— Почему, Аня? — спрашиваю сквозь сцепленные зубы.
И Аня не отводя взгляда отвечает:
— Все просто, Владимир Романович, — ее глаза блестят, эмоции все наруже. — У меня есть муж. Пока. И этим все сказано. И забудьте о том, что между нами произошло — это было ошибкой.
Черт! Так не честно! Я к этому был не готов. Ее слова, как точный удар боксера, попадают прямо в цель. У меня глотку спирает от гнева, блокируя подачу кислорода в легкие:
— Повтори, — хриплю, нависая над ней всем телом.
— Все было ошибкой, — дрожащим голосом, но без заминки отвечает Аня. — Я зря позволила этому случиться.
— Вот как?! И когда же, мать твою, это решила? Когда он пизд…. — сжимаю челюсть, обрываю себя, — бил тебя? Отвечай. В каком промежутке? — чувствую, что меня несет не по детски. Надо бы оставить ее. Уйти. Но не могу и с места тронуться. Оторваться. Оставить ее не могу.
— Володя не нужно, — неожиданно умоляюще говорит Аня. — Я вижу что ты злишься на меня, не нужно. Я виновата перед тобой, знаю, но прошу не делай еще хуже чем сейчас есть. Дай мне самой во всем разобраться.
У меня в недоумении вытягивается лицо:
— Разобраться? С кем, Ань? С ублюдком, который истязает тебя? То есть ты мне предлагаешь отойти в сторонку и наблюдать за тем, как тебя эта мразь мучает? Ты нормальная? — в душе закипает гнев.
— Тс-с-с, — Аня прикладывает палец к моим губам, а меня от ее прикосновения вшторивает, как от хорошей порции виски. Задыхаюсь. — Не мучай меня, Володя. Прошу.
Твою же мать!
Кулак врезается в гладкую поверхность ее рабочего стола с такой силой, что хрустят кости костяшек. Аня вздрагивает. Зажмуривается.
Я резко отступаю. Мне нужен глоток свежего воздуха, и чтобы прочистить мозг. А рядом с Царевной, я мог думать только ей и о ней. Чувствовала себя к ней намагниченным, пропитанным.
Круто разворачиваюсь на пятках и выхожу, не давая себе времени на раздумья. Иду быстрым шагом в сторону лифта.
Иду и даже не оглядываюсь.
Потому что если обернусь, то обязательно вернусь, чтобы дожать Царевну, добиваясь от нее ответов.
Я не знаю, что сейчас делать. Как поступить? Всё слишком сложно. Аня сложная по всем параметрам.
Телефонный звонок меня останавливает на выходе из здания. Смотрю на экран. Номер незнакомый. Обычно не беру с них трубки, а тут как будто торкнуло. Принимаю вызов:
— Да, — настороженно.
— Это мой временный номер. На всякий случай, — говорит Царевна глухо с хрипотцой.
— Зачем он мне, если ты решила, что мое отношение к тебе ошибка? — иронизирую, но даже сам слышу в своем тоне обиду.
— Потому что, — отвечает и сразу отключается не давая мне возможности ответить.
Стерва. Зачем трепет нервы?
Не успеваю сунуть телефон в карман, как на него снова раздается звонок, правда теперь он от Антохи.
— ДА! — рявкаю, его мне еще не хватало.
— Че орешь то? — удивляется друг в трубку.
— Вырвалось. Нервное, — отвечаю.
— Че с кралей не ладиться? — ехидничает Антон.
— Пошел ты, — рычу в трубку. — Это все что ты хотел узнать?
— Хорош, шучу я. Надо встретиться. Новости есть.
— Важные? — сажусь в машину, завожу мотор.
— Угу.
— Ты где?
— Сейчас скину адрес, — тут же отвечает парень, отключается.
Через секунду приходит скрин с геолокацией. Вбиваю его в навигатор и прежде чем тронуться с места, поднимаю взгляд на окна офиса Андрея.
Замечаю как в них мелькает тень. Значит следила за мной. Ухмыляюсь. Выходит, когда говорила врала, просто хотела отделаться от меня?! Ну что ж, она не оставляет мне иного выхода, как во всем разобраться самому. Выжимаю сцепления, включаю передачу. Она должна понять, что от меня ей уже никуда не деться. Я ее будущее, как и она мое. Давлю газ в пол, трогаюсь с места. И ей придется с этим смириться.
— Вот, — Антон поворачивает ко мне экран своего телефона.
