Возражение 3. Далее, [в Писании] сказано: «Твердо храните заповеди Господа, Бога вашего, и уставы Его, и постановления, которые Он заповедал тебе» (Вт. 6:17). Следовательно, помимо всего вышеупомянутого Закон содержит ещё и «уставы».
Возражение 4. Кроме того, [в Писании] сказано: «Вовек не забуду подтверждений Твоих»[125] (Пс. 118:93), то есть, согласно глоссе, «Твоих законов». Следовательно, в Старом Законе помимо моральных, обрядовых и судебных предписаний имеются и другие, называемые «подтверждениями».
Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Вот, предписания, обряды и законы, которым повелел Господь, Бог ваш, научить вас» (Вт. 6:1). И эти слова помещены в начале Закона. Следовательно, ими описываются все предписания Закона.
Отвечаю: одни вещи содержатся в Законе в качестве предписаний, другие – как то, что определено к исполнению предписаний. Затем, предписания относятся к тому, что должно быть исполнено, и к этому исполнению человек побуждается двумя обстоятельствами, а именно властью законодателя и получаемой благодаря исполнению выгодой, каковая выгода состоит в обретении им чего-либо благого, полезного, приятного или добродетельного, или же в избегании какого-либо противоположного зла. Поэтому было необходимо, чтобы в Старом Законе некоторые вещи были сформулированы как являющие власть устанавливающего закон Бога, например: «Слушай, Израиль! Господь, Бог наш, един есть» (Вт. 6:4); и еще: «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт 1:1); и они называются «уставами». Далее, было необходимо, чтобы в Законе были определены некоторые награды для тех, кто соблюдает Закон, и наказания для тех, кто его нарушает, как это можно видеть на примере сказанного [в Писании]: «Если ты… будешь слушать гласа Господа, Бога твоего… то Господь, Бог твой, поставит тебя выше всех народов» и т. д. (Вт. 28); и это носит название «подтверждения», поскольку Бог тверд в Своих наказаниях и наградах.
[Далее] вещи, которые должны быть исполнены, содержатся в предписаниях таким образом, что непременно несут в себе признак обязательности. Но обязательность бывает двоякой: либо в соответствии с правилом разума, либо же в соответствии с правилом закона, который предписывает то, что обязательно [для исполнения], по каковой причине Философ различает двоякое правосудие – нравственное и узаконенное[126].
Моральная обязательность [тоже] двояка, поскольку разум указывает, что нечто должно быть исполнено либо как являющееся настолько необходимым, что без его [исполнения] порядок добродетели будет уничтожен, либо как являющееся полезным для лучшего поддержания порядка добродетели. И в этом смысле некоторые моральные предписания выражаются посредством безусловного повеления или запрета, каковы «не убивай», «не кради», и их по справедливости называют «предписаниями». Другие вещи предписываются или запрещаются не как безусловно обязательные, но – как желательные. Их можно назвать «заповедями», поскольку они выражены посредством побуждения и убеждения. Пример этого мы можем найти в таких словах [Писания]: «Если возьмешь в залог одежду ближнего твоего, до захождения солнца возврати ее» (Исх. 22:26) и т. п. Поэтому Иероним говорит, что «правосудие находится в предписаниях, а милосердие – в заповедях». Узаконенная же обязательность в той своей части, в какой она касается человеческих дел, обнаруживается в судебных предписаниях, а в той, в какой она касается божественных вопросов, – в обрядовых предписаниях.
Кроме того, те постановления, которые относятся к наказаниям и наградам, могут называться «уставами» постольку, поскольку они свидетельствуют о божественной правосудности. Опять же, все предписания Закона могут именоваться «подтверждениями» в той мере, в какой они подпадают под действие узаконенного правосудия. Кроме того, заповеди можно отличать от предписаний с той точки зрения, что «предписаниями» называют то, что предписал непосредственно Бог, а «заповедями» – то, что Он предписал через посредство других, на что, похоже, указывает само это слово.
Из сказанного ясно, что все предписания Закона являются либо моральными, либо обрядовыми, либо судебными, и что другие определения не обладают признаком предписания, а направлены к их соблюдению, о чем уже было сказано.
