В Маренго торговец задержался ровно на столько, чтобы купить другую одежду — дешевые штаны, сорочку и куртку, что подошли бы неудачливому ремесленнику — да еще новый билет. В тот же день Хармон укатил на юг Короны, в Джулианум, а оттуда — в Сердце Света герцогства Надежда, потом в Алеридан, а оттуда — обратно в Землю Короны, в Фаунтерру. В каждом городе он проводил не больше полудня, не отдаляясь от станций, что хорошо охранялись имперской алой гвардией. В каждом городе менял одежду, выбирая всякий раз невзрачную, малоприметную. Не тратя времени, покупал билет на тот поезд, что уходил в ближайшие часы — куда бы тот ни направлялся. Путешествовал всегда третьим классом — самым дешевым: две-три елены за билет, тридцать-сорок человек в вагоне. Под шорох каучуковых колес дни сменялись ночами. Он засыпал, взобравшись по лестничке на верхний ярус вагонной койки. Просыпался там же среди ночи, слушал сопение соседей и изо всех сил старался не думать ни о чем. Это не удавалось, он думал и хотел выть. Такой роскоши среди спящего вагона он не мог себе позволить — в лучшем случае, тихо всхлипнуть раз-другой. Проходило время, и он засыпал вновь, и вновь просыпался. На несколько часов сходил на твердую землю, переодевался, отдавал первому попавшемуся нищему прежнее шмотье — и снова садился в вагон. Лишь черный камзол с вышитым серебристым нетопырем Ориджинов, заштопанный и выстиранный Луизой, Хармон бережно возил за собой. Сам не знал, зачем. Это была слишком приметная вещь, чтобы надеть ее.
В Фаунтерре он подумал, что, пожалуй, уже достаточно запутал следы. Сколь ловки бы ни были монахи, никаки они не смогли бы проследить столь запутанный клубок пройденных путей. На всякий случай, взял еще один билет и тронулся в путь. Он даже не заметил, куда именно направляется поезд, и лишь по случайному разговору попутчиков понял: состав идет в Лабелин. Хармон проклял себя за невнимательность и сошел на первой же станции. Связываться с поездами больше не хотелось. В его памяти они состояли в слишком уж близком родстве с образом Полли. Наверное, от того в вагонах так скверно спалось.
Он нанял карету с извозчиком и парой охранников и двинулся на запад, к Альмере.
— Хорошо бы выехать на Серединный тракт — это лучшая дорога на запад, — посоветовал извозчик. — Надо пересечь Ханай, а затем взять южнее, тогда выйдем на него. Я знаю недорогую переправу в одном городке.
Хармон дал себя уговорить, и они прибыли в местечко с переправой. То оказалась Излучина.
Сейчас, сидя в знакомой издавна гостинице — той самой, где бесконечные три месяца назад Хармон получил письмо от графа Виттора, — он не хотел врать себе. Не случайно он оказался здесь, вовсе не случайно. Не в Серединном тракте дело и не в дешевой переправе. Дело — в тоске. Она грызла его день за днем, и еще сильнее — ночь за ночью. Жизнь переменилась. В новой жизни были поезда, золото и Светлая Сфера, отчего-то не греющая грудь. В прежней остались люди. Все, с кем Хармон провел столько лет подряд, сделались его врагами… либо мертвецами. Без них становилось по-собачьи одиноко. А пуще всех — без Полли. О ней страшно было даже думать. Подумаешь — и взгляд натыкается на острие болта, торчащее из девичьей груди. И чувство такое, будто торчит оно в тебе самом.
Причем здесь Излучина? Хармон не знал. Лишь смутно ощущал, что этот город может каким-то чудом исцелить его. Здесь все началось — возможно, здесь и должно окончиться?.. Тут он впервые увидел Полли — может быть, сумеет и позабыть ее? Мала надежда. Даже не надежда, а… Ну, нельзя же так дальше! Сколько можно грызться! Не виноват же я! Не виноват…
— Друг Хармон, — сказал человек, остановившийся у его стола.
Торговец подумал было, что снова липнет к нему докучливый хозяин гостиницы. Поднял голову, уже готовя на языке подходящее ругательство, и ахнул. Над ним стоял отец Давид.
— Отче!.. Какой судьбою! Быть не может!..
Хармон схватил его за руку и усадил за стол. Вот кто ему был нужен! Вот человек — может быть, единственный во всем подлунном мире — с кем стоило сейчас поговорить!
— Рад видеть тебя, Хармон Паула. Доброго тебе здравия, — радушно сказал Давид. Голос, впрочем, звучал устало.
— Ты не представляешь, отче, насколько я тебе рад, — сказал Хармон. Не то утверждением, не то вопросом добавил: — Ты жив?..
— Как видишь. Мор не справился со мною. К сожаленью, как и я с ним. Он взял всех, кого хотел, и с тем ушел.
Хармон не хотел говорить про сизый мор — и без того на душе тоскливо. Дабы свести в сторону, он стал рассказывать, что повидал в Маренго, Сердце Света, Алеридане и Фаунтерре. Он не видел, правда, почти ничего, кроме станций да вагонов. Зато слышал кое-что о летних играх, будущей помолвке владыки и свершившейся недавно ссоре императора с герцогом Альмера. Хармон принялся излагать все это, и на полпути понял, что слова выходят серыми и пустыми.
— У тебя ведь не это на душе, — догадался отец Давид.
— Не это, — сознался Хармон.
— Расскажешь?
— Сложно это, отче.
— Попробуй. Я пойму.
Нет, отче, не поймешь, — с горечью подумал Хармон. Что я могу сказать тебе? Я украл святыню и убил женщину. Даруй мне прощение, отче! Какой священник сможет это простить?
— Совсем сложно, отче… Может быть, ты расскажи сперва? Я вижу, что и у тебя на душе не легко.
Глаза Давида были усталы и печальны.
— Правильно видишь. Так и есть.
— Из-за мора? Много смертей повидал?
— Много… — морщины глубже врезались в лицо Давида. — Мор собрал большую жатву. Но и после него кое-что случилось.
— Плохое? Что произошло?
Священник поколебался.
— Знаешь Максимиановский монастырь в окрестностях Лабелина?
Хармон вздрогнул.
— Знаю. А что?
— Он сгорел.
— Как же так?! — Хармон привстал от удивления. — Пожар случился?
— Если бы пожар… На обитель напали неизвестные. Перерезали братию, вынесли все ценное, что было в монастыре, а затем подожгли его.
Торговец даже присвистнул.
— Вот так новость!.. Кто же это сделал? Солдаты герцога?
— С чего бы герцогу творить такое злодейство? — Давид глянул на Хармона с некоторой подозрительностью. — Нет, напротив, его светлость велел своим вассалам любой ценой разыскать преступников, обещал по пятьсот эфесов за каждую голову. Весь Южный Путь сейчас безумствует: рыцарские отряды рыщут по степям и лесам, допрашивают всякого, кто вызовет подозрение. Крестьяне напуганы, устраивают ополченские отряды. Мещане прячутся по домам.
— Какая жуть!.. — выдохнул Хармон, всеми силами стараясь не выдать облегчения. Подумать только! Сгорело проклятое логово, злодеи отправились на Звезду, можно больше не бояться преследования! Святая Янмэй, благослови тех, кто это сделал, кем бы они ни были!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
