В 1992 г. в интервью чувашской газете "Атланту" на вопрос: "Ваше отношение к христианству?" Кемайкина ответила: "Резко отрицательное. Являясь официальной государственной религией России, христианство задушило национальные религии других народов, превратив их в безвольных духовных рабов. Россию издавна называют "тюрьмой народов". Думаю, что для России это слишком мягкое название. Она хуже тюрьмы. Из тюрьмы человек рано или поздно может выйти и снова стать хозяином свой судьбы. Заключенный -- пленник, потерявший свободу на время. Раб не пленник. Он не жаждет свободы, она ему ни к чему. Христианство в течение многих веков кует из наших народов рабов, отучая их от свободомыслия, сводя до уровня терпеливой скотины. В эрзянской религии отношения между Богом и человеком совершенно не такие, как в христианстве. Они глубже, человечнее, красивее. . . Достоинство человека в нашей религии не убивается, не подавляется, а возвеличивается. В эрзянской религии вы никогда не встретите утверждения типа: "ты -- раб Божий; ударят по одной щеке -- подставь другую; снимают с тебя пиджак -- отдай и рубашку; благословляй врага твоего".
В 1992 г. в одном из наиболее патриархальных, традиционных сел Мордовии Кемайкиной (языческое имя Кемаля) на деньги мордовских предпринимателей организуется первое после десятилетий или даже столетий перерыва языческое моление. Все окрестные села с энтузиазмом разучивали подзабытые древние языческие молитвы. Во время моления Кемайкина была провозглашена первой жрицей эрзянского народа. Телерепортажи об этом и последовавших за ним молениях всколыхнули республику. "Языческий вопрос" равно обсуждается и в глухих деревнях, и в университетских аудиториях.
В то же время христианство пустило в сознании народов слишком глубокие корни, чтобы все деятели мордовского национального возрождения могли так легко и бескомпромиссно порвать с ним. "Молясь перед сном, -- вспоминает Кемайкина, -- моя мама повторяла вперемежку то славянские псалмы, то древние эрзянские молитвы нашему языческому богу Инешкипазу". Синтез мордовской народной духовной культуры и христианства -- это реальное состояние мордовского национального сознания. Неудивительно, что в среде деятелей мордовского национального возрождения возникло движение, направленное на идейное и организационное оформление стихийно сложившегося религиозного мировоззрения народа. Также неудивительно, что оно оказалось связанным с финским лютеранством: обоюдный интерес финнов и мордвы, двух родственных народов, в 90-е годы выражается в установлении самых разнообразных связей. При стечении всех этих обстоятельств возникло мордовское лютеранство.
Возникновение Мордовской лютеранской Церкви -- одно из самых ярких и типичных явлений религиозной жизни Поволжья. Типичность его определяется в значительной степени тем, что мордовское лютеранство -- плод личных духовных исканий представителя гуманитарной и художественной элиты художника Андрея Алешкина.
Талантливый юноша из мордовской деревни поступает в Ленинградскую академию художеств. В своем чрезвычайно интеллектуализированном творчестве он пытается выразить собственные философские и религиозные искания. Серии картин и гравюр, которые Алешкин создает в Ленинграде и позднее в Саранске, -- это выраженные в красках и образах размышления о финно-угорской мифологии и глубоко личные христианские искания, в русле русской православной традиции. В Петербурге Алешкин становится своим в кругах элитной гуманитарной интеллигенции: Л. Гумилев, академик Д. Лихачев и другие с большим вниманием и интересом относятся к необычному молодому художнику-мыслителю, пытающемуся соединить родной для них мир православия и русской культуры с неведомой стихией мордовского мифа, эпоса и фольклора. Но среди всех питерских знакомств самым значимым для Алешкина стало общение с местным финном-ингерманландцем Арво Сурво, стоявшим во главе религиозного возрождения своего народа. Полностью уничтоженная при большевиках ингерманландская Церковь была возрождена за несколько лет перестройки с помощью лютеран Финляндии. При этом Арво Сурво никогда не боялся идти на идейные конфликты с теми, кто финансировал те или иные работы, стремясь создать не просто еще одну подчиненную Хельсинки епархию, а действительно ингерманландскую национальную церковь со своими культурными, обрядовыми особенностями.