Ответ на возражение 1. Из всех добродетелей только правосудность подразумевает понятие обязательности. Следовательно, моральные вопросы поддаются определению закона в той мере, в какой они связаны с правосудностью, частью которой, по утверждению Туллия, является добродетель религиозности. По этой причине узаконенное правосудие не чуждо также обрядовым и судебным предписаниям.
Ответы на другие возражения очевидны из вышесказанного.
Раздел 6. ДОЛЖЕН ЛИ БЫЛ СТАРЫЙ ЗАКОН ПОБУЖДАТЬ ЛЮДЕЙ СОБЛЮДАТЬ ПРЕДПИСАНИЯ ПОСРЕДСТВОМ ВРЕМЕННЫХ ОБЕЩАНИЙ И УГРОЗ?
С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что Старый Закон не должен был побуждать людей соблюдать предписания посредством временных обещаний и угроз. В самом деле, целью божественного закона является подчинение человека Богу посредством страха и любви, в связи с чем [в Писании] сказано: «Итак, Израиль, чего требует от Тебя Господь, Бог твой? Только того, чтобы ты боялся Господа, Бога твоего, ходил всеми путями Его, и любил Его» (Вт. 10:12). Но желание временных благ уводит человека от Бога; так, по словам Августина, «сребролюбие отравляет любовь»[127]. Следовательно, временные обещания и угрозы, похоже, противоречат намерению законодателя и потому, как говорит Философ, подлежат изменению[128].
Возражение 2. Далее, божественный закон возвышеннее человеческого закона. Но в науках мы видим, что чем возвышеннее наука, тем возвышеннее и используемые ею средства убеждения. Поэтому, коль скоро человеческий закон в качестве средств убеждения человека использует временные угрозы и обещания, божественный закон должен был бы использовать более возвышенные средства.
Возражение 3. Далее, награда праведности и наказание вины не может быть тем, что бывает одинаковым для доброго и злого. Но, как сказано [в Писании], «всему» временному «одно; одна участь – праведнику и нечестивому, доброму и злому, чистому и нечистому, приносящему жертву и не приносящему жертвы» (Еккл. 9:2). Следовательно, временные блага или злосчастья не указаны в заповедях божественного закона в качестве наказаний или наград.
Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Если захотите и послушаетесь – то будете вкушать блага земли, если же отречетесь и будете упорствовать – то меч пожрет вас» (Ис. 1:19, 20).
Отвечаю: как в созерцательных науках людей убеждают согласиться с умозаключениями посредством силлогистических доказательств, точно так же любой закон побуждает людей соблюдать предписания посредством наказаний и наград. При этом должно иметь в виду, что в созерцательных науках средства убеждения должны быть адекватны состоянию ученика, а сам процесс научного доказательства нужно осуществлять так, чтобы обучение шло от наиболее известных начал. И точно так же тот, кто хочет побудить человека к соблюдению каких бы то ни было предписаний, должен во главу угла ставить те вещи, к которым человек более всего расположен (так детей побуждают делать то или это посредством небольших детских гостинцев). Затем, как уже было сказано (98,1, 2,3), Старый Закон располагал людей к [пришествию] Христа так, как несовершенное располагает к совершенному Притом он давался людям, которые сами по себе были ещё несовершенными по сравнению с тем совершенством, которое должно было последовать пришествию Христа, по каковой причине эти люди были как бы детьми, которые нуждались в «детоводителе» (Гал. 3:24). Но совершенство человека состоит в пренебрежении временным и верности духовному как это явствует из слов апостола: «Забывая заднее и простираясь вперед… кто из нас совершен, так должен мыслить» (Филип. 3:13, 15). Тот же, кто ещё несовершенен, желает временных благ, хотя при этом он также может быть подчинен Богу, несмотря на то, что его обращенная к временному цель является извращенной. Поэтому нет ничего несообразного в том, что Старый Закон должен был приводить людей к Богу посредством тех временных благ, к которым расположены несовершенные.
