Причиной всего этого насилия было то, что Совет столицы не взял в расчет внезаконную систему. Когда внелегалы планируют захват, они действуют на основе консенсуса, четко выявляют свои общие интересы, собирают критическую массу, необходимую для практически полного занятия захватываемой земли, и создают систему привлечения новых членов поселений, при безусловном преимуществе местных жителей. Захваты, таким образом, имеют свою рабочую логику, определяющую возможность координации усилий, проектирования поселений, распределения участков, организации самозащиты и судопроизводства, ведения переговоров с властями, почему и бывают обычно успешными. К сожалению, подменив стихийную кооперацию поселенцев неким идеальным порядком, который, как мыслилось, определит все стороны жизни поселения, Совет убил эффективность захвата и исказил внутреннюю логику процесса. Захват уже не обсуждался, а одобрялся; поскольку общие интересы не были должным образом учтены, вместо сотрудничества началась борьба между людьми. Кроме того, поддержка оказывалась лишь организациям, признанным Советом, а возможность сотрудничества с другими заинтересованными в захвате сторонами — отвергалась. Самым значительным было то, что внелегальность не только победила законные способы действия, но и инфицировала их.
Безуспешное судебное преследование ассоциаций и кооперативов
Десятый этап был обозначен законодательным признанием незаконных продаж земли как второго внелегального средства приобретения собственности для жилищного строительства. Ассоциации и кооперативы процветали с 1975 г. В результате незаконного преобразования сельскохозяйственных земель в городские с последующей их продажей появились сотни новых кварталов с тысячами домов. Только в начале 1985 г. 45 ассоциаций и кооперативов умудрились продать примерно 600 тыс. м2 земли. Для привлечения клиентов они организовали в средствах массовой информации широкую рекламу. В итоге волна внелегальных застроек захлестнула долину Римак. Естественно, властям пришлось как-то на это реагировать, и они организовали в прессе кампанию осуждения и приступили к наказанию виновных — налагая огромные штрафы, закрывая брокерские конторы и возбуждая судебное преследование внелегальных брокеров.
Власти понимали, что все это никак не решает вопроса о тысячах домов, построенных на спорной земле. Просто снести дома и выселить жителей было невозможно — по физическим, социальным и политическим причинам. Пришлось менее чем через год вернуться к прежней, более свободной политике легализации. Потерпев поражение, Совет затребовал перепись поселенцев, чтобы «урегулировать их положение».
12 января 1985 г. Закон 24071 предписал жилищно-строительным кооперативам в 60-дневный срок представить программу выдачи своим членам документов на право собственности. Хотя речь шла только о кооперативах, — возможно, вследствие некоторого политического иммунитета, которым они пользуются в Перу, — впервые Конгресс неявно признал внезаконную продажу земли как законный способ распоряжения собственностью. Это была бесспорная победа внелегальности.
Рост внелегальности продолжался. Неуязвимость ассоциаций и кооперативов, а также пример, поданный муниципальным правительством, попытавшимся обойти закон, еще больше ослабили правовую систему и укрепили нелегальные методы приобретения собственности. В 1985 г. число захватов земли возросло. По сообщению министра внутренних дел Абеля Салинаса, в октябре этого года произошло 282 новых захвата. В 1985 г. внелегальный сектор построил в Лиме 69 из каждых 100 домов.
Долгий путь к частной собственности
Наши исследования показывают, что люди способны на насилие по отношению к системе, которая их отвергает, не потому, что предпочитают жить в условиях анархии, а потому, что могут создать другую систему, уважающую минимум необходимых человеку прав.
В случае внелегального жилищного строительства жизненно необходимы права собственности. История внелегальных поселений есть история борьбы за право собственности на землю. Борьба народа за приобретение частной собственности ясно отражается в том, как менялось обозначение внелегальных поселений, и как постепенно повышался их городской статус: от «местности» (первого официального наименования) до «молодого города», «окраинного поселения» и, наконец, «муниципального поселения».
В ходе этого процесса государство постепенно отступало. Его поражение проявлялось в смене учреждений, имевших дело с поселениями. Между 1957 и 1985 г. ответственность за поселения последовательно возлагали на 11 различных учреждений в среднем сроком на 2,5 года. Таким образом, внелегальность, которую в 1957 г. считали делом полиции, за последующие четверть века доказала свою неуязвимость целому сонму правительственных экспертов и политиков. Это продолжалось до тех пор, пока ответственность не передали, наконец, муниципалитетам.
Основная функция внелегальной системы и внелегальных организаций состояла в защите и укреплении завоеванной частной собственности, а не в организации системы коллективной собственности. В поселениях существует, разумеется, значительная и обширная общественная деятельность, но цель ее — обеспечение необходимых коммунальных, правовых и прочих услуг, и направлена она, в основном, на благоустройство частной собственности.
Между 1961 и 1981 гг. число частных домов выросло на 375 %, а число арендуемых домов снизилось на 34 %. Это означает, что люди покинули деревню или городские трущобы, чтобы иметь собственные жилища во внелегальных кварталах, а поэтому им нужна существенная материальная база для участия в создаваемой усилиями народа Перу рыночной экономике. Следовательно, в тех районах Лимы, где много внелегальных поселений, процент жилья в личной собственности значительно выше, чем в традиционных кварталах. Например, во внелегальном поселении Вилла Марио дель Триунфо более 99 % домов находятся в личном владении, а в традиционном районе Бренья — лишь 28 %. Развитие внелегальяости в основном пошло на пользу людям с низким доходом, а не со средним.
Развитие внелегальных поселений уберегло Лиму от превращения в сплошные трущобы. По нашим расчетам, не будь внелегальных поселений, районы Бретья, Эль-Серкадо и Барранко имели бы, соответственно, на 91, 85 и 81 % больше жителей, чем сейчас. Район Римак имел бы в свою очередь население на 45 % больше, Магдалена дель Map — на 48 %, Линс — на 58 %, Сюркильо — на 59 %. Аналогично, район Ла Викториа мог бы иметь на 32 % больше трущоб, Мирафлорес — на 25 %, Пуэбло Либре — на 17 %. Кроме того, если бы возобладали трущобы, не существовало бы созданной внелегальными поселениями недвижимости на сумму в 8319,8 млн. долл. Недвижимость трущоб оценивалась бы всего в 460 млн., т. е. лишь 5,5 % той ценности, которую создали неформалы.