Возвращение А. Алешкина в Саранск ознаменовалось всеобщим признанием его таланта. Он избирается председателем Союза художников Мордовии, становится одним из лидеров Общества изучения финно-угорской культуры. Но профессиональные достижения не могут отвлечь его от более возвышенной цели духовного возрождения мордовского народа. Контакты с православной Церковью утверждают его во мнении, что Русская Православная Церковь, во всяком случае, в ближайшее время не собирается отказываться от русификаторской политики, учитывать национально-культурные интересы мордвы, проводить богослужение на мордовских языках.
Алешкин убеждает нескольких представителей саранской интеллигенции, инициаторов национального возрождения: университетских преподавателей, фольклористов, художников, - в том, что будущее христианства в Мордовии связано с принятием лютеранства. В 1991 г. формируется первая община "Мордовской христианской Церкви в изложении доктора Мартина Лютера". Власти передают ей участок земли в центре города для строительства храма. Арво Сурво совершает первые богослужения, а лютеране Финляндии обещают материальную помощь. Первым священнослужителем новой Церкви становится брат Андрея Алешкина Алексей. Однако сразу после регистрации на долю новой Церкви выпадают тяжелые испытания.
Православное духовенство начинает кампанию, направленную на дискредитацию новоявленных лютеран. Православная епархия требует от властей отменить решение о выделении участка земли под строительство кирхи.
Неожиданным для Алешкина оказывается конфликт со спонсорами из Финляндии, недовольными "своеволием" своих подопечных. Желание Алешкиных создать Церковь, учитывающую духовные и культурные особенности мордовского народа, вызывает возражения, финансовая помощь сокращается. Прихожане, готовые беспрекословно слушаться духовных начальников из Финляндии, уходят от Алешкиных и создают послушную Хельсинки общину.
Этот конфликт по-своему закономерен. Миссионеры из Финляндии представляют господствующее ныне в Западной Европе либеральное секуляризованное лютеранство с его формальным отношением к таинствам, богословским либерализмом, женским священством, поддержкой сексуальных меньшинств. В России же вообще и в Мордовии, в частности, существует значительно более сильная, чем на Западе, потенциальная база для традиционного, консервативного лютеранства с сильным идейным влиянием православия. Мордовские лютеране не только не признают женского священства, но вообще ко всем таинствам относятся скорее по-православному, нежели по-лютерански.
Благодаря привитому православным окружением традиционному благочестию, Мокшаэрзянская Церковь отказалась от идеи зафиксировать в своем названии слово "лютеранская". Сохраняя верность доктрине "доктора Мартина Лютера", ее члены стремятся отгородиться от мирских влияний, преобладающих в финском лютеранстве, дистанцироваться от них даже в названии.
Несмотря на все трудности, лютеранское дело успешно развивается. К началу 1994 г. на пастырских курсах Ингерманландской церкви в Петербурге училось 10 семинаристов. Разрабатывается свое мордовское понимание "лютеранского" богослужения - в церковную службу добавляются традиционные духовные песни мордовского народа, в облачение священнослужителей вносятся элементы мордовского национального костюма и некоторые элементы одеяний православного духовенства. Обсуждается вопрос об иконопочитании. Шведский институт перевода Библии, конкурируя с РПЦ, разворачивает работу по созданию высококвалифицированного перевода Библии на мордовские языки с привлечением филологов и писателей Саранска.
Небольшие лютеранские общины, собирающиеся для богослужений на частных квартирах, лишенные значительной поддержки из Финляндии, были вынуждены отказаться от скорого строительства кирхи. Но энтузиасты сумели найти путь эффективной миссии. Случилось так, что в лютеранство всем составом перешел полупрофессиональный фольклорный ансамбль "Тарома". А, надо сказать, фольклорный ансамбль для мордвы -- культурное явление неизмеримо более значительное, чем для русских или, скажем, итальянцев. "Тарома" вместе с пастором А. Алешкиным колесят по дорогам республики, совмещая богослужение с исполнением духовных песен. Миссионеры никогда не подчеркивают своего лютеранства. Приезжая в деревни, они говорят: "Мы привезли вам мордовское христианство". И плохо знающие русский язык крестьяне встречают этих миссионеров с радостью и благодарностью, ведь они впервые слышат слово Божье на родном языке. Эта община уже стала явлением духовной жизни мордовского народа. Такие явления, раз возникнув, обретают собственную логику развития, прервать которую очень непросто.
