– Ардыл! Ардыл! – визжал парень, и толпа воришек в мгновение ока растворилась в проходах между хижинами.
– Что случилось? – задал мне вопрос подскакавший Луц.
– Да ничего особенного, просто лицо парнишке показал, тому который в арык залез. А кто такой Ардыл?
– Ну, тогда ясно! – заржал Луц. – Зря я тебе лицо закрыть приказал, когда в город въезжали, сейчас уже в 'Старом отшельнике' вино пили, а не от воров отбивались. Ардыл, это болотный демон, который детьми питается. Афры народ дикий, они четыре раза в год малолетних воришек в болоте топят, Ардыла умасливают, чтобы скотина в болоте не тонула. А похож-то как, вылитый Ардыл! Ты платок не надевай пока мы до площади не доедем.
Вокруг нас с 'Первым' образовалось пустое пространство, и беспокойство за свои подметки у меня исчезло. Тем временем караван выехал на огромную базарную площадь, и Луц позвал меня в 'Старого отшельника'. Гостиница оказалась обычным караван-сараем, обнесенным глинобитной стеной за которой прятались несколько бараков с плоскими крышами и навес для лошадей. Навстречу Луцу выскочил старый хромой арб и с поклонами повел нас в один из бараков. Первый увел лошадей и Тузика к коновязи, а мы с Луцем и остальными воинами вошли внутрь помещения. Барак внутри выглядел намного лучше, чем снаружи здесь было чисто и прохладно. Помещение было поделено на пять отдельных комнат закрываемых на ключ и одну большую общую, застеленную коврами и подушками. Луц позвал меня с собой, и мы и еще да старших охранника разместились в одной из комнат. Забросив переметные сумы с ценными вещами в сундук, я закрыл его на ключ и вышел во двор умываться. Шак завидев меня, тут же подбежал помогать. Я разделся до пояса и стал умываться.
– Господи и как же тебя изувечили! – услышал я голос Луца за своей спиной. – Как будто всю шкуру с живого содрали, и как ты только выжил?
– Повезло мне, 'видящая' рядом оказалась, а так помер бы, скорее всего, – соврал я.
– Это точно, повезло тебе парень! 'Видящая' такого уровня посвящения большая редкость. Я только одну такую знаю, она в 'Санпульском лесу' живет. Зовут ее таргиня Нара, правда она не всем помогает и денег много берет, но говорят, творит чудеса.
– А почему таргиня?
– Шаманка она таргская потому и таргиня, – ответил Луц. – Лет двадцать назад в лесу поселилась, как ее из Таргании занесло никому неизвестно. Ладно, давай домывайся, и пойдем, поедим и выпьем за удачную дорогу.
Я закончил водные процедуры и, одев чистую рубаху, отправился в барак, предварительно отдав 'Первому' горсть медной мелочи на расходы. В бараке все было готово к пьянке и мне только осталось занять свое место рядом с Луцем. В голове всплыла сцена такого же пира в Мэлоре, когда мы отмечали поминки по погибшим воинам Торвина. Те же тосты, то же славословие, потом пьяные объятия и реплики – 'Ты меня уважаешь?' Кормили в 'Старом отшельнике' на удивление вкусно и сытно, правда, вино было дрянь, но самогонка в самый раз. Я в первый раз так сильно нажрался с момента переноса на Геон. Как я дополз до своей комнаты, мне так и не удалось вспомнить, и проспал как убитый до полудня следующего дня.
Разбудила меня жажда и ощущение наличия кошачьего дерьма во рту, кому доводилось напиваться самогоном, меня хорошо понимает. С трудом поднявшись на ноги, я выполз во двор к колодцу. Возле него меня поджидал 'Первый' с полным набором противопохмельных средств. Чего он там намешал в своей кружке я, наверное, не узнаю, до конца свей пропащей жизни, но стрихнин на вкус должен быть намного слаще. С трудом сдержав рвотные позывы, мне удалось проглотить эту гадость. Зелье со звуком спускаемого унитаза провалилось в желудок и я, охая сел на корточки возле колодца. В голове раздались удары колокола, и перед глазами появились красные круги. Но на мое удивление через пару минут голова просветлела и боль исчезла как утренний туман. Война в желудке прекратилась, и я стал трезв как стеклышко. По телу поплыла блаженная истома, и мне удалось подняться на ноги. Сразу захотелось целоваться с 'Первым' и удерживало меня только одно, с такой рожей я имел право целовать только гамадрила в задницу.
Водные процедуры прошли легко и весело и я, прополоскав рот каким-то отваром, пошел обедать. Обедать пришлось не в своем бараке, а в харчевне караван-сарая. Я забился в самый темный угол и заказал еду. Народу на мое счастье в харчевне оказалось мало и никто, увидев меня в окна выскакивать, не стал.
После обеда оставив 'Первого' с Тузиком на хозяйстве, я закрыл лицо платком по самые глаза и отправился в город. Обследовав базар мне ничего примечательного обнаружить, не удалось. Торговали в основном всякими продуктами пряностями коврами и разным тряпьем. Оружие и доспехи продавали на улице оружейников возле дворца вождя Бакари, а это оказалось на другом конце города. Пару раз меня пытались обчистить, но мне удавалось вовремя схватить воришку за руку. Побродив по базару, я отправился к оружейникам. Прогулка по городу привела меня на берег грязной речушки, протекающей через весь город. Местное население мылось, стирало, справляло естественные надобности прямо в воду этой естественной канализации и одновременно набирало воду для приготовления пищи. Пройдя вдоль берега с километр, я вышел к дворцу. Это оказалась огромная сараюга с камышовой крышей и покосившимися воротами. Возле ворот стояли два здоровенных негра с копьями в грязных, когда-то бывших белыми, портках. Вид у мордоворотов был обкуренный, и я постарался обойти их как можно дальше. Улица оружейников начиналась прямо за сараем вождя Бакари. На этой улице попалось много интересного. Здесь был огромный выбор разнообразных клинков и доспехов. Потратив больше двух часов на выбор товара и торговлю я, наконец, купил себе кольчугу скрытого ношения под рубахой и кожаный панцирь со стальными вставками для шака. За оба доспеха с меня содрали сотню серебряных империалов, и это была справедливая цена, которую я узнал, покопавшись в мозгах оружейников. Я уже собрался уходить, но мне попался торговец металлоломом разложивший свой товар прямо на земле. Здесь лежали обломки ржавых труб, куски арматуры, смятые бидоны, куски жести и поломанные клинки. Мой взгляд зацепился за блестящий кусок оплавленного металла размером с кирпич, я поначалу принял его за кусок нержавейки но, взяв в руки, понял, что это мифрил. Металл оказался легче алюминия.
– Сколько просишь? – спросил я нищего барыгу. Глазки у него забегали и он выдал:
– Два золотых!
Я едва не помер от смеха, потому что знал реальную цену этого куска мифрила. Этот кусок металла не стоил ничего! Мифрил был настолько тугоплавким металлом, что ни один кузнец не мог из него ничего изготовить. 'Эльфийское серебро' находили в развалинах довольно часто, но только маги в Меране брались сделать из него грубые пластины для панциря. Работа стоила баснословных денег, а доспех получался грубым, кривым и косым. Всю эту информацию я узнал из мозгов несостоявшегося кидалы. Бросив старьевщику, серебряный империал я забрал мифрил и пошел по направлению к караван-сараю. Двое мальчишек тащили за мной панцирь и кольчугу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
