Его член твердый, как скала, и ему приходится напрячь все силы, чтобы не прижать ее к стене и не врезаться в ее теплое влагалище.
— Сколько у тебя времени? — Спрашивает он ее, его внутренний Альфа урчит от желания взять.
— Вероятно, до начала еще несколько часов, — шепчет она. — У тебя достаточно времени, чтобы привести себя в порядок.
Он приближается к ней, его руки останавливаются на ее талии. — Я чертовски скучал по тебе, — выдыхает он, слова срываются с его губ прежде, чем он успевает их остановить. — Я отдам тебе весь гребаный мир, если только ты попросишь.
Она наклоняется к нему поближе и встает на цыпочки.
— Заставь меня забыть, Ноа, — шепчет она. — Забери это у меня.
Он падает на колени и задирает ее платье.
ЛИЛИТ
Кошмар последних нескольких дней исчезает, когда его рот оказывается на ее влагалище.
Даже раненый, он наслаждается ею так, словно голодал по ней годами.
С его рубашки все еще капает кровь, но он без колебаний сосредотачивается на ее клиторе, рыча в ее влагалище. Ее руки судорожно хватаются за его плечи, прижимаясь своей киской к его лицу.
— Еще, — шипит она. — Мне нужно еще.
Не сбиваясь с ритма, он засовывает в нее два пальца, растягивая ее. Она задыхается и катается на его пальцах и языке, пока не видит звезды, ее влагалище сжимается вокруг него. По его лицу стекают капли воды, когда он смотрит на нее снизу вверх, его глаза темнеют от вожделения.
— Вряд ли этого достаточно, — рычит он. — Ты можешь дать мне больше, Омега.
Но ее энергия иссякла, и она едва может стоять. — Это слишком.
Ее тело ноет от полученных травм, а голова все еще пульсирует. Ее ноги угрожают подогнуться, когда он встает, поднимая ее обратно на руки.
— Твоя рана… — Она пытается, но он усаживает ее на длинную мраморную скамью, подальше от ручья.
— Ты кончишь первой.
Он произносит это так буднично, что у нее перехватывает дыхание.
Часть ее хочет радоваться, а другая часть хочет накричать на него за то, что он так небрежно относится к своему здоровью.
Но ее внутренняя Омега кричит от радости, когда он снимает со стены насадку для душа и возится с циферблатами, пока не начинает литься легкая струя.
— Раздвинь для меня ноги, детка.
Она подчиняется, придвигая свой зад поближе к краю мраморной скамьи.
— Как ты думаешь, сколько раз ты сможешь пройти через это? — Его губы растягиваются в злой ухмылке, когда она смотрит, как единственная струя вырывается из лейки для душа.
— Слишком много, — выдыхает она, ее влагалище уже сжимается от этой мысли.
— Именно. Раздвинь ноги еще немного, детка. Покажи мне свою прелестную розовую киску.
Она беспомощна перед его приказами, ничего так не желая, как доставить ему удовольствие, даже после всего, через что они прошли.
Провод под напряжением танцует вдоль ее позвоночника в ту секунду, когда струя попадает на ее клитор.
Она долго не протянет.
Опустившись перед ней на колени, он пристально наблюдает, как она выгибает спину, ее дыхание становится учащенным, когда на нее обрушивается очередная разрядка.
— Вот и все, — шепчет он. — Вот так. Покажи мне.
Его палец входит в нее, воздействуя на точку глубоко внутри ее влагалища, пока он мучает ее клитор, пока скамейка не пропитывается влагой. Ее бедра двигаются сами по себе, прижимаясь к нему, в то время как он продолжает натиск ощущений.
— Трахни мою руку, Омега. Трахни. Хорошая девочка.
Его хриплый голос погружает ее в очередное блаженство, ее крик эхом отражается от стен душа. Он водит большим пальцем по ее клитору кругами, пока она, наконец, не отталкивает его, и его пальцы не выскальзывают из нее. Он встает, возвышаясь над ней, и желание доставить ему удовольствие разливается по ее венам.
Альфа. Альфа. Альфа.
Пожалуйста, Альфа!
Осмелев, она тянется к нему, опускается на колени и тянет его за штаны. Но его руки останавливают ее, и она в замешательстве поднимает на него глаза.
