Трэвис заметил, что Пэйдж и Бетани тоже пытаются расшифровать сообщение. Оно повторялось каждые двадцать секунд, и после третьего или четвертого раза им удалось наконец собрать воедино весь текст.
ПОЖАЛУЙСТА, ПРОЯВИТЕ ТЕРПЕНИЕ. ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ПОКИДАЙТЕ СБОРНЫЙ ПУНКТ ЮМЫ. ВСЕ РЕЙСЫ КОМПАНИИ «ЭРИКА ФЛАЙТС» ВОЗОБНОВЯТСЯ В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ. ПРОВЕРЬТЕ НАЛИЧИЕ У ВАС БИЛЕТА И УДОСТОВЕРЕНИЯ С ФОТОГРАФИЕЙ. САМОЛЕТЫ ВНУТРЕННИХ РЕЙСОВ ДОСТАВЯТ ПРОДОВОЛЬСТВИЕ И ОЧИСТИТЕЛИ ВОДЫ ДЛЯ ОЖИДАЮЩИХ. ПОЖАЛУЙСТА, ПРОЯВИТЕ ТЕРПЕНИЕ…Они прослушали сообщение еще раз, удостоверившись, что ничего не пропустили и поняли все правильно.
– «Эрика флайтс». – Пэйдж посмотрела на Бетани. – Смахивает на «Джанет флайтс», которая организует рейсы из Лас-Вегаса.
– Я о том же подумала.
– Понятия не имею, о чем речь, – пожаловался Трэвис, переводя взгляд с Пэйдж на Бетани.
– «Джанет флайтс» – что-то вроде частной авиалинии, – объяснила Пэйдж. – Управляет ими один из крупнейших подрядчиков Министерства обороны. Не помню, кто именно.
– «EG&G», – подсказала Бетани.
Пэйдж кивнула.
– Они летают из аэропорта Маккаррана в Неваду, на испытательный полигон. По большей части в Грум-Лейк. Занимаются перевозкой работающего там военного и гражданского персонала. – Она оглядела пустынное летное поле. – Может быть, здесь что-то похожее. Может быть, «Эрика флайтс» принадлежит военным или связана с ними.
Громкоговорители выдали еще одно объявление.
– Итак, мы знаем, что они отправлялись отсюда, – суммировал Трэвис. – То есть Юма не была конечным пунктом. По крайней мере, не для всех.
– Билеты, – напомнила Бетани. – Это о них писал тот мальчик в блокноте. Люди приезжали в Юму, надеясь попасть на один из этих рейсов, отправлявшихся неведомо куда.
Трэвис повернулся к возвышавшейся над ними южной стене терминала. Нижняя ее часть, высотой футов в пятнадцать от земли, была из белого металла, верхняя – из стекла. От каждого гейта через каждую сотню футов отходили раздвижные переходы-рукава. Как и все остальное в Юме, они сохранились в прекрасном состоянии, потеряв за десятки лет только суперпрочные покрышки на колесах мобильных опор. На голых ободьях не осталось даже резиновых крошек, давным-давно унесенных ветром.
Его внимание привлекли окна. Стоя внизу, Трэвис видел только потолок терминала; увидеть пол было невозможно, но он предполагал, что зал забит мумиями – с билетом и удостоверением в кармане. Он повернулся и посмотрел в дальний конец взлетно-посадочной полосы, туда, где белела неразборчивая под этим углом надпись.
ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ
Слушая бесконечно повторяющуюся запись так и оставшегося невыполненным обещания, Трэвис пытался представить, каково было им там, умиравшим в терпеливом ожидании.
– В объявлении говорится, что рейсы возобновятся. Значит, по крайней мере вначале, когда люди только начали собираться в Юме, самолеты все же летали. А потом перестали.
Перед глазами вставали картины: тела в отеле… тела в домах, мимо которых они проходили… кучи костей…
Он тряхнул головой:
– Здесь не нужен калькулятор, чтобы понять: математика в этом случае не работает. Сколько народу они могли вывезти отсюда, даже если бы работали безостановочно? Предположим, рейсы «Эрики» следовали каждые десять минут. Предположим, каждый «Боинг-747» принимал на борт по пятьсот человек. Представить трудно, но допустим. Получается, три тысячи человек в час. Тогда для переброски трех миллионов человек понадобится тысяча часов. А транспортировка трехсот миллионов займет сто тысяч часов.
Пэйдж и Бетани ушли в расчеты.
– В году около девяти тысяч часов, – сказала Бетани. – Чтобы эвакуировать всех, потребовалось бы больше десяти лет круглосуточной, без сбоев и задержек работы.
– Приехавшие в Юму знали это не хуже нас. У них было время, чтобы все подсчитать. Они могли бы понять, что выжить в этом месте невозможно и что единственный шанс уцелеть – это попасть на один из рейсов в первую неделю. Могли ли они рассчитывать на это? Вряд ли. Поездка в Юму была для подавляющего большинства игрой, чем-то средним между «русской рулеткой» и «Суперлото». И тем не менее, зная это все, люди собрались здесь. Пошли на риск. Что могло довести их до такого отчаяния?
