Чуть поразмыслив, я поднялась со стула, принимаясь копошиться в бабкиных вещах. По шкафам и комодам в основном было рассовано постельное белье и одежда. Спустя минут десять я все же обнаружила дряхлый «Филипс» перемотанный изолентой в районе ручки. Фен был запрятан на антресоли, лежал в коробке. Интересно, он работает вообще? И не шарахнет ли меня током? На свой страх и риск, я все же решила посушить волосы, правда времени на это ушла уйма.
- Дома ты тоже со светом спишь? - поинтересовался Руслан, когда я, наконец, причесалась и заделала волосы в высокий хвост.
- Нет.
Я вновь плюхнулась на стул.
- Дома не страшно, - добавила я.
- Вот уж не думал, что ты трусишка, - ухмыльнулся дядя.
Я поникла, погружаясь в тоску. Непонятную, вязкую.
- Вообще такая фигня происходит со мной уже во второй раз. Не знаю, почему и с чем это связано, - понуро начала я, отчего-то решив открыться Руслану.
Дядя с интересом посмотрел на меня, принимая вертикальное положение.
- Я не боюсь темноты, не боюсь спать одна, но ночью меня до чёртиков пугают вот такие полузаброшенные, стремные сооружения, как дом, в котором мы находимся. Сразу паника накатывает, если темнеет и я остаюсь в подобном месте. Впервые со мной такое случилось, пять лет назад, когда мы с подругой Сашкой вечером забрели в полуразваленную школу. Мы были за городом у ее родителей в коттедже, вечером пошли гулять. Где-то на окраине посёлка нашли заброшку, ради интереса решили залезть туда, поднялись на второй этаж, а дальше я себя не помню. Я будто оцепенела от страха. Реветь начала, истерить. Успокоилась только когда Алекс вывела меня на улицу. До сих пор не могу адекватно объяснить себе, что произошло. Собственно, как и прошедшей ночью… Вроде никто за мной не гонится, не пытается напугать, не убивает, а ощущения, будто остаёшься наедине со своим самым большим страхом. Словно что-то нехорошее произошло со мной когда-то давно, в какой-то прошлой жизни, вот в таком вот мрачном заброшенном строении…
Руслан молчал и внимательно изучал меня, видимо переваривая полученную информацию. В какой-то момент я даже пожалела о том, что решила открыться ему, поделиться переживаниями. Наверное, считает меня сумасшедшей или глупой курицей, которая прикрывает боязнь темноты нелепыми выдумками.
- Не хочешь прогуляться? - вдруг предложил он.
Я ждала чего угодно. Подколок и издёвок, сочувствия и сопереживания, но никак не приглашения на прогулку.
- Пока нет дождя и снега и ветер не сильно задувает. Пройдёмся по округе, - добавил он.
- Хорошо, - немного растерянно кивнула я, довольно быстро соглашаясь.
Дядя поднялся на ноги, направился прочь из комнаты.
- Только все равно оденься потеплее. Не хочу, чтобы ты заболела, - обернувшись добавил он.
***
В пасмурную погоду, на фоне хмурого неба, деревня казалась совсем убогой. Сплошное серое пятно. Ничего яркого. Глазу не за что зацепиться. Беспробудная депрессия - именно так я бы охарактеризовала увиденное.
Руслан захлопнул калитку и приблизился ко мне. Неспешно мы зашагали вверх по дороге, мимо пустых домов с покосившимися деревянными заборами и выцветшими жестяными крышами.
- Я тоже до девяти лет спал с включённым светом, - начал дядя, глядя куда-то вдаль перед собой. - Боялся монстров из-под кровати, - хохотнул он.
Я с удивлением, как-то иначе, взглянула на Руслана. Да ладно? До одури уверенный в себе, довольно жесткий в решениях, где-то непоколебимый владелец известного скандального клуба и боялся темноты? Быть не может. Ощущение создавалось, что он сделан из стали и чувство страха в любом возрасте ему чуждо.
- Мама ужасно злилась на меня за это, - добавил он.
- Злилась?
- Да. Говорила, что таким образом я стараюсь привлечь внимание.
Я примолкла. В какой-то момент захотелось посочувствовать Руслану, но я вовремя прикусила язык.
- А ты помнишь свою мать? - неожиданно спросил он.
