Он подумал, что на шум двигателя тут же начнут стрелять, но обошлось. Длинные снаряды свалили прямо на пол. Артиллеристы расселись и поставили ноги прямо на разбросанный боекомплект. Переключая передачу, Флетч старался не думать о том, что будет, если в пути их накроет японская артиллерия. "Бах! И сразу на Луну!" - внезапно пришло ему на ум.
Он потянулся к выключателю фар, но тут же одернул руку, будто тот раскалился докрасна. Не самое разумное решение!
- Флетчер, дружище, япошки пытаются тебя убить. Не надо им помогать и убивать себя самому, - пробормотал он.
Если он не хотел свалиться с дороги, то не мог ехать быстрее 15 км/ч. Но даже с такой скоростью на южный берег он доберется не раньше, чем через 2 часа. Впрочем, далеко он не уехал. Через 10 минут они подъехали к блокпосту, занятому какими-то нервными солдатами. Они очень обрадовались, когда увидели пушку, но ещё сильнее их обрадовало то, что он не был японцем.
Флетч тоже был рад, что они не японцы, и решил остаться на блокпосту до утра. Вместе со своими людьми, он отцепил и установил орудие. К рассвету, решил он, оно снова вступит в бой.
По всему Гонолулу висели плакаты с надписью "ВОЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ!". Хиро Такахаси английского не понимал, но сыновья объяснили.
- Значит, теперь всем руководят военные, - сказал Кензо за завтраком в понедельник. - Значит, мы будем делать всё, что говорят солдаты.
- Значит, у нас появится много проблем из-за того, что мы японцы, - добавил Хироси.
- А когда у нас не было проблем из-за того, что мы японцы? - поинтересовался Хиро. Если уж сын решил говорить с ним в язвительном тоне, он в долгу не останется.
- Они напали на США. Напали исподтишка, - в голосе Кензо явственно звучал гнев на Японию.
Хиро злился на младшего сына. Кензо всё перевернул с ног на голову. Хиро был убежден, что "мы" - это японцы, а "они" - это американцы. Он посмотрел на жену в поисках поддержки. Реико стояла рядом. Четыре человека едва умещались на крошечной кухне их скромной лачуги. Реико сказала:
- Ешьте лапшу. Пейте чай. Война там или мир, работать надо. Вам нужно на сампан.
Она была права. Однако её нежелание встать на сторону Хиро задело его. Как и он, его жена родилась в округе Осима. Её родная деревня была в 25 км от его. Само собой, она осталась японкой. Какая разница, что они уже несколько десятилетий прожили на Гавайях и теперь, вероятно, уже никогда не вернутся на родину? Никакой, в его понимании. Но Реико не желала ругаться с детьми, как бы глупо они себя ни вели.
Ловко орудуя палочками, Хиро доел соба. Его удивили американцы, которые ели гречневую крупу, но он не знал ни одного, кто делал бы из неё лапшу. Он выпил немного бульона, в котором варилась лапша, это должно прибавить ему сил. Затем попил чаю, после чего вскочил на ноги.
- Идём! У нас впереди целый день! - крикнул он сыновьям.
Его напугало, что они вскочили почти одновременно с ним. Когда они стояли, то буквально нависали над ним. Как он может ими командовать, когда, чтобы что-нибудь сказать им, приходится смотреть вверх? Однако Хироси сказал лишь:
- Мы готовы, отец.
Они пошли вниз по улице. Оказавшись снаружи, Хиро закашлялся, будто разом выкурил пачку "Кэмел". В воздухе стоял стойкий удушливый запах дыма. Вокруг было темно, как ночью. Дым щипал глаза. Чего не коснись, всё было каким-то жирным и скользким.
Сыновья одновременно издали практически одинаковые звуки, обозначавшие отвращение. Они достали из карманов банданы - Хироси красный, а Кензо синий - и обмотали ими лица. Хиро подумал, что это хорошая идея. С собой у него был лишь грязный белый носовой платок. Он приложил его к лицу. Скоро всё тут будет грязным. Может, этот жалкий платочек спасет его легкие от попадания дыма.
На улице было полно народу. Всё-таки, утро понедельника. Но люди двигались словно при замедленной съемке. В непроглядной вонючей тьме иначе и не получалось. В противном случае, постоянно будешь на что-нибудь натыкаться. Машины ездили с включенными фарами, но их свет рассеивал дымку едва ли на пару метров перед собой.
- Валите отсюда на хер, сраные япошки! - крикнул кто-то по-английски. Хиро прекрасно понимал эти настроения. Он расправил плечи и пошел дальше. Глаза сыновей над банданами ярко блестели. Он не был уверен, что ругань была адресована ему. Они были далеко не единственными японцами на этой улице.
На перекрестках стояли дорожные регулировщики. Полиция Гонолулу была довольно пестрой по национальному составу. Там служили хоули, гавайцы, китайцы, японцы, филиппинцы, корейцы (Хиро это показалось отвратительным, но на Гавайях корейцы не подчинялись Японии). Как правило, полицейским все подчинялись беспрекословно, ведь это полицейские. Но сегодня не-японцы периодически оскорбляли полицейских-японцев. Некоторые не разбирались в национальностях, и доставалось также китайцам и корейцам. Когда становилось понятно, что гражданин ошибся, полицейский кричал в ответ. Полицейские-японцы с самурайской стойкостью игнорировали любые оскорбления.
На некоторых перекрестках вместо полицейских стояли солдаты. Они были в касках и держали винтовки с примкнутыми штыками. Выглядели они весьма нервно, видно было, что они готовы пристрелить и зарезать любого, кто будет им докучать. На японцев они кричали едва ли не громче, чем гражданские. Хиро притворился глухим. Ругаться с вооруженными людьми равноценно самоубийству. Сыновья что-то бормотали, но делали это тихо, не привлекая к себе внимание.
Рынок Аала наполовину опустил. Хиро это потрясло. Он и представить не мог, чтобы что-то могло спугнуть перекупщиков. Остался лишь терпкий запах рыбы.
Вместе с Хироси и Кензо он отправился в залив Кевало. Там уже собрались солдаты и рыбаки, пришедшие до них. Те, кто помоложе, болтали с солдатами по-английски. Сыновья Хиро присоединились к ним. Спустя какое-то время, послышался злой голос Хироси. Солдат направил винтовку ему в грудь. Хиро бросился вперед, чтобы оттащить сына в сторону. Но Хироси уже и сам отступил и солдат опустил "Спрингфилд". Разговор с Хироси продолжился, но уже не на столь повышенных тонах.
- Что происходит? - спросил
