У англичан и французов в самом начале войны было две реальные проблемы, имевших одно и то же решение. Первая — это возможность германо-русского замирения. Такое развитие событий надо было раз и навсегда перечеркнуть. В ариант «войны без войны», путал все карты англичан и сводил на нет всю их хитроумную комбинацию. Нужна была кровь германских и русских солдат, море крови и тогда замирение между противниками будет уже невозможно. Немцы и австрийцы наступать не собираются, значит, наступать должны русские армии. Вторую проблему для французов создали германские солдаты, неожиданно быстро разгромившие Бельгию и устремившиеся к Парижу. Таким образом, решением обеих задач англичан и французов, становилось скорейшее начало крупномасштабных боевых действий на русско-германском фронте.
Наше наступление:
— окончательно отрезало пути мирного решения конфликта;
— переносило тяжесть войны с Западного на Восточный фронт;
— начинало подтачивать государственный организм Российской империи потому, что русская армия была к этому наступлению не готова.
Именно поэтому, с самого первого дня войны «союзные» правительства стали добиваться перехода русской армии в наступлении. Французский военный министр Мессими буквально этого требовал, а посол в России Морис Палеолог «умолял» Николая II «повелеть наступление», так как иначе Франция будет «неминуемо раздавлена». Генерал Брусилов, несомненный герой той войны, автор знаменитого Брусиловского прорыва вспоминает «С начала войны, чтобы спасти Францию, (главнокомандующий)… решил нарушитьвыработанный раньше план войны и быстро перейти в наступление, не ожидая окончания сосредоточения и развертывания армий».
Особую ценность нашему наступлению придавало в глазах «союзников» даже не окончательность разрыва между Петербургом и Берлином, а именно неподготовленность нашего броска вперед. Ведь главная задача этой войны — обескровливание и ослабление России, чтобы революционные бациллы смогли поразить ее государственный механизм наверняка. Глава государственной думы М.В. Родзянко пишет в своих воспоминаниях: «В весеннюю сессию 1914 года в Государственной Думе прошел законопроект о большой военной программе, которая, выполненная в два года, то есть к 1917 году, делала нашу армию и численно, и по снаряжению значительно сильнее германской». Но наступать надо в 1914 году, когда вся эта чудесная программа перевооружения только составлена на бумаге! Наступать ранее сроков обозначенных в русских военных планах, идти вперед вооруженными «большой военной программой», а не новейшими артиллерийскими системами. Ничем, кроме катастрофы это закончиться не могло. Это план разрушения РоссииРеволюция — Разложение — Распад, разработанный западными разведками, и предусматривал.
Тогда мало кто представлял себе, что подходила к концу и сама Россия — империя, казавшаяся сильной и могучей. Вариант избежать дальнейшей катастрофы у России был — надо было просто не воевать, а военные действия имитировать. Воевать в полсилы, отсиживаясь в обороне. Так и будут себя вести себя наши «союзники» по Антанте, но русский царь так поступить не мог — мешало рыцарское воспитание наших монархов. Ослепленный и дезориентированный Николай II соглашается помочь «гибнущей» Франции.
До Парижа оставалось менее пятидесяти километров. Накал боев был такой, что французское командование хваталось за любую возможность остановить противника. В начале сентября 1914-го года около 600 парижских такси, сделав несколько рейсов, переправили к линии фронта около 6 тыс. французских солдат. И даже это незначительное подкрепление сыграло свою роль: на реке Марна немцы неожиданно встали и покатились назад. Историки назовут это «чудом на Марне». На самом деле никакие не чудеса, а убитые и пленные русские спасли Париж, заплатив за это десятки тысяч жизней. В момент острых боев под Парижем на территорию Восточной Пруссии вторглись две русские армии генералов Самсонова и Ранненкампфа. Потерпевшие поражение под Гумбиненом германцы начали отступать, вынудив верховное командование немецкой армии снять с парижского направления около 100 тыс. солдат и перебросить их против русских. Результатом неподготовленного наступления, нашей помощи «гибнущим союзникам», стало окружение и гибель целой русской армии. Генерал Самсонов, не вынеся позора, застрелился.