Этот вопрос не стал болезненным для меня. Я потеряла маму сразу после рождения. Отец сказал, что она попала в аварию на машине и шанса на выживание не было… Вот так в авариях я лишилась обоих родителей…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Я ее даже не знала, - равнодушно отозвалась я, пожав плечами. - Да и папа не особо делился воспоминаниями. Конечно, мне, как и любому ребёнку хотелось расти в полной семье, но… Как бы грубо это не прозвучало я никогда не скучала по матери. Наверное, потому что не знаю, каково это материнская забота и любовь.
Руслан перевёл задумчивый взгляд себе под ноги. Его дорогие кроссовки контрастировали с грязной, едва припорошенной снегом, деревенской дорогой.
- Почему ты спрашиваешь о ней?
- Просто стало интересно, - не поднимая глаз, отозвался он.
- А ты? Ты знал мою мать?
- Нет. Только слышал о ней от твоего деда и видел на фотографии…
Руслан спрятал руки в карманы куртки, выдерживая задумчивую паузу, словно сомневаясь, рассказывать дальше или нет.
Мы не сговариваясь остановились. Я терпеливо ожидала продолжения истории. В отличие от дяди я даже никогда фото своей матери не видела. Более того, отец намеренно избегал упоминаний о ней.
- И? Что дед о ней говорил? Какая она была? - не выдержала я.
- Да ничего такого, - пожал плечами он, продолжая путь.
Я поспешила следом, нутром чувствуя, что Руслан чего-то недоговаривает.
- Ты, кстати, внешне очень похожа на нее. Ну, если судить по той фотографии.
- Похожа?
- Да. Схожие черты лица, такие же светлые волосы. Хороша собой.
Последнее слово словно вырвалось случайно. Он осекся, быстро замолкая, а я не посмела больше интересоваться своей матерью. Не знаю почему. Возможно просто не хотела, возможно боялась узнать что-то лишнее. Например то, что заставит меня горевать о ее смерти…
Оставшаяся часть нашей прогулки по разбитым дорогам забытой богом деревни прошла практически в полной тишине.
Уже к четырём часам дня начало темнеть. От безделья и скуки в восемь я завалилась спать.
Стоило головой коснуться подушки, я погрузилась в сон. Мрачный, наполненный какими-то жуткими воспоминаниями прошлого.
Я ощущала себя ребёнком лет пяти-шести. С растрёпанными хвостиками на голове, в заляпанном белом платьице и светло-зелёных, смешных сандаликах. Вокруг незнакомая комната, с выцветшими, местами облезлыми обоями и криво висящими шторами. Оглядевшись, я несмело шагнула за дверь, в тёмный и узкий коридор, свернула направо, увидела крохотную кухню, плотно уставленную мебелью, с кучей немытой посуды и драным линолеумом на полу. Дальше по коридору раздался то ли смех, то ли всхлип. Я пошла на звук и оцепенела, когда увидела перед собой мать. Да. Ту самую женщину, которую не помнила и, как мне казалось, никогда не видела. Она, молодая и вполне себе симпатичная, расплылась по дивану, широко раздвинув ноги, запрокинув голову. Глаза ее были полузакрыты, губы застыли в довольной улыбке. Мама что-то невнятно бормотала, периодически истерично хихикая, возле неё, на полу, сидел неизвестный мне парень. Тощий, с длинной челкой. Он тоже был не в себе: опустил голову на грудь, пускал слюни.
Меня обуял ужас, когда я поняла причины состояния матери. Возле неё, на круглом журнальном столике был рассыпан белый порошок, рядом с ядовитой горкой лежала пара скрученных из бумаги трубочек.
- Криска, - брезгливо буркнула родительница, переводя на меня свой туманный взор. - Че тут делаешь? А ну, брысь! - сказав это, она швырнула в меня подушкой.
Я заорала. Громко, пронзительно. На грязное платьице полетели крупные капли слез, детские пальчики крепко сжались в кулачки.
Тощий зашевелился, очухиваясь и матерясь.
- Че орешь, дрянь! - с трудом ворочая языком, возмутилась мать.
Она еле поднялась на ноги, приблизилась ко мне, замахнулась и…
Я проснулась. Резко села на кровати, жадно хватая ртом воздух. Вся в холодном поту, руки дрожат. Давно забытый ужас окунул меня с головой в прошлое. Я вспомнила. Я все вспомнила…
