Я знала, что вы откроете Гробницы Времени, – продолжала Гладстон. Ее печальные карие глаза смотрели прямо на Консула, будто видели его насквозь. – Прогнозисты Техно-Центра доказали, что ваша верность Мауи-Обетованной, верность памяти деда и бабушки пересилит все остальное. Пришла пора открыть Гробницы Времени, но только вы способны были включить устройство Бродяг, прежде чем они сами на это решатся.
– Все, сыт по горло, – сдавленным голосом произнес Консул и встал, отвернувшись от проекции. – Выключи сообщение, – приказал он кораблю, зная наперед, что тот не подчинится.
Мелио Арундес, шагнув сквозь проекцию, схватил Консула за руку своими сильными пальцами:
– Выслушайте ее. Пожалуйста.
Консул отрицательно покачал головой, но в нише остался.
– Случилось самое худшее, – сказала Гладстон. – Бродяги вторглись в Сеть. Небесные Врата в огне. Меньше чем через час волна уничтожения захлестнет Рощу Богов. Вы должны встретиться с Бродягами в системе Гипериона и вступить с ними в переговоры. Используйте все ваше мастерство и склоните их к диалогу с нами. Бродяги не отвечают на наши обращения по мультилинии и радио, но мы предупредили их о вашей миссии. Мне кажется, они вам по-прежнему доверяют.
У Консула вырвался стон. Он отвернулся, избегая сурового взгляда Гладстон, и ударил кулаком по крышке рояля.
– Дорогой Консул, счет пошел на минуты. Прошу вас, разыщите сначала Бродяг. А потом можете вернуться в Долину, если сочтете нужным. Кому, как не вам, знать, что несет с собой война. Если мы не сумеем напрямую связаться с Бродягами, погибнут миллионы. Решение принимать вам, но помните – это последний шанс добраться до истины и сохранить мир. Не отказывайтесь от него! Я свяжусь с вами по мультилинии, когда вы достигнете Роя…
Изображение Гладстон задрожало, потускнело и исчезло.
– Отвечать? – спросил корабль.
– Нет. – Консул мерил шагами пространство между «Стейнвеем» и проекционной нишей.
– За последние двести лет ни одному кораблю или скиммеру не удалось совершить посадку в Долине, не лишившись при этом экипажа, – вполголоса произнес Мелио Арундес. – Гладстон, видимо, известно, как опасен ваш план. Вряд ли, вернувшись в Долину, вы увильнете от Шрайка и доживете до встречи с Бродягами.
– Теперь там все по-другому, – бросил Консул, не глядя на археолога. – Приливы времени взбесились. Шрайк разгуливает, где ему заблагорассудится. Возможно, все эти странности с исчезновением экипажей тоже отошли в прошлое.
– А может, и нет. Корабль благополучно сядет в Долине, а нас на борту не будет, – возразил Арундес.
– Проклятие! – воскликнул Консул, резко обернувшись. – Вы же знали, чем рискуете, когда присоединились ко мне!
Археолог покачал головой.
– Вы неправильно меня поняли. Мне наплевать на опасность, если есть шанс помочь Рахили… Хотя бы увидеть ее напоследок. Но вы – дело другое. От вас, возможно, зависит судьба человечества.
Консул сжал кулаки и, словно зверь в клетке, заметался по каюткомпании.
– Сколько можно лгать! Я уже был пешкой в игре Гладстон. Она использовала меня… цинично… расчетливо. Послушайте, Арундес, я убил четырех ни в чем не повинных Бродяг, перестрелял одного за другим, чтобы включить их проклятую машину. Думаете, они встретят меня с распростертыми объятиями?
Темные внимательные глаза археолога были устремлены на Консула:
– А Гладстон уверена, что вам удастся найти с ними общий язык.
– Кто знает, что мне удастся, а что не удастся? И о чем на самом деле думает Гладстон? Гегемония и ее взаимоотношения с Бродягами меня больше не интересуют. Поймите вы это наконец! Все, что я могу сказать и тем, и другим: «Чума на оба ваших дома!»
– И вас не трогает судьба человечества?
– Я не имею чести быть знакомым с человечеством, – помолчав, сказал Консул. – Я знаю Сола Вайнтрауба. Рахиль. Женщину по имени Ламия Брон, которая сейчас при смерти. Отца Поля Дюре. И Федмана Кассада. И…
Его прервал спокойный, ясный голос корабля:
– Северный оборонительный рубеж космопорта прорван. Приступаю к заключительным предстартовым операциям. Пожалуйста, займите свои места.
Консул с трудом побрел к проекционной нише. Внутреннее силовое поле, включенное кораблем, резко увеличило свой вертикальный градиент, прижимая предметы к положенным им местам и защищая пассажиров куда надежнее, чем любые ремни или амортизаторы. В космосе его давление хотя и ослабнет, но сохранится, заменяя гравитацию.
В голонише появился столб тумана, а в нем – изображение окрестностей. Шахта и космопорт, быстро уменьшаясь, исчезли внизу, после чего линия горизонта и далекие горы подпрыгнули и закачались – корабль уворачивался от зенитных ракет. Несколько лучевых пушек попытались взять их в клещи, но внешние поля легко отразили атаку. Горизонт вдруг резко отдалился и выгнулся, а лазурное небо потемнело и через несколько секунд обернулось черной космической ночью.
– Место назначения? – спросил корабль.
Консул закрыл глаза. За его спиной зазвенели колокольчики, сигнализируя, что Тео Лейна пора перенести из реанимационной камеры в хирургический блок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
