Ключом к победе становится выбор борьбы. Не планируйте написать трудный отчет и одновременно соблюдать диету или бросить курить{36}. Наше физиологическое понимание силы воли предполагает также и путь к ее пополнению. По примеру выносливого атлета, который поддерживает себя глотком сладкого напитка, выпивайте сладкий лимонад после умственного истощения, и вы вернете выносливость[133]. К сожалению, этот глоток не сильно вам поможет, если сила воли нужна для поддержания диеты.
Если вы верите в победу, ее вероятность повышается
Некоторые спортсмены говорят, что ключом к спортивным успехам служит скорее вера в себя, чем тренировки. «Прежде чем что-то совершить, вы должны положиться на себя», – говорит Майкл Джордан{37}, а Тайгер Вудс{38} утверждает: «Разум – мой самый ценный актив. Я рассчитываю на победу в каждом турнире, где играю». Упражняя свои душевные силы, мы должны верить в себя. Как только наше сознание настраивается на поражение, оно перестает посылать мозгу сигналы о социально предпочтительных действиях, а вместо этого использует свои ресурсы, чтобы это поражение объяснить.
Одна группа ученых исследовала восприятие добровольцев, выясняя, много ли у них энергии или они истощены[134]. На первом задании участники искали в скучном документе определенные сочетания букв. Затем ученые говорили некоторым студентам, что это изнурительное задание, а другим – что оно легкое. Экспериментаторы сообщали им о предыдущем (воображаемом) исследовании, которое показало, что цвет бумаги влияет на сложность выполнения задания.
После этого исследователи оценивали усилия, затраченные добровольцами на второе задание: составление анаграмм. У студентов, уверенных в том, что у них нет причин для утомления, открылось второе дыхание и они работали на 75 % дольше, чем те, кто думал, что первое задание вызвало у них истощение.
Уверенность в своих силах облегчает людям выполнение задачи. Но иногда такая уверенность производит обратное действие. На пачках сигарет пишут, что курение вызывает быстрое привыкание. Внушенная уверенность в том, что от курения трудно отказаться, еще больше усложняет эту задачу. Иногда люди, соблюдающие диету, встречаются с единомышленниками, чтобы поговорить о том, как им тяжело отказываться от любимой пищи. И вместо поддержки они, по существу, сводят на нет свои успехи. Если бы у Майкла Джордана была такая мантра: «Баскетбол – очень тяжелое поприще, но я намерен вложить в него все свои силы», то, возможно, он не получил бы титул Летающего Джордана{39}.
Фотография семьи на рабочем столе может заставить вас работать усерднее, но по возвращении домой вы будете испытывать раздражение
Большинство из нас познают азы самоконтроля в семье. Нас приучают есть брюссельскую капусту, рано ложиться спать и не обижать своих братьев. В зрелости семья становится мотивацией для самоконтроля. Мы тяжело работаем, меньше пьем и избегаем конфликтов с начальством, чтобы сделать семейную жизнь лучше.
Следовательно, мысли о семье заставляют мозг использовать дефицитные ресурсы, даже когда мы не осознаём, что думаем о своих близких. В одном эксперименте испытуемые сдавали на компьютере экзамен по математике, состоявший из 30 вопросов[135]. Пока они были сосредоточены на умножении чисел в уме, у части из них на мониторах появлялись имена членов их семьи. Как и в других экспериментах с неосознаваемым внушением (праймингом), вспышки были слишком короткими, чтобы участники могли их заметить осознанно, но достаточно длительными для бессознательного восприятия (около трех сотых секунды).
После математического теста экспериментаторы попросили участников составить как можно больше слов из букв «м», «л», «а» и «п». Испытуемые, которым предъявляли на мониторе имена членов семьи, усерднее выполняли задание и придумали больше слов. Нелегко заставлять себя сидеть неподвижно, уставившись на букву и выдумывая такие слова, как «лама», «липа», «лампа», «мыло», «пиво». Это триумф осознанной воли, победившей желание уйти из лаборатории и пойти выпить стаканчик пива с приятелем. Однако энергия, которую вы тратите на задание, зависит от того, что «думает» ваше подсознание.
