к стрельбе по целям. Оборвались теперь команды. Прекратился огонь артиллерии.
На исправление повреждения вышел связист Титаев.
Ползёт Титаев вдоль провода, ищет, где произошёл обрыв. Висят над Титаевым низкие облака. Метёт позёмка. Слева неприятельские окопы. Бьют миномёты. Строчат автоматы. Грохочет бой.
Ползёт Титаев, впился глазами в провод, ищет конец обрыва. Свистят над солдатом пули. Сбивает с пути позёмка.
- Эн, не собьёшь!.. - крикнул солдат метели. - Эн, не возьмёшь!.. крикнул Титаев пулям.
Ползёт солдат. А там, на кургане, грохочет бой. И нужен, как воздух, огонь артиллерии. Понимает это Титаев. Торопится. Метрах в тридцати впереди показалась воронка от взрыва. Вот где оно, повреждение. Десять метров осталось. Пять. Дополз до воронки солдат. Вот он у самого края. Вот лежит провод, рассечённый стальным осколком. Подхватил Титаев один конец. Тянет быстрей второй…
Молчал, молчал телефон на командном пункте и вдруг заработал. Облегчённо вздохнул командир.
- Молодцы, - похвалил связистов.
- Так это ж Титаев, - ответил кто-то. - Первой статьи солдат.
Знают Титаева. Любят в дивизии. Ждут в связной роте, когда же вернётся назад Титаев. Не возвращается что-то боец. На поиски связиста отправились два солдата. Ползут они тем же следом. Висят над ними низкие облака. Ветер метёт позёмку. Слева неприятельские окопы. Всё так же бьют пулемёты. Стучат автоматы. Грохочет бой. Заработала советская артиллерия. Перекрывает шум боя, радует слух солдатский. Ползут, смотрят вперёд солдаты. Видят - воронка. На краю воронки признали Титаева. Прижался к земле боец.
- Титаев!
- Титаев!
Молчит Титаев.
Подползли солдаты поближе. Глянули - мёртв, недвижим Титаев.
На войне солдаты ко многим вещам привыкли. Не удивишь их в сражении подвигом. Но тут…
Оказалось, что в тот момент, когда Титаев, обнаружив обрыв провода, пытался соединить его концы, настигла солдата смертельная пуля. Нет у солдата сил устранить повреждение. Но, прощаясь с жизнью, теряя сознание, в последнюю эту секунду успел солдат поднести провода ко рту. Зажал, как в тиски, зубами.
- Огонь! Огонь! - несётся команда по проводу.
И тут же ответ:
- Есть огонь. Как связь, как связь?
- Отлично работает связь.
И снова:
- Огонь! Огонь!
Громили наши войска противника. А там, у края воронки, лежал солдат. Нет, не лежал - стоял на посту солдат.
Стоял на посту солдат.
КРЕПОСТЬ
Не могут фашисты взять Сталинград. Стали утверждать, что Сталинград неприступная крепость: мол, окружают город непроходимые рвы, мол, поднялись вокруг Сталинграда валы и насыпи. Что ни шаг - то мощные оборонительные сооружения и укрепления, разные инженерные хитрости и ловушки.
Не называют фашисты городские кварталы кварталами, пишут укрепрайоны. Не называют дома домами, пишут - форты и бастионы.
- Сталинград - это крепость, крепость, - твердят фашисты.
Пишут об этом немецкие солдаты и офицеры в письмах к себе домой. Читают в Германии письма.
- Сталинград - это крепость, крепость, - трубят в Германии.
Генералы строчат донесения. В каждой строчке одно и то же:
«Сталинград - это крепость. Неприступная крепость. Сплошные укрепрайоны. Неодолимые бастионы».
Фашистские газеты помещают статьи. И в этих статьях всё о том же:
«Наши солдаты штурмуют крепость».
«Сталинград - сильнейшая крепость России».
«Крепость, крепость!» - кричат газеты. Даже фронтовые листовки об этом пишут.
