Идти по нему оказалось не сложнее, чем по городской улице, главное – не смотреть вправо, в пустоту, а только влево, на проплывающую мимо каменную стену.
Хорст шел без особой спешки, слышал за спиной легкие шаги Илны и сопение Альфи.
– Вот и все, – сказал бывший сапожник, когда под ногами захрустели камни.
Осыпь простиралась далеко вниз и казалась застывшей рекой из сотен валунов цвета мышиной шерсти. Большие камни торчали из скопления маленьких, точно волны, кое-где выпирали уступы скал.
Хорст сделал первый шаг, переступил с одного валуна на другой. Услышал, как под ногой что-то с хрустом сдвинулось, и торопливо прыгнул дальше, на следующий камень.
Восстановил равновесие и сделал новый шаг. Тело быстро вошло в ритм спуска, рассудок послушно замолк, предоставив глазам выбирать, куда двигаться дальше, а ногам – переступать с булыжника на булыжник.
Когда очередной камень поехал под ногами, Хорст даже не успел испугаться. Легко перескочил на соседний, и на несколько мгновений замер, приводя в норму сбившееся дыхание.
Илна приостановилась, глянула с тревогой, но бывший сапожник успокаивающе махнул рукой, и дочь редара зашагала дальше. Протопал мимо Альфи, сосредоточенный и угрюмый.
Хорст осторожно двинулся следом.
Когда сверху донесся раскатистый грохот, бывший сапожник не сразу осознал, что именно происходит. Обернулся и в изумлении уставился на поднявшееся к небесам облако серой пыли.
– Обвал! – крик Илны хлестнул по ушам. – Бежим!
Хорст вздрогнул и бросился вниз, к торчащей из осыпи скале, за которой можно укрыться. Масса камней под ногами зашевелилась, как очнувшееся от дремоты живое существо.
Каждый судорожный вдох отдавал вкусом каменной пыли, истошно вопил что-то мчащийся рядом брат Ласти, Альфи прыгал по валунам, как страдающий ожирением горный козел.
Илна первой скользнула за скалу, наемник в последний момент оглянулся, мелькнуло его белое лицо с расширенными глазами. Хорст, которому до спасения оставались считанные размахи, рванулся вперед.
Ногу повело вбок, что-то ударило в спину, и он ощутил, что падает.
Успел выставить руки, хрястнулся локтями так, что боль стегнула до самых плеч, перед лицом оказалось что-то серое, шевелящееся, гул оползня надвинулся, стал оглушающим.
Хорст попытался встать, но ушибленные руки не послушались, смог лишь перевернуться на бок. Накативший камень саданул бывшего сапожника по ноге, другой зацепил спину.
«Неужели все?» – сил не осталось даже на то, чтобы бояться.
Чьи-то руки подхватили за ворот, затрещала ткань, Хорст ощутил, что его поднимают, а затем полетел. Успел разглядеть застывшего на месте брата Ласти, блестящее от пота лицо служителя, а затем с такой силой ударился обо что-то твердое, что захрустели ребра.
Все померкло перед глазами, голова загудела.
Подняв веки в следующее мгновение, как ему показалось, Хорст понял, что лежит на чем-то бугристом, и что его сильно бьют по щекам.
– Хватит, во имя Владыки-Порядка, – прохрипел он, открывая глаза.
– Очнулся, – облегчение появилось в темных глазах Илны, и девушка опустила руку. – Ты хоть цел?
– Да, – избитое тело ныло от пяток до макушки, но руки с ногами, судя по всему, остались целыми. – А что с ним… с братом Ласти?
– Плохо, – Илна отвела взгляд, – он не успел… отбросил тебя, сам прыгнул. Но несколько камней достали его…
– Где? – приложив невероятное усилие, Хорст ухитрился сесть.
Брат Ласти лежал неподалеку, над ним склонился Альфи. Бока служителя бешено вздымались, а хриплое, тяжелое сипение красноречиво говорило, с каким трудом ему дается каждый вздох.
– Он зовет вас, господин, – мрачный, как грозовая туча, наемник повернулся, во взгляде его мелькнуло что-то, похожее на укор.
– Меня? – Хорст поднялся, на дрожащих ногах двинулся к брату Ласти.
С первого взгляда бывший сапожник понял, что служителю не выжить – грудная клетка того была смята, как попавшее под колесо телеги ведро, одно плечо торчало выше другого, волосы слиплись от крови.
Хорст сжал зубы до хруста в челюстях, ощущая, как в груди ворочается нечто горячее, тяжелое, колючее. Попытался что-то сказать, но горло будто перехватило стальным обручем.
Брат Ласти поднял веки и под его чистым, спокойным, как летнее небо взглядом бывший сапожник вздрогнул.
– Не… вини… себя… – задвигались бледные губы, выдувая слова вместе с кровавыми пузырями. – Я… спас… хотя… должен… был… убить…
– О чем это он? – встревожилась Илна.
– Бредит, клянусь мошонкой Хаоса, – покачал головой Альфи.
– В Эрнитоне до конца не поверили, что я – Сын Порядка? – Хорст сморгнул.
– Нет… – брат Ласти улыбнулся, – ты… убедил… но мы боялись… что ты не выдержишь… сойдешь… с ума… Рехнувшийся Сын Порядка… хуже, чем… никакого… мир не вынесет… Поэтому я…
Он попытался шевельнуть рукой, гримаса боли перекосила лицо служителя. Из рукава некогда белого, а теперь серого балахона выпал короткий нож с блестящим лезвием и короткой рукоятью.
– Я… – брат Ласти дернулся, его выгнуло дугой. – Прости…
– Нет, – сказал Хорст, глядя, как стекленеет направленный в небо взгляд. – Нет! Нет!
От ударившей в живот и грудь боли перехватило дыхание, и через мгновение бывший сапожник понял, что ощущает терзания умирающего служителя, муки гибнущего тела.
Это разломившиеся на куски ребра брата Ласти все глубже вонзались в плоть, сердце захлебывалось, пытаясь толкать кровь по искалеченному телу, вопили от боли сломанные кости, и наползало черное оцепенение – предвестник смерти.
– Что с тобой? – через гул в ушах пробился обеспокоенный голос Илны. – Ты так побледнел!
– Я… – ответить Хорст не сумел.
Брат Ласти испустил последний вздох, и на бывшего сапожника точно обрушилась волна…
…он орал, пытаясь разрешиться от бремени, а ребенок разрывал ему чрево…
…он горел в огне, глотал дым, в последнем усилии пытаясь ползти…
…меч вонзался ему в живот, и булава опускалась на голову, сминая череп в кашу…
…чьи-то пальцы вцеплялись в горло, а незнакомые глаза смотрели с бешенством…
…клыки терзали плоть, а нос обонял запах шерсти и гнилого мяса …
…дерево рушилось сверху, чтобы перебить позвоночник…
… вода затекала в горло…
Хорста крутило и мотало в волнах боли, словно попавшую в поток веточку, и он умирал сотни, тысячи раз одновременно, от болезней и укусов, от ран и отсутствия воздуха в горящих легких.
Переживал боль всех людей, гибнущих именно в этот момент.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
