еще… пейзажи.
– Ваше поместье не может предложить вам пейзажи?
– Элдерли-парк слишком велик для двоих. Мы сдали его друзьям, чтобы другие могли насладиться им с большей пользой.
– Какая невероятная щедрость! – Сомерсет с излишней враждебностью проткнул соцветие брокколи.
– Благодарю, Сомерсет, мне лестно, что вы так считаете.
– Это необязательно подразумевалось как комплимент.
В воздухе явственно сгущалось напряжение – новое, не вполне понятное Элизе.
– Тем не менее я предпочту считать его таковым.
– Тогда, возможно, я выразился не совсем точно.
– Ну, не всякому дано быть мастером слова.
– Полагаю, мы готовы к последней перемене блюд, – громко заявила Элиза.
Перкинс, ее единственный союзник этим вечером, в мгновение ока освободил стол и выставил простой десерт из консервированных фруктов, савойского пирога и блюда с печеными каштанами.
Воцарилось молчание. Казалось, словесные битвы слегка утомили гостей, и Элиза ломала голову в поисках легкой, нейтральной темы, которая помогла бы вовлечь всех, не вызвала бы очередной перепалки и не была бы смертельно скучной. Но ничего не приходило на ум. Элиза не смела взглянуть на Сомерсета. Он наверняка сожалеет, что принял приглашение, как она всем сердцем жалела, что это приглашение сделала.
«Придумай что-нибудь, – умоляла Элиза собственный мозг, – что угодно!»
В конце концов спасение пришло с неожиданной стороны.
– Как поживает мисс Селуин, миледи? – спросила мисс Винкворт так тихо, что едва ли ее услышали бы, если бы за столом не царило молчание.
– Хорошо, – ответила леди Селуин, поднимая взгляд от тарелки. – Вы с ней знакомы?
– Они учились в одной школе, – похвасталась миссис Винкворт.
– Вот как, мисс Винкворт? – сказал Сомерсет, улыбнувшись девице.
Под его сердечным взглядом та, кажется, набралась достаточно храбрости, чтобы ответить, но не успела приоткрыть рот, как вмешалась ее мать:
– Да, так и есть. Уинни целую вечность мечтает встретиться с ней снова.
– Возможно, вам повезет, – сказал Сомерсет, глядя прямо на мисс Винкворт, словно говорила она, а не ее мать. – Моя сестра раздумывает, не снять ли этой весной комнаты в Бате.
– Это действительно так? – требовательно вопросила миссис Винкворт, наклоняясь вперед.
– Мы еще не решили, – ответила леди Селуин. – Но возможно, не помешает сначала вывести Энни в общество здесь, прежде чем мы отправимся в Лондон, чтобы присоединиться к светскому сезону.
– Превосходная идея! – воскликнула миссис Винкворт. – Несомненно, этот опыт ей пригодится.
– Согласен, – сказал Сомерсет. – Первый сезон – событие подчас… ошеломляющее.
Он ненадолго встретился взглядом с Элизой. А она задумалась, пришли ли ему в голову те же воспоминания, что и ей: их танцы, признания, разговоры шепотом.
– Вы уже выводите мисс Селуин в свет? – спросила Элиза.
В последний раз, когда они виделись, Энни была совсем юной девочкой с огромными глазами, спутанными волосами и язычком столь дерзким, что даже леди Селуин не могла ее укротить.
– Ей исполнилось семнадцать, – напомнил Селуин.
– Практически древняя старушка, – пробормотала себе под нос Маргарет, и Элиза послала ей строгий взгляд, хотя всем сердцем посочувствовала отсутствующей девушке.
– Мы сами уже год как выводим Уинни в общество Бата, – сообщила миссис Винкворт. – Надеемся, что это поможет ей излечиться от застенчивости, прежде чем она подвергнется испытаниям Лондона.
Мисс Винкворт порозовела.
– Легкая застенчивость не вызовет никаких возражений, если она проявляется так очаровательно, как у мисс Винкворт, – сказал Сомерсет.
