— Где же она, отец? — тревожным шепотом спросил Криспен. — Вдруг передумала?
Юэн с улыбкой погладил сына по голове.
— Наряжается, малыш. Скоро придет. Она же дала слово, а ты и сам знаешь, что слово для нее — закон. Дело в том, что в день свадьбы женщины хотят выглядеть настоящими красавицами.
— Но Мейрин и так самая настоящая красавица! — возмутился Криспен.
— Да, ты, конечно, прав, — согласился отец и ничуть не покривил душой. Невеста была не просто красива, а очаровательна, прелестна, неотразима. — Но ради такого торжественного случая они стремятся затмить самих себя.
— А цветы у нее будут? Она обязательно должна держать в руках цветы.
Сын выглядел напряженным, как струна, и Юэн рассмеялся. Кажется, парень нервничал больше, чем он сам. Но нет, он-то совсем не нервничал — скорее, испытывал нетерпение.
— Ты не приготовил цветы? — с ужасом воскликнул Криспен.
Подобной настойчивости отец не ожидал.
— Честно говоря, даже не подумал — и зря. Что ж, еще не поздно. Почему бы не исправить оплошность? Кормак с удовольствием тебе поможет.
Кормак стоял в противоположном конце зала, но внимательно прислушивался к разговору. Идея восторга не вызвала, и он поспешно отступил, однако Криспен в два прыжка оказался рядом и потребовал немедленно отправиться за цветами для невесты.
Воин обиженно взглянул на вождя, однако возражать не осмелился и послушно вышел.
— Сколько же можно копаться? — возмутился Кэлен. Младший из братьев откровенно скучал. — Столько времени пропадает даром! Сегодня еще даже не тренировались!
Он вытянул длинные ноги к камину и нетерпеливо склонился.
Юэн усмехнулся:
— А вот я не считаю день свадьбы напрасно потраченным временем.
— Еще бы! — вступил в беседу Аларик. — Всем нам предстоит потеть на плацу, а ты будешь заниматься совсем другими делами.
— Ему тоже придется попотеть, — ехидно заметил Кэлен. — Но только несколько иначе, чем остальным.
Маккейб поднял руку и остановил фривольный разговор, пока рассуждения не зашли чересчур далеко. Меньше всего хотелось, чтобы невеста попала в атмосферу безудержного мужского веселья.
В эту минуту в зале появилась красная от возбуждения Мэдди.
— Ваша невеста идет, господин!
Юэн посмотрел на священника — тот отлично проводил время за кружкой эля — и жестом потребовал приступить к исполнению обязанностей. А как только в дверях показалась Мейрин, все присутствующие дружно встали и застыли в почтительном поклоне.
Юэн лишился дара речи. Будущая супруга выглядела не просто красавицей. Она поражала великолепием. Застенчивая, чуть неловкая девушка бесследно исчезла, а ее место заняла гордая блестящая леди голубых кровей. В торжественный, полный высшего смысла момент Мейрин предстала перед женихом истинной принцессой.
Она шествовала, высоко подняв голову, с выражением безмятежного спокойствия на лице. Густые черные волосы были собраны в замысловатую прическу, но часть пышных локонов красиво спускалась к талии.
Возвышенный облик поражал поистине королевским величием. Юэн неожиданно смутился и впервые в жизни почувствовал себя простолюдином, не достойным обладать таким сокровищем.
Криспен ворвался в зал с огромным букетом. Мальчик так старательно прижимал цветы к груди, что стебли уже обмякли, головки жалобно склонились, а лепестки разлетелись по полу. Он опрометью бросился к подруге и настойчиво сунул подарок в руки.
Мейрин мгновенно преобразилась. Холодная, сдержанная, царственная особа бесследно исчезла. Глаза потеплели, а лицо осветилось лучезарной, обаятельной улыбкой. Невеста наклонилась и нежно поцеловала мальчика в лоб.
— Спасибо, солнышко. Это самые чудесные цветы на свете.
В груди у Юэна что-то подозрительно дрогнуло. Он подошел и встал за спиной сына. Положил ладони мальчику на плечи и заглянул в синие глаза невесты.
— Священник ждет, милая, — напомнил он внезапно охрипшим голосом.
Мейрин кивнула и посмотрела на Криспена.
— Пойдешь с нами? Ты ведь главный участник церемонии.
Парень приосанился, гордо выпятил грудь и торжественно взял невесту за руку. Жених встал с другой стороны. Мейрин отдала букет Мэдди и с готовностью вложила пальцы в широкую сильную ладонь.
Юэн с неожиданной радостью осознал, что поступает правильно. Это его семья: сын и прекрасная добрая женщина, которая станет мальчику любящей матерью. Он медленно направился к возвышению, где с распятием в руках терпеливо ждал отец Макелрой. Аларик и Кэлен пошли следом. В окружении самых близких людей супруги обменялись клятвами. Мейрин не усомнилась, не дрогнула, не испугалась. Она твердо посмотрела в глаза священнику, а потом повернулась к избраннику и ясным голосом дала торжественный обет: чтить мужа и повиноваться каждому его слову.
Отец Макелрой провозгласил брак свершенным, и Юэн склонился, чтобы скрепить союз поцелуем. Мейрин на миг задумалась, а потом строго предупредила:
— Только без языка!
Маккейб рассмеялся. Подданные вытянули шеи, пытаясь разглядеть, что происходит, понять причину веселья, однако вождь забыл о зрителях и неотрывно смотрел на молодую супругу.
Он не спешил. Поцелуй длился долго и — о, ужас! — без языка не обошелся.
А когда, наконец, прервался, Мейрин осуждающе посмотрела на мужа. Юэн улыбнулся, взял жену за руку и повернулся лицом к клану. Обычай требовал во всеуслышание провозгласить леди Маккейб законной и полноправной хозяйкой замка.
Радостные крики подданных вознеслись к каменным сводам и отозвались гулким многократным эхом. Мейрин слегка поморщилась, однако продолжала гордо стоять рядом с вождем перед его — нет, теперь уже своими сородичами.
Далее последовала долгая церемония клятвы. Воины подходили и по очереди преклоняли колени, заверяя новую госпожу в преданности. Мейрин смутилась, глядя на всех подданных, она мечтала лишь об одном: чтобы мучение поскорее закончилось.
Юэн с улыбкой наблюдал, как жена принимает новую действительность. Вся ее сознательная жизнь прошла в тиши монастыря, и только сейчас предначертания судьбы начали сбываться.
После того как последний из воинов принес клятву, вождь взял супругу под руку и повел к праздничному столу, где Герти с помощью небольшой армии кухарок уже успела расставить многочисленные яства и приготовить свадебный пир. Поодаль музыканты заиграли веселую мелодию. Праздновать и танцевать предстояло до рассвета — до начала церемонии консуммации брака.
Юэн посадил жену на самое почетное место — во главе стола, по правую руку от себя, хотя обычай этого и не требовал. Просто хотелось, чтобы Мейрин оставалась рядом. Приказал принести лучшее кресло, а когда слуги начали подавать кушанья, предложил отборные куски со своего блюда.