А Сталинград крепостью никогда и не был. Нет никаких особых в нём укреплений. Город как город. Дома, заводы.
Одна из фашистских листовок попала к советским солдатам. Посмеялись солдаты: «Ага, не от лёгкой жизни фашисты такое пишут». Потом понесли, показали листовку члену Военного совета 62-й армии дивизионному комиссару Кузьме Акимовичу Гурову: мол, посмотри, товарищ комиссар, какие небылицы фашисты пишут.
Прочитал комиссар листовку и вдруг поразил солдат.
- Всё тут верно, - сказал солдатам. - Правду фашисты пишут. А как же, конечно, крепость.
Смутились солдаты. Может, оно и так. Начальству всегда виднее. Однако с недоверием всё же на комиссара смотрят.
- Крепость, - повторил Гуров. - Конечно, крепость.
Смотрят солдаты - вот это да! Не будешь с начальством спорить.
Улыбнулся Гуров, покосился хитро на солдат:
- Ваши сердца и мужество ваше - вот она, неприступная крепость, вот они, неодолимые рубежи и укрепрайоны, стены и бастионы.
Улыбнулись солдаты. Понятно сказал комиссар. Приятно такое слушать.
Прав Кузьма Акимович Гуров. О мужество советских солдат - вот о какие стены сломали в Сталинграде фашисты шею.
19 НОЯБРЯ 1942 ГОДА
Давно уже Ставка Верховного Главнокомандования разрабатывала грандиозный и дерзкий план разгрома фашистов у стен Сталинграда. Генералы Жуков, Василевский, Воронов, другие советские военачальники провели десятки бессонных ночей, разрабатывая детали будущей битвы. Вот как выглядел её план. Решительными ударами с севера и с юга окружить фашистов в районе Сталинграда, зажать их в огромное кольцо и уничтожить.
Немало пришлось потрудиться советским людям для того, чтобы Советская Армия смогла выполнить этот план.
Нужно было намного увеличить выпуск советских танков. Советские люди добились этого.
Нужно было создать новые совершенные и быстроходные самолёты. Советские люди решили и эту задачу.
Нужны были тысячи новых пушек, миллионы винтовок и автоматов, миллиарды снарядов и патронов. Всё это выпустили советские заводы.
Нужны были тысячи высокообразованных командиров. Советская Армия получила таких командиров.
Пётр Ерёмин и Василий Дудочкин - два неразлучных друга. Два лейтенанта. Два комсомольца. Оба - танкисты. Окончили вместе училище. Сдружились ещё в училище. У обоих одна мечта - вместе, рядом хотят сражаться. Рвутся оба в героический Сталинград.
Да только мечты мечтами. На деле порой другое. Разошлись их солдатские службы. Ерёмин попал на Юго-Западный фронт. Дудочкин, как назло, от Сталинграда к югу. Стоит их механизированный корпус почти у самых калмыцких степей, между озёрами Цаца и Барманцак.
Обидно друзьям до слёз. Не исполнилось их желание.
Тихо на Юго-Западном фронте. Ещё тише здесь - на Сталинградском, между озёрами Цаца и Барманцак.
Битва кипит на Волге. Рвутся танкисты в бой. Пишет Ерёмин рапорт начальству. Пишет про лучшего друга, лейтенанта Дудочкина: мол, разлучили, мол, вместе желают биться. Просит направить в сражающийся Сталинград.
И Дудочкин рапорт строчит начальству. Пишет про лучшего друга, лейтенанта Ерёмина, и тоже, конечно, про Сталинград. Что-то не отзываются, молчат командиры.
Настойчивым был лейтенант Ерёмин. Обошёл в пять этажей начальство.
Добрался до важного генерала. И генералу про друга, про встречу с другом, про сражающийся Сталинград. Улыбнулся генерал. Посмотрел на Ерёмина:
- Похвально. И о друге - похвально. - Затем наклонился и тихо: Надеюсь, исполнится ваше желание.
И лейтенант Дудочкин парень упорный. Обошёл