Стремление оттянуть на Восточный фронт, как можно больше немецких, и австрийских войск красной нитью прослеживается во всех операциях русской армии в 1914 году. Одновременно с ударом по немецким войскам, другая часть русской армии начала наступление против австрияков в Галиции, на этот раз, чтобы помочь сербам. Наши войска идут вперед, окончательно не отмобилизовавшись и толком не подготовившись. Сначала следует серия поражений, но общее превосходство русских воинов в тактике, вооружении, моральном духе делает свое дело. В результате упорных боев австро-венгерские войска терпят серьезное поражение.
Не понимая истоков и целей вспыхнувшей мировой войны, русской руководство не могло и правильно оценить возможные варианты развития событий. В Петербурге убеждены, что война долго не продлиться: ведь Германии и Австрии не устоять против совокупной мощи Антанты. И Германия действительно была бы разгромлена быстро при одном условии: если цели у всех членов Антанты одинаковые. Но Россия боролась за общую победу над врагом, а британцы и французы — за будущее устройство мира, в котором Российской империи не было места. Русская армия шла в наступление, под красочные истерики английских и французских представителей, но вот стрелять красивыми словами и торжественными клятвами пушки и ружья не могли. Требовались снаряды и патроны, причем в огромных количествах. Но их не было — программа перевооружения русской армии принята только полгода назад, а до ее выполнения еще очень далеко.
Генерал Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, родной брат будущего ленинского управделами был в это время уже начальником штаба Северного фронта. «Не только военное ведомство, кабинет министров Государственный совет и двор, но и „прогрессивная“ Государственная дума были уверены, что война с немцами закончится в четыре, от силы — в семь-восемь месяцев — напишет он в своей книге «Вся власть Советам» — Никто из власть имущих не предполагал, что военные действия затянутся на несколько лет. Все мобилизационные запасы делались с расчетом на то, что кампания будет закончена, если и не до снега, то, во всяком случае, не позже весны». Генерал Маннергейм, говорит в своих мемуарах то же самое: «Хотя материальное обеспечение российской армии было гораздо лучше, чем десять лет назад, Россия все же не была готова к затяжной войне в Европе. Между тем, считалось — и это было всеобщим заблуждением, — что конфликт между великими державами не сможет длиться долго».
Все считали, что война будет легкой прогулкой, а она закончилась для России катастрофой, первые признаки которой, появились очень быстро. В соответствии с довоенным планированием продолжала работать и военная промышленность. В результате недостаток боеприпасов очень быстро принял угрожающие размеры. Во вспыхнувшем конфликте расход снарядов нарушал все теоретические расходы, он был просто другого порядка: по подсчету Ставки за три недели боев была израсходована полугодичная норма 76-мм зарядов. Уже в конце августа 1914 года генерал Янушкевич писал военному министру Сухомлинову, что «вопрос о патронах для артиллерии — ужасный кошмар», и телеграфировал начальнику Главного артиллерийского управления, что положение в отношении снабжения пушечными патронами «критическое». Чтобы понять всю важность артиллерии в той войне, надо помнить, что около 70 % потерь в ней падали на долю орудийного огня, 20 % ружейного и 10 % на все остальные виды поражения, включая газы.
Проблема с военным снабжением столь остра и очевидна, что о ней писали буквально все мемуаристы. «Единственным большим и серьезным затруднением для наших армий является то, что у нас опять не хватает снарядов. Поэтому во время сражений нашим войскам приходится соблюдать осторожность и экономию, а это значит, что вся тяжесть боев падает на пехоту; благодаря этому потери сразу сделались колоссальны». Это сетует не фронтовик-очевидец, это написал в своем дневнике 19 ноября 1914 года сам император Николай II. И далее: «Пополнения прибывают хорошо, но у половины нет винтовок, потому, что войска теряют массу оружия».
Добавить тут нечего — прошло лишь три месяца боев, а в русской армии «опять не хватает снарядов». Когда же их не хватило в первый раз? Через неделю борьбы со слабыми германскими силами прикрытия восточной границы? Или в самый первый день боев? Ведь мы знаем, что основная масса немецких войск сосредоточена на Западе! Об этом император не пишет, но не забывает указать, что артиллерия наша должна «соблюдать осторожность и экономию» и толком противника не обстреливать. Потом вперед идет пехота, несет колоссальные потери от огня немцев, а для нового пополнения даже нет винтовок! Но, если нет снарядов, и ваша артиллерия молчит, то может быть надо обороняться, а не наступать? Разве можно идти вперед, не имея винтовок, с одними шашками в руках? Нужно, если об этом просит французский «союзник». Мы же ему так обязаны…