— Дело не во мне, — мягко говорит он. — Нам нужно привести тебя в порядок.
Но мысль о том, чтобы взять его в рот, заставляет ее влагалище пульсировать от желания.
У нее Течка наступает быстрее, чем она думала.
— Я могу сделать это сама, — говорит она, почти надувшись. Она снова пытается расстегнуть его брюки, но он останавливает ее, на этот раз схватив за запястья.
— Омега. Позволь мне позаботиться о тебе.
После этого она перестает спорить. Она встает, опираясь на его поддержку, и он медленно стягивает платье с ее тела, позволяя черной ткани растечься у ее ног.
Его глаза блуждают по ее телу, и она дрожит от его взгляда. — Так прекрасна, — бормочет он. — Такая чертовски красивая.
Он не спеша моет ее, осторожно втирая шампунь в кожу головы. Она прислоняется к нему обнаженной спиной, пока его пальцы скользят по ее телу, смывая следы последних нескольких дней.
Она позволяет ему заботиться о себе.
Его твердая эрекция упирается в ее задницу, и она не может не тереться об нее. Он рычит, но продолжает смывать мыло с ее тела.
— Ты заплатишь за это позже, — предупреждает он.
— Ты обещаешь? — Она вздыхает, по ее бедрам стекает жидкость.
— После того, как ты отдохнешь, моя сладкая девочка… — Шепчет он, приближая губы к ее уху. — Я собираюсь заставить тебя забыть все, кроме моего имени. А потом я прикушу эту прелестную кожу и привяжу тебя к себе навсегда.
Она замирает, но он продолжает мыть ее, как будто только что не собирался заняться с ней сексом.
— Ты всегда была моей, — небрежно говорит он. — Я должен был сделать это давным-давно.
Мы нужны Альфе!
Она ошеломленно молчит, когда он заворачивает ее в полотенце и относит на массивный матрас. Он укладывает ее на плюшевые простыни и укрывает одеялами, подоткнув их.
— Спи, — шепчет он. — Я буду здесь, когда ты проснешься.
Она тонет в его взгляде, заставляя себя бодрствовать и не поддаваться дремоте.
— Омега, — бормочет он. — Спи.
Его Влияние захлестывает ее, и она поддается усталости.
* * *
Она просыпается со вздохом.
На мгновение она не понимает, где находится. Воспоминания о вчерашнем дне захлестывают ее, и она в ужасе открывает глаза и видит знакомый белый потолок, который преследует ее в ночных кошмарах.
Но ее окружает успокаивающий аромат вместе с нежным урчанием.
Она осторожно открывает глаза, боясь того, что увидит.
Это не то, чего она ожидала.
Ее гнездышко теплое, сшитое из самых мягких одеял, которые она когда-либо ощущала. Завернувшись в ткань, она глубже зарывается с головой, сворачиваясь в клубок и прижимая к животу подушку. На ней черная рубашка с длинными рукавами, пахнущая Ноа, ткань заканчивается чуть ниже верхней части бедер.
Мурлыканье Ноа отзывается вибрацией в ее душе.
Безопасность.
Тепло.
Альфа.
— Ноа, — вздыхает она. Сбрасывая с себя одеяло, она садится, чтобы посмотреть на него.
Он без рубашки, в одних сухих черных брюках, и у нее текут слюнки, когда она смотрит на его точеную грудь и пресс. К его боку прижата белая повязка, и он ухмыляется ей, когда она таращится на него.
— Доброе утро, милая.
— Неужели? О… — Солнечный свет льется из окна, освещая комнату. — Как долго я была без сознания?
— Четырнадцать часов, — говорит он.
Она морщится, когда слишком быстро поворачивает голову. — Так долго?
— Тебе нужно исцелиться.
Тень пробегает по его лицу, и его запах темнеет. Она улавливает намек на вину в выражении его лица.
— Не смотри на меня так, — шепчет она, проводя пальцами по его животу.
— Как, например?
— Как будто тебе меня жаль.
Он сжимает ее запястье в своей руке и пристально смотрит на нее. — Никогда, — обещает он. — Ты чертовски смелая. И ты все еще желаешь видеть меня в своей постели, после всего, что я сделал.
