Никому не было дела до того, куда делся второй принц.
— Хочешь? — спрашивал он, раз за разом водя окорочком перед моими глазами. Но стоило попытаться перехватить еду, как он быстро сжирал ее сам, капая ароматным жиром на белый шелк рубахи. — Ты — ничтожество, Дрэгоэль. Моя мать родила тебя по ошибке, а может, переспала с гоблином. Никогда не поверю, что мы с тобой — кровные. Ты никогда отсюда не выйдешь. Подохнешь как собака на привязи. Даже до миски с водой не достанешь. Я недавно такое провернул с Буркой, помнишь ее? А ты думаешь, куда пропала сучка?
Он премерзко ржал, обливался водой, глядя на мои сухие потрескавшиеся губы, а потом уходил, оставляя меня одного висеть до следующего дня.
Именно тогда я начал слышать в голове чужой голос. Он говорил, что я должен сопротивляться. Ударить брата, убить. Но я знал, что если сделаю это, то тоже сдохну. Не сразу, но отец не простит мне убийства своего любимчика. Поэтому я заталкивал голос поглубже, думая, как спастись самостоятельно. Мысли путались, по лицу стекал пот, за сараем должно быть поднималось жаркое солнце.
12.1
Ночь прошла в агонии. Я давно не чувствовал рук, и, наверное, оставался в сознании только благодаря эльфийской крови и от природы сильному телу. Я начал пытаться подтянуться к цепям. Если исхитриться и подтянуться, то я смогу выбить штырь, на котором висят цепи, ногой. Однако, сколько я не раскачивался, силы покидали меня все быстрее, голодный живот не прекращал урчать, а губы трескались от сухости, рождая во рту металлический вкус. После очередной попытки в глазах потемнело, и окружающий мир постепенно исчез.
Когда я очнулся, понял, что каким-то образом смог освободиться. Рядом валялся выломанный из потолка штырь с цепями, во рту уже не было сухо, а на полу передо мной лежала пустая собачья миска.
«Ты спас меня», — осознал неприглядную истину.
«Ты был слаб».
«Я был маленьким мальчиком».
«Так и есть. Я был тобой. А теперь ты станешь мной», — прорычало внутри.
Я открыл глаза, по рукам и ногам стекало жидкое синее пламя. Обжигающими ошметками оно падало на землю, шипело и уничтожало все на своем пути. Горели снаряды для тренировки, деревянные болванчики осыпались пеплом на выжженную землю. Бушующий огонь охватил все мое тело. Сквозь синие языки я увидел силуэт возлюбленной, бегущей ко мне со всех ног.
— Дрэг! — кричала она. — Ты справишься, это пламя твое, оно не тебя не сожжет!
Точно. Магия — часть меня. Такая же, как Зверь. Когда я понял это, огонь начал успокаиваться, постепенно впитываясь под кожу, залезая в вены, гнездясь где-то в районе сердца.
Когда все стихло, маленькие ладошки обхватили лицо, притягивая вниз.
— Я так испугалась.
Моя Эл плакала. Крупные слезы катились по покрасневшим щекам. Я второй раз за неделю заставил ее плакать. Вот говнюк!
— Знаю, — смог прохрипеть я. Во рту было сухо, как в тот роковой день, на зубах скрипел пепел. На мне не осталось одежды, но почему-то волосы уцелели. Примирение с даром высосало из меня все силы.
— Вот теперь я вижу, почему она выбрала тебя, — заметил Сол, про которого я вообще забыл. Внутренняя борьба отняла слишком много энергии, не оставив ничего для продолжения нашего спарринга. — Вы — идеальная пара. Гигантский неказистый дуб и гибкая лоза, обвивающая его. Ты смог приручить пламя?
— Сейчас посмотрим.
Осторожно отстранил жену в сторону, создавая на ладони голубой пульсар. Идеально ровный.
— Твои глаза… Они черные, — прошептала Элария, внимательно всматриваясь в мое лицо. — Ты… Монстр? Но ведешь себя как Дрэг.
— Нет, милая. Это я… все я, — погасил пламя и подхватил ее на руки, теснее прижимая к себе. Все вокруг воняло гарью, и только она одна пахла ягодами.
— Вот и хорошо. А мне пора, если не возражаете. Меня там тоже кое-кто ждет, — коротко поклонился Сол. — Было приятно увидеться, Дрэг. Знаю, тебя многие презирают, но я не привык оценивать по внешности, маменька воспитала иначе, знаешь ли. Встретимся завтра на балу. Надеюсь, король объявит о твоем назначении. Теперь, когда проблема с магией и контролем решена, нам больше нечего бояться. Как там они писали? «Ждать новых убийств аристократок»? Ну и фантазия…
Посвистывая и напевая знакомую мелодию, Солариэль уходил с тренировочной площадки. На алые волосы эльфа падал белый пепел от пожарища.
— Возможно, вы с ним подружитесь? — спросила Эл. — Я бы хотела познакомиться с его подвальной женой. Думаю, она очень милая женщина.
От особняка к нам побежали горничные, вооруженные ведрами с водой.
— Откуда такие догадки, любовь моя?
— Он не похож на остальных эльфов, несмотря на язвительность, кажется приятным в общении. Стоп, ты сказал…
— Лорд Сильвандир, ступайте скорее мыться, вы смущаете горничных своей обнаженной наружностью, — отчитала нас пробегавшая мимо Кракша Урожайн. — Ох какой же беспорядок вы тут устроили! Нужно будет заказывать новые тренировочные манекены, и вычищать это все. Придется пригласить природного мага, чтоб он смог восстановить газон…
Она продолжала и продолжала причитать, пока я нес Эларию в дом. Девушка подозрительно притихла, уткнувшись лицом мне в грудь. Случайно оговорился. Ну каков болван! Напугал? В мыслях я давно называл ее только возлюбленной и никак иначе, но впервые произнес это вслух.
А еще мне ужасно не понравились ее высказывания в адрес Сола. Как я мог бы подружиться с тем, кто заглядывался на мои малиновые кусты? Пусть он просто меня провоцировал, чтоб я выдал огонь, но я злился и ревновал вполне по-настоящему. Может и глупо, но Зверь, теперь ставший частью моего сознания, был намерен защищать свое и отстаивать право на женщину при любом раскладе. Хорошо, что красноволосый балабол сам свалил, иначе я бы не выдержал и надрал ему уши за все эти слова!
— Мои комнаты доделали, не возражаешь, если я сегодня буду спать там? Нужно многое подготовить к балу, а ты выглядишь усталым.
Действительно, конечности постепенно наливались свинцом, передвигаться становилось все сложнее. Не думаю, что шебуршание жены и ее приготовления как-то мне бы помешали… Да и привык я уже к маленькому теплому комочку подмышкой, без него будет как-то… одиноко. Я возражал. И еще как. Но смог лишь выдавить из себя вымученное:
— Конечно, Эл.
— Спасибо, — произнесла она, когда я ее отпустил. Отметил, как испачкалось в саже ее платье. И как она спрятала взгляд, стараясь на меня не смотреть. Неужели после слов любви я ей разонравился?
— Тогда я пойду, — резко отвернулась и сбежала в соседнюю дверь.
Так я узнал, что
