тоже непривычно молчаливый, сказал:
— Я желаю тебе счастья.
И от лица главы правящего Дома подписал согласие на их с Лукеллесом брак.
— Я не стану тебе помогать, — Голос Калисты вырвал его из воспоминаний, — Уходи.
— Калиста, — Вновь начал близкий к отчаянию Джеррет, — Твой муж сотрудничает с Зиеконом. Я должен сказать об этом Реморе. Мне не с кем отправить отсюда письмо Эйдену, пойми же ты!
Сестрица казалась невозмутимой, словно статуя.
— Как трогательно… Даже не знала, что ты умеешь так говорить!
С тем же успехом Джеррет мог биться головой о стену. Он смотрел на Калисту и видел в ее глазах лишь пустоту и насмешку.
— Ты… ты что, с ним заодно!? — Выпалил адмирал, вновь хватая сестрицу за запястье.
Калиста поморщилась, словно от удара, и отпрянула, прислонившись к стене.
— Что у тебя с рукой? — Подозрительно нахмурился Джеррет, вцепившись ей в локоть.
Сестрица вновь попыталась вырваться, но адмирал оказался быстрее — он уже поднял шелковый рукав платья, чтобы увидеть на тонкой коже целый набор синяков — больших и маленьких, фиолетовых, густо-синих и уже позеленевших. Кое-где виднелись даже ссадины с запекшейся кровью.
Он не стал требовать осмотреть вторую руку — и без нее все было понятно. Джеррет поднял глаза на лицо Калисты, в ее глазах застыли слезы, на губах — что-то, что она так и не осмелилась сказать.
— Ты едешь в Анкален, — Опуская ее рукав, выдохнул Джеррет, — А эту мразь я порежу на куски!
На гнев уже не было сил — он просто был готов на все, чтобы уничтожить эту свинью, заставить его почувствовать себя в сотни, тысячи раз хуже, чем чувствовала себя Калиста, пока он нее бил.
— Ты что, совсем идиот!? — Прорычала она, — Я останусь здесь. А ты будешь молчать.
— Ты… защищаешь его? — Недоумевал Джеррет.
— Я спасаю Кирацию. Снова. На этот раз от твоего самодурства. Как ты собираешься оправдывать убийство главы торговой гильдии!?
Джеррет потупил голову, ненавидя самого себя за тот день, когда он проявил слабость и отдал Калисту на растерзание этому уроду.
— Забудь обо всем, что здесь увидел. Я разберусь с этим сама, — Чеканила слова Калиста, — Твое место — на войне, так езжай туда и не лезь!
— Калиста…
— Заткнись! — Сверкнула глазами она, — Я тебя ненавижу. Ничуть не меньше, чем его. И я не нуждаюсь ни в твоей жалости, ни в твоей помощи, ни в твоей защите. Проваливай!
Оттолкнув его, Калиста ураганом понеслась по коридору. Джеррет чувствовал себя виноватым и оскорбленным одновременно. Слов он не находил, внятных мыслей — тоже. Оставалось только одно — спасать Престона из жирных лап Лукеллеса и надеяться на то, что глава торгашей начнет действовать не раньше, чем Джеррет сможет каким-то образом предупредить Эйдена.
Едва синяя фигурка Калисты скрылась в дальнем конце коридора, адмирал развернулся и отправился в логово твари, чью жизнь он заберет при первой же возможности.
Глава 9. Кирация. Талаар
И почему все приграничные города похожи один на другой? Джеррет еще не ступил на твердую землю, а уже знал, где в Талааре площадь, где — крепостные стены, а где — здание военной коллегии.
“Королева Этида” медленно причаливала к северному портовому и рыбацкому городу, которому в этом году явно придется забыть о спокойной размеренной жизни. Талаар обещал стать если не центром военных событий, то одной из важнейших точек, так что Джеррету предстояло досконально проверить здесь все — от исправности пушек до выучки солдат, и что-то ему подсказывало, что гладко пойдет далеко не все…
Джеррет разглядывал город, опершись руками о борт и слушая суету экипажа вокруг себя. Рядом с ним никто не маячил, так что можно было спокойно собраться с мыслями и решить, чем заняться в первую очередь. Нужно было как можно скорее встретиться с комендантом, обсудить, что он мог предложить по части обороны и какие орудия имел в распоряжении.
— Господин адмирал, разрешите? — Раздался веселый голос.
Джеррет лишь чуть подвинулся, не сводя глаз с острых шпилей какого-то здания впереди. Атвин молча устроился рядом, устремив взгляд туда же, куда и командир.
— Чего хотел-то? — Оторвавшись от созерцания портового пейзажа, Джеррет посмотрел на юношу.
Ему рассказывали, что Атвин просто души не чает в своем капитане, и на то у простого парня из южного городка на краю Кирации были причины — не вытащи его оттуда адмирал Флетчер, он бы так и прожил всю жизнь, подворовывая у торгашей рыбу и рассказывая байки на базаре.
А адъютант из Атвина вышел неплохой — и исполнительный, и расторопный, и под руку не лезет. Джеррет с ним не прогадал, и потому видел в парне с многообещающим будущим кого-то вроде своего ученика. В плюс ему играло еще и то, что парень был совершенно не похож на самого Джеррета в его девятнадцать лет — ни внешне, ни по характеру.
— Никогда не был в Талааре. Да и вообще, на севере, — Сказал Атвин, подставляя лицо ветру.
— Ну вот, посмотришь, — Похлопал парня по плечу Джеррет, — Только не увлекайся, а то скоро в бой…
— Да неужели вы думаете, что..?
Адъютант был хорош во всем — вот только шуток не понимал от слова “совсем”. Если это и раздражало Джеррета, то виду он обычно не показывал.
— Я бы в твоем возрасте сделал назло, — Усмехнулся он, — Впрочем, я и делал.
Атвин улыбнулся, скорее всего, из вежливости. Говоря по правде, улыбка на его суровом, в чем-то неотесанном лице с крупными грубыми чертами, выглядела угрожающе. В свои девятнадцать парень уже был похож на необъятную гору — рядом с ним Джеррет чувствовал себя совсем хилым и постыдно мелким. Даже Престон со своими ручищами и бычьей шеей не мог похвастаться такими габаритами, а ведь Атвин всего пару лет назад перешагнул порог взросления. Парни из команды шутили, что если адмиральскому адъютанту взбредет в голову вырасти еще, то галеон тотчас же пойдет ко дну.
Джеррет посмотрел налево — там в лучах солнца к причалу уверенно скользила “Печаль Релы”, а у борта, кажется, так же, как и он сам, торчал Престон, разглядывающий город.
*
— И где встречающие? — Возмутился Престон, когда они с Джерретом встретились на пристани.
Вокруг возились крикливые моряки и грузчики, скрипели телеги и голосили торгаши в замызганных одеждах, но ни одного идиота в военной форме не было и в помине.
— Какой бардак! — Поморщился Джеррет, любуясь на тухлую рыбину, что валялась прямо на залитой солнцем брусчатке, источая “чудесный” аромат.
— Где городская
