несколькими минутами дело не обойдётся, – Приглашайте родственницу в дом. Там и наговоритесь. И своего молодого человека пусть с собой прихватит, – подмигнул я Озерову, вставшему так, словно он от чего-то собрался защищать Бельскую.
Хорошая пара может получиться. Оба красивые, в меру родовитые, да и папаша у Озерова не прост. Владелец крупного столичного издательства – это, знаете ли, фигура. Как-то бы к себе их притянуть. Земель у меня много появилось, и такая Семья мне бы не помешала. Заманчивые перспективы вырисовываются.
Вот так я уже думать научился, по-хозяйски. Семейные пары, они понадёжнее некоторых будут. Это я про Шабалина намекаю, если кто не понял. Я ему, значит, баронство в управление дал, а он до сих пор тут в посёлке отирается. Не дело. Видеть я его всегда рад, но когда на подведомственной ему территории порядок образцовый установит, тогда пусть другими вопросами занимается. Знатный нагоняй он у меня получит, как только профессора уедут. А пока пусть их на себя отвлекает. К тому же и жить они у него устроились. Им там, видите ли, удобней научные диспуты до глубокой ночи проводить. Ну, так-то да. Бутылка шустовского в час на троих, чем не диспут.
Перед народом пришлось говорить мне. Благодарил, шутил, улыбался, как кинозвезда, или кинозвездун, короче – старался за всех троих.
Жёны в это время изображали из себя милых скромниц и раздавали детям конфеты с двух больших подносов, притащенных из дирижабля. То ли взрослые детей так вышколили, то ли ещё какая причина есть, но детки подходили степенно и чинно. Мальчики благодарили поклоном, а девчонки чуть ли ни книксен пробовали изобразить. Особенно умильно это выглядело у самых мелких крох.
Слова у меня закончились чуть раньше, чем конфеты у жён. Поискав взглядом Роальда Силантьевича, я подозвал его к помосту. Не Антона же заставлять говорить. Он и так тут рядом красный стоит, ожидая такого поворота событий. А о чём он говорить может? Вот и я про то же.
То ли дело мой алькальд. Мигом сориентировался и про план вечерних торжеств начал рассказывать. Ух, сколько интересного будет, оказывается. И хор, и хороводы, и фейерверки и русский мордобой. Да, да. Он именно так и сказал, поставив это действо между хороводами и соревнованием санных троек. А и пусть. Свадьба у меня или не свадьба. А какая же свадьба без драки бывает? Правда, про самый главный номер сегодняшнего праздника Роальд Силантьевич не обмолвился, так он ещё и сам про него не знает.
Дома, под чай и кофе, слушал последние столичные новости от Аленки и Антона. Дашка в это время болтала с Бельской, и время от времени кидала на меня угрожающие взгляды. Видимо Бельская рассказывала ей о том, что мы со Степаном про её нахождение у нас давно знали. Зря Дарья это делает. Нечего ей нос совать в вопросы безопасности.
– А твой Левинсон, того и гляди, скоро самым модным столичным кутюрье станет, – огорошила меня Аленка, от которой не укрылись наши с Дарьей переглядывания.
– Мой это какой? – уточнил я, – Молодой или старый?
– Молодой, конечно же, Эммануил. Я тебе журналы привезла. Там есть фотографии его костюмов. А в конце следующего месяца у него будет показ в Манеже, – пригладила мне жёнушка причёску двумя лёгкими движениями.
– Ага, с моими костюмом, значит, полный успех, а ваши платья, что, никто так не заметил? – не поддался я на подобие ласки. Я хоть и князь теперь, но парень простой. Одной причёской меня не возьмёшь.
– Ой, про это нам вместе с Дарьей нужно рассказывать, – всплеснула Алёнка руками, и нетерпеливо поглядела на болтающую Дашку, – Там та-акое творится. Это нам муж модный и современный достался, а большинству дам мужья даже думать о таких платьях запретили. Ты бы знал, как нам завидуют.
Зубами я скрипел тихо, мысленно, и про себя. И вовсе не потому, что в глазах большинства женатых мужчин я теперь выгляжу провокатором. Я бы и сам рад такие платья запретить. Решительно и бесповоротно. Нет, это надо же было такое выдумать, с голой спиной на люди выйти. Да ещё танцевать с кем-то в таком виде.
И ладно бы, приоделась так чья-то чужая жена. Я бы с пониманием отнесся, и посмотрел с удовольствием, даже потанцевал бы с ней, скорее всего, а тут мои, МОИ собственные жены!
Сам до сих пор не пойму, как и на чем они тогда так ловко смогли меня поймать, что я их в таком виде в зал выпустил. Ну уж теперь, дудки! Я уже опытный, и второй раз у них этот фокус не пройдет.
Надо будет изучить, как там монахини одеваются. И по плащику, по плащику им обеим заказать! По длинному такому, глухому, и чтоб в пол был.
Я как раз один подходящий фасончик знаю. Гоняли нас как-то раз в Академии по полигону в костюмах химзащиты. Вот там плащ, так плащ. Противогаз – это уже немного с перебором будет, а вот какую-нибудь чадру симпатичную, или паранджу к такому плащику в самый раз…
– А за нашего Куракина крепко взялись, – перебил Антон мои сладостные размышления о будущей женской моде, – Представляешь, половина его Клана в прокурорах и судьях устроилась, зато остальные в адвокатских конторах оказались.
– Чего? – не смог я сразу переключиться с видений о девушке в плаще, на суровые прокурорские будни, – А-а, понял. Одни садят, другие тут же отмазывают. Представляю, сколько денег они за такие услуги загребали.
– Сейчас их загребают. Разбегаются нынче куракинцы, как тараканы из-под тапка. За сутки пятнадцать арестованных, и ещё больше в бега ушли.
– Так правильно же. Была их пора – воровали, прошла – пусть сидят, – довольно цинично отозвался я о возможностях имперской службы безопасности. Далеко не всегда спецы-безопасники берутся за те дела, которые прикрывают шишки с серьёзным политическим весом. Понять их можно. Дел для расследований в Империи больше, чем достаточно, а свою личную карьеру на кон ставить никому не хочется. Но всё равно, лежат на пыльных полках папочки с делами, и понемногу, листик к листику, копится в них информация, дожидаясь критического часа.
– Представляю, какие теперь скандалы из-за вас и ваших платьев в добропорядочных семьях происходят, – повернулся я к Алёнке, решив всё таки вернуться к более важной для меня теме, чем разгон какого-то там прокурорского Клана.
– Из-за нас? Да это из-за тебя чёрт знает что творится! Вот чем ты думал, когда ко мне сватался? – тут же откликнулась жена, и Антон, как последний предатель,