– Совершенно верно, – согласилась Элиза в порыве благодарности за его доброту.
– Если легкая, то еще ничего, – буркнул адмирал. – А вот чрезмерность фатальна.
Румянец на щеках мисс Винкворт стал пунцовым.
– У вас уже есть на уме подходящая партия для мисс Селуин? – спросила миссис Винкворт.
Элиза понадеялась ради блага Энни, что ее мать не настолько амбициозна, как миссис Бальфур. Переход из девичества в женственность непрост сам по себе, Элиза это отчетливо помнила: внезапно обрушившийся груз ожиданий, постоянные увещевания, давящая необходимость стать более грациозной, более миловидной, «более» во всех отношениях, мучительное чувство тревоги, которое ты несешь в душе, чувство, что ты недостаточно хороша.
– Естественно, – ответил Селуин. – Нельзя позволить дочери выйти за кого попало.
– Нет, конечно нет, – произнесла Маргарет низким голосом, явно подражая самодовольному тону Селуина. – Просто недопустимо, чтобы женщины принимали решения самостоятельно.
Элиза едва сдержала стон отчаяния. Неужели было так необходимо передразнивать?
– Само собой разумеется, – согласилась леди Каролина. – Куда бы это нас завело?
Может, дамам уже пора удалиться на чаепитие?
– Несомненно, лорд и леди Селуин не захотят выдать мисс Селуин за человека, к которому она равнодушна, – торопливо вмешался Сомерсет, защищая родственников. – Лишь попросят прислушаться к их наставлениям!
Элиза опустила глаза. «Наставления» – такое безобидное слово. Но она лучше, чем кто бы то ни было, знала, насколько требовательным оно может быть, насколько неумолимым. Возможно, лорд и леди Селуин не прикажут Энни выйти замуж за мужчину, которого они выбрали. Нет, они будут просто подталкивать и понуждать ее, укорять в себялюбии, советовать подумать о братьях, о кузенах, подумать о семье. Заверят, что первая любовь пройдет, а привязанность между мужем и женой растет по мере сближения, пообещают, что через год она возьмет на руки новорожденного ребенка и к этому времени память о человеке, когда-то ею любимом, сотрется навсегда. Наставления такого сорта отнюдь не безобидны. Им невозможно сопротивляться. На тебя будут наседать снова и снова, пока ты не почувствуешь, что проще всего сдаться, и это даже принесет облегчение.
– О да, наставления обязательны! – сказала миссис Винкворт. – Никто ведь не желает, чтобы мисс Селуин вышла замуж за человека ниже себя.
Губы Элизы изогнулись в горькой улыбке. Сомерсет бросил на нее быстрый взгляд и снова отвел глаза. Возможно, он тоже заметил иронию, состоявшую в том, что теперь он занял другую сторону в споре? Когда-то он сам был джентльменом без титула и состояния, стоящим ниже своей избранницы.
– А если ее чувства не совпадут с вашими наставлениями? – поинтересовалась Маргарет.
Леди Селуин вскинула бровь и не ответила.
– Это маловероятно, – изрек Селуин.
– Но если такое случится, – добавил Сомерсет, – Энни определенно молчать не станет.
– Все попробовали савойский пирог? – спросила Элиза, решив, что больше не в силах это слушать.
Она скорее предпочла бы вернуться к любой из рискованных тем, возникавших раньше за ужином, нежели обсуждать будущее Энни еще хоть минутой дольше.
– Да, очень вкусно, – сказал Мелвилл, подчинившись умоляющему взгляду Элизы.
– Могу ли я снова его предложить…
– И если такое случится, – настойчиво обратилась Маргарет к Сомерсету, – вы, как глава семьи, уступите ее желаниям?
Элиза отчаянно пыталась перехватить взгляд кузины, не понимая, чего пытается добиться Маргарет, но явно чего-то неуместного. Если она умышленно намекает на историю самой Элизы, то момент для этого неподходящий. Какой цели теперь послужат