Вижу фото Тимохи. Загорелый. Бородатый. Фоном: море, пляж и песок.
В голове мелькает мысль о том, что как только с Аней все решу, соберу ее и Гришку в охапку и увезу к херам собачьим на море.
— И что ты этим пытаешься мне сказать? Не понимаю?! Ну, что позвонить Тиму и сказать что завидую? — смотрю приподнял бровь на Антоху.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты прикалываешься? Дальше смотри, — подсказывает.
Листаю фотки и с каждым следующей картинкой мое лицо становится все больше вытянутым, а когда я вижу последнее фото, меня передергивает от мерзости запечатленной камерой, отбрасываю девайс на стол, ближе к Антону.
— Даже не знаю видел кто из пацанов?! — голос друга глухой, подавленный.
У меня же нет слов. Я просто молча сижу пялюсь в стол. Хочу вытравить из памяти это дерьмо, но чем больше пытаюсь, тем глубже оно врезается в мозг.
— Мля, как? — поднимаю взгляд на Антону. — Когда?
— Я сам ничего не понимаю, — пожимает плечами и делает большой глоток виски, и только сейчас замечаю, что он бухает. Один.
— Откуда ты взял ЭТО? — не сдерживая пренебрежение в голосе киваю на телефон Антохи.
— Он сам прислал, — в голосе друга слышу боль разочарования.
Да уж. Никогда бы не подумал, что Тимоха… Да мля, он же…
Память подкидывает кадр за кадром из нашей общей “дружбы” в прошлом. Вместе бухаем, имеем телок… И не разу не было никаких намеков на то, что Тимоха играет за другую команду.
Черт! У меня и так на душе херова. Теперь еще и это.
— Что будем делать? — подтягивается навстречу ко мне Антоха, упираясь локтями в столешницу. — Пацанам нужно сказать.
— Я не уверен, — отвечаю. — Боюсь у Кира случится остановка сердца.
— Да-да, ты прав. Лучше повременить. Только до сих пор не пойму, почему он это прислал мне? Почему? Как мне теперь жить с этим? Я же его считал братом, — страдальческим голосом заявляет. — Что он наделал? Он разрушил мою жизнь. Как теперь это развидеть?
Я бы мог треснуть ему по голове. Наорать. Спросить что за истерика. Но нет. Не могу. Потому что у меня внутри происходит тоже самое. Мой внутренний мир стоявший до этого тверда на двух ногах неожиданно пошатнулся. Надреснул.
— Антох. Я наверное пойду, — встаю из столика. — Я сейчас не готов об этом разговаривать.
Я прохожу мимо друга, а он хватает меня за запястье. Тянет к себе.
— Забери меня, Володь. Забери отсюда. Не оставляй, — у меня впервые сжалось сердце глядя на него, так как увидел в его глазах блеснувшие слезы. — Мы потеряли его, да?
Рывком поднимаю его на ноги и закидывая руку на плечи (а он капитально так поднабрался) веду к выходу.
— А ты не думал, что таким образом он решил подшутить над нами? — предпринимаю смешную попытку оправдать увиденное на фото.
— Давай может и мы ему отправим фото? Ну наше лично? Разыграем его, чтобы он почувствовал тоже что и я. Подонок, — голос у Антохи постоянно срывается на низкие тона и он чуть ли не рычит. Лезет в карман за телефоном.
— Прекрати, Тох. Это бред. Ты думаешь ему так настолько скучно, что он решил подобным образом подшутить над нами?
— Да! — неожиданно громко раздается голос друга мне в ухо. — Я лучше буду думать так. Чем мой мозг будет разъедать осознание того, что он пидор.
Сижу напротив Лаврова. Нашего юриста. И в разговоре с ним я узнаю, что он уже не в первый раз сталкивается в своей практике с такими уродами как Анин муж. И если на первый взгляд кажется, что лишить такого утырка как он, родительских прав легче легкого, то из опыта Лаврова следует абсолютно противоположное. Судьи очень лояльно относятся мужчинам, которые покинув места не столь отдаленный хотят сохранить семью, а если найдутся еще и свидетели этому…
— Он бьют мать своего ребенка, Лев Александрович, — сказать “свою жену” язык не повернулся.
— А это где-то зафиксировано? Она обращалась в правоохранительные органы? — вскидывает вопросительно бровь мужчина. — И еще вопрос, Володя: ты точно уверен, что эта женщина хочет развода?
Точно ли я уверен?! Наверное. Скорее всего да. Ведь она же его боится. Я видел.
