Я первым делом поддел под джеркин дублет из тонкой кожи и кольчужными рукавами, практически только этим и ограничившись. Ещё к трофейному, вполне приличному гросмессеру добавил пару кинжалов, да подобрал ему ножны, выбрав почти идеально подходящие. Повертев в руках несколько пистолетов, я понял, что они не отличаются качеством от моего, а потому менять их не стоило. Таскать же с собой сразу полдесятка по примеру пистольера, я не собирался. Хотя бы потому, что умею обращаться с ними так же ловко, как он. Здесь же я пополнил запасы пороха и пуль.
Примерно так же скоро, как и я, закончили скандинав с вором. Последний долго перебирал стрелы, ища подходящие к своему луку, а после копался в каких-то ящиках, не то с алхимическими зельями, не то с хитрыми наконечниками для стрел. Скандинав же вовсе остался равнодушен к здешнему изобилию. Он лишь заткнул за пояс несколько метательных топориков, да попробовал пальцем остроту двух или трёх кинжалов. Но ни один не взял себе, видимо, просто возился с ними от скуки.
А вот тевтон не только сменил свой изрядно порубленный меч на новый, простой в исполнении, но вполне достойный какого-нибудь знатного лорда, а то и короля из тех, кто попроще. К нему он добавил пару пистолетов в хитрой двойной кобуре, позволяющей быстро выхватить оба. Кольчугу он тоже сменил, но, даже натянув новую, продолжал глядеть на один из доспехов.
Мы все уже закончили, а тевтон всё стоял и пялился на тяжёлый, полный доспех миланского образца. Покатые наплечники, обтекаемые формы, предельно затрудняющие нанесение удара, даже боевым топором или булавой сложно попасть так, чтобы остриё или било не соскользнуло по стали, оставив на ней лишь несколько уродливых царапин. На локтях и коленях доспеха красовались шестерёнки, выдавая в нём часовую броню. Под пластинами его скрывались сложные механизмы и переплетение тросов с ремнями – вся эта сложная машинерия позволяла как минимум удвоить силу человека, надевшего этот доспех. Самые же дорогие и сложные наделяли владельца едва ли не бычьей силой, как например, легендарные доспехи императора Максимилиана, названные в его честь.
- Бери их, - подбодрил я тевтона, - но учти, что на спину мы тебе повесим зарядный ящик, вон от той митральезы.[23] - Я указал на малое орудие, скромно стоявшее в углу оружейной. – Ну а мы все вместе потащим её.
- Зачем? – не очень понял мою мысль тевтон.
- В этом доспехе ты при каждом шаге будет звенеть, скрипеть и щёлкать как механизм башенных часов, а потому прорываться нам придётся с боем всюду. Так что без митральезы в катакомбах нам точно не обойтись.
- Сам знаю, - окрысился на меня тевтон и принялся нарочито подтягивать ремешки на новой кольчуге, чтобы не звенела.
Я бы и сам при иных обстоятельствах не отказался от такого доспеха, вооружившись биденхандером или двуручной секирой, чтобы крушить врагов. Но не в катакомбах же, где и так не особо развернёшься, и не когда враг настолько превосходит тебя числом, что мимо большей части надо как можно скорее прокрасться так, чтобы тебя не заметили.
После оружейной мы набили дорожные сумки едой и разными полезными мелочами, постаравшись как можно равномерней распределить нагрузку. Так, чтобы потеря одного не стала бы причиной гибели остальных. Тут как раз пригодился мой опыт рейдерства, да и остальные были не промах.
И вот пришло время покинуть подземелье собора Сан-Антонио, и отправляться в катакомбы под ним.
- Кстати, - вспомнил вдруг тевтон, когда мы снова шагали вслед за священником по очередной лестнице вниз, - а что с отрядом кавальери? Они же прорывались из города, чтобы привести помощь.
- Они мертвы, - не оборачиваясь, бросил священник. – Мессере прав: вы сейчас – единственная надежда города. И всего его населения.
Тевтон слегка опешил от такого заявления. Видимо, мои слова он не до конца воспринимал всерьёз, а вот когда их подтвердил молчавший прежде священник, поверил окончательно и бесповоротно.
- А на меня обещанная награда распространяется? – спросил шагавший позади меня вор. – Мне-то до светлых идеалов добра и справедливости, да и до спасения города, дела особо нет.
- Ты ведь ни на что не рассчитывал, когда просил меня взять тебя с собой? – поинтересовался я в ответ.
- Ну, такой уж я человек, если почую выгоду, то мимо точно не пройду.
- Ты ведь мог остаться снаружи, - напрямик заявил я, - и тебя вряд ли обнаружили бы так легко, как здесь. Ты ведь едва не попался на входе в собор, в то время как за его пределами был бы в куда большей безопасности.
Я намеренно говорил всё это при священнике, который слышал нас. Это была ещё одна проверка для вора, крайне жестокая и опасная для него, но я уверен, что моего авторитета вполне достанет, чтобы вор избежал огня и железа.
- Это не спонтанная вспышка насилия со стороны нечистых, - ответил вор. – Их вооружили, собрали в отряды. Ты же не думаешь, что появление орд мертвецов и некромантов было случайным? При такой организации есть и свои проверки, и я их точно не пройду. О последствиях мне как-то даже думать не хочется.
Вряд ли вор говорил мне чистую правду, однако допытываться сейчас смысла не было. Я удовлетворился этим объяснением, тем более что оно было достаточно правдоподобно. Шагавший первым священник делал вид, будто наш разговор его совершенно не интересует. Однако я уверен, он всё мотал на ус – навидался я на подобных ему в свите инквизитора Лафрамбуаза.
Наконец, наш спуск подошёл к концу. Священник постучал в могучую дверь, окованную сталью. Внутри стен и самой двери зажужжали и защёлкали механизмы, отворяя её. Никаких замков, запоров или засовов на ней не было, однако я уверен, что открыть эту дверь куда сложнее, нежели райские врата закоренелому грешнику.
На пороге нас ждал бравый сержант в мушкетёрском колете. Он кивнул священнику и посторонился, пропуская наш небольшой отряд.
- Значит, это и есть наши спасители? – поинтересовался сержант, ни к кому конкретно не обращаясь. – Всё же зря вы отвергли предложение капитана, надо было отправить настоящих солдат, а не этот сброд.
По всей видимости, такие слова как уважение или такт в его лексикон не входили.
- Не нам обсуждать решения синдика и епископа, - отрезал священник настолько менторским тоном, что спорить с ним у всякого бы пропало желание.
Дверь за нашими спинами закрылась сама собой, и теперь впереди шагал не только священник, но сержант мушкетёров.
Перед ещё более прочной дверью, на сей раз сложенной не из досок, а из целых брусьев, укреплённых сталью, мы остановились. Сержант мушкетёров прошёл несколько шагов и занялся какой-то машинерией, открывающей дверь, а священник обернулся ко мне и протянул кожаный планшет с медной застёжкой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