В самом начале моей карьеры шеф дал мне несколько советов по преуспеванию в бизнесе. В частности, он посоветовал мне никогда не ставить фотографию своей семьи на рабочий стол. «О чем это говорит мне? – сказал он тогда. – О том, что этот сотрудник предпочитает сидеть дома, играя со своими детьми или обнимая жену, а не торчать здесь, чтобы делать деньги для компании. Ты можешь чувствовать что угодно, но никогда не позволяй своему боссу знать об этом». Правда, мой шеф не учитывал, что психологическое присутствие семьи может давать его подчиненному силы задерживаться на работе, пересчитывая цифры и составляя для него отчеты. Такие фотографии способны мотивировать людей прилагать массу сил, чтобы сохранить работу. Но при этом, когда они приходят домой, то оказываются полностью опустошенными. Неприязнь руководства к семейным снимкам, возможно, стоит компании денег, но при этом идет на пользу семейной жизни ее сотрудников.
Если мы будем заботиться о своем разуме, он позволит нам воплощать в жизнь больше наших помыслов
Сознание и конфликт имеют тесную связь. Мозгу приходится быстро взвешивать варианты и делать выбор из конкурирующих импульсов. Не все из этих конфликтов эволюционно новые. Большинству животных приходится выбирать между добычей корма и бегством от хищников, между сохранением энергии и охотой. Даже фруктовые мушки идут на большой риск, когда ищут себе пропитание[136]. Но мы осознаём эти конфликты в силу их социальной значимости: другие люди стремятся предугадать наши решения.
Кроме того, сознание создает совершенно новый тип конфликтов. У нас нет врожденных рефлексов пребывания в офисе, редактирования электронных таблиц или подготовки к экзаменам, написания книги или бритья. Мы делаем все это, потому что наша деятельность влияет на других людей[137]. У нас получается так: только с помощью социальных моделей, которые создает сознание, мы лучше всего поймем, как люди будут интерпретировать наши поступки. Когда, несмотря на голод и усталость, мы предпочитаем усердно трудиться на работе, то создаем конфликт между социально одобряемым поведением (как советует наш сознательный разум) и импульсом, который существовал еще до появления млекопитающих.
Эти конфликты в нашем мозге требуют больших энергетических затрат. Если нам не хватает глюкозы или мы используем ее неэффективно, то виноваты не архаичные импульсы, а советы сознания. Возможно, мозг современного человека тратит слишком много ресурсов на эти старые импульсы. Имея возможность не заботиться о пропитании, мы могли бы достичь большего в своей сложной социальной жизни, если бы больше учились, активнее трудились и уделяли больше внимания развитию взаимоотношений[138]. Управляя уровнем глюкозы, мы способны совершенствовать самоконтроль[139].
Преступность – экстремальное проявление неспособности человека совершать социально одобряемые действия. Долговременное обследование выпущенных из заключения преступников показало, что их физиологическая реакция на глюкозу с высокой вероятностью предсказывает будущее насилие[140]. Улучшение рациона в тюрьмах снижает уровень насилия у заключенных[141].
Завтрак – это один из способов повысить самоконтроль (и улучшить настроение)[142]. Уровень глюкозы в течение ночи падает и нуждается в пополнении. Когда в школах стали выдавать бесплатные завтраки, внимание учеников повысилось[143].
Кроме того, нам нужно хорошо высыпаться: после бессонной ночи добровольцы хуже справлялись с заданием по контролю внимания: их мозг хуже усваивал глюкозу[144].
Нашим сознательным советникам нужны ресурсы, чтобы выиграть битву с бессознательной частью разума. Они (а значит, и мы) будут успешнее, если вооружить их энергией, дать социальную мотивацию, то есть помощь и поддержку семьи, на которую они могут положиться, тренировать их и избегать слишком много баталий одновременно.
Великий актер не играет написанную пьесу – он играет героя, которого представляют себе его зрители
Так же ведет себя и наше сознание – ему неинтересно, кто мы на самом деле, но ему важно, как воспримут нас наши зрители. А «настоящие» мы остаемся невидимыми для посторонних глаз. Другие люди могут лишь взаимодействовать с ролями, которые мы исполняем, тон же задает та часть мозга, которая сидит за кулисами, наблюдая за нашим представлением.