Они стояли, глядя друг на друга. Взвешивая, прикидывая, поворачивая и так и этак. Но разумного объяснения не находили.
Под каждым «рукавом» обнаружились ведущие в терминал двери. Трэвис попробовал ручку первой. Она легко повернулась, но дверь не открылась. Красочное покрытие двери и рамы прочно сплавилось за десятки лет. Трэвис уперся ногой в раму и потянул за ручку обеими руками. Шов сухо захрустел и, не выдержав, треснул.
Они вошли.
Температура внутри была заметно выше, чем снаружи, не 40 градусов, а ближе к 50. Наличие больших, выходящих на юг окон и отсутствие ветра способствовало проявлению парникового эффекта.
На первом подземном уровне размещались вспомогательные службы. Едва закрыв за собой дверь, они оказались в почти полной темноте, но все же прошли к лестнице, заметить которую успели раньше. Трэвис поставил ногу на нижнюю ступеньку, нащупал перила и начал подниматься. Он уже насчитал пятнадцать ступенек, когда его пальцы коснулись ручки верхней двери. Пэйдж и Бетани последовали за ним.
Трэвис толкнул дверь и, переступив порог, придержал ее для женщин.
Еще пять минут назад он пребывал в уверенности, что Юма показала ему все самое страшное и худшее и он достаточно крепок, чтобы выдержать все, с чем могут столкнуться здесь.
Оказалось, что нет.
Все трое застыли за порогом перед огромным, просторным и ярко освещенным залом.
Дверь за ними закрылась с тихим щелчком.
Бетани тихонько охнула – у нее перехватило дыхание, – оперлась рукой о стену, но ноги под ней все равно подкосились, и она медленно сползла на пол. Из глаз ее хлынули слезы, плечи задрожали, и на этот раз она даже не пыталась сдерживаться. Пэйдж села рядом и привлекла ее к себе.
Трэвис прошел чуть дальше.
Сотни кресел – все развернуты в сторону летного поля. В креслах, а еще на низеньких скамьях и на полу лежали, теснясь, как в коридоре отеля, высохшие человеческие тела.
Здесь были только дети.
На вид не старше двенадцати.
Они занимали весь зал, от края до края, не меньше трети мили. Тысячи и тысячи детей.
Повсюду валялись пищевые контейнеры: пакетики из-под чипсов, коробочки из-под крекеров, обертки от шоколадных батончиков, баночки и мешочки. Все пустые. И рядом с этим мусором тела – высохшие, обтянутые кожей скелеты.
Представить, что здесь случилось, было нетрудно. В конце, когда численность выживших в городе уменьшилась до тысяч, взрослые приняли решение. Может быть, последнее важное решение из тех, что когда-либо принимали люди. Они собрали в аэропорту всех детей и перенесли туда всю оставшуюся пищу. Взрослые пожертвовали собой, дав детям несколько дополнительных дней. Они еще надеялись, что самолеты, может быть, вернутся за ними вовремя.
Ничто из увиденного в Юме не подействовало на него так, как это. В отеле на глаза навернулись слезы, но там у него не перехватило дыхание.
Здесь же Трэвис просто ничего не смог с собой поделать. Ноги под ним подогнулись, и он скорее упал, чем сел, на пол, закрыв ладонями лицо и уже не сдерживая рвущих грудь рыданий.
Время шло. Минут десять или пятнадцать. Эмоции улеглись, оставив ощущение опустошенности.
Они поднялись.
Огляделись.
Продолжать поиски в зале никто не хотел. Да и что могли дать эти поиски, кроме новых свидетельств страданий?
Какую другую часть города можно обследовать? Трэвис еще думал об этом, когда внизу открылась входная дверь.
Глава 28
Спрятаться в зале ожидания было практически негде. Тем более что и времени уже не оставалось.
Вдоль дальней, той, что напротив окон, стены стояли киоски, торговавшие когда-то туристическими принадлежностями и сувенирами, сэндвичами и солнцезащитными очками. Никаких дверей у них не было, и укрыть они могли только от того, кто шел бы вдоль этого торгового ряда.
Но и других вариантов не оставалось.
Трэвис пропустил Пэйдж и Бетани, которые поспешили к киоскам, осторожно обходя детские тела. Не спуская глаз с уходящих вверх ступенек, он последовал за женщинами. Металлическая лестница выдала бы приближение чужака, но звук шагов мог заглушить монотонный голос диктора, громким эхом отдававшийся внутри терминала.
Они успели пройти четыре киоска, когда Трэвис услышал приближающиеся к двери тяжелые шаги.
Пэйдж нырнула в пятый киоск, оказавшийся книжным, хотя ни одной книжки на полках не осталось. Бетани и Трэвис проскользнули туда же. Секундой позже дверь открылась.
Пауза…
Дверь закрылась.
Незнакомец выдохнул.
Снова шаги. Медленные и осторожные. Приближающиеся. Отчетливые. Незнакомец был один.
