следствия. Например, лет десять назад из кодекса исчезла статья о суровых наказаниях за скотоложство. Что-то незаметно, чтобы с той поры этот порок широко распространился и чтобы пострадали колхозные стада. И такие “резервы” в кодексе еще есть (их указывают в прессе).
Только ли следователь в двойственном положении? Прокурор — блюститель законности, он должен быть образцом объективности. Но ведь в суде он выступает как обвинитель. Он поддерживает обвинение, сформулированное следствием, и запрашивает наказание. Более того, почти в половине случаев он уже дал санкцию на арест и во всех — подписал обвинительное заключение. Поэтому он почти всегда отстаивает обвинение до конца. Он должен отстаивать интересы государства, но получается (объективное положение таково), что он отстаивает и амбиции своего ведомства. Если суд “дал” меньше (или много больше) запрошенного, психологически это неудача для обвинителя, а оправдательный приговор — что-то вроде поражения.
“Кресты” с высоты птичьего полета
Въезд автозака в “Кресты”
Восточный “Крест”, вид с Невы.
“Кресты” вблизи — корпус (“Крест”) с окнами и внешняя стена с колючей проволокой. Но железные жалюзи с окон сняты, а во время описываемых событий они были на месте.
“Кресты” — вид с набережной Невы.
“Кресты”. Камера во время ремонта — без населения. На окнах видны железные жалюзи.
Ремонт камеры в более позднее время: шконки устроены уже не в два, а в три яруса.
“Кресты”. На прогулке в тюремном дворике — небо в клеточку.
“Кресты” на закате
Этот снимок дает некоторое представление о жизни в камере “Крестов”, хотя во время пребывания там автора было не три, а два яруса шконок, а на окнах были намертво закреплены железные жалюзи.
Единственной родственницей автора в Ленинграде была золовка его двоюродной сестры Анна Николаевна Нев-Хазанова. Больше года эта женщина (ныне ей за 90) регулярно носила передачи и выстаивала долгие тюремные очереди.
Кадры из документального кинофильма. НТВ специально, получив разрешение у начальства тюрьмы, привело автора в “Кресты”, поводило по лестницам, завело в пустую камеру (правда, без жалюзей на окне) и взяло интервью в ней. Это было два десятилетия спустя после событий.
Судья это понимает, и ему по многим причинам не резон ссориться с прокурором. Одна из них такая: если прокурор опротестует оправдание и высший суд с ним согласится, то судье несдобровать, а если смягчат или отменят слишком суровый приговор, то ему ничего не будет. Ну, пожурят. Накопится таких многовато — укажут. Да и свои причины есть у судьи отворачиваться от возможностей оправдания или, правильнее сказать, от обязанности и от радости оправдать невиновного. Для судьи, по крайней мере еще совсем недавно, это не было радостью. Его, по закону независимого, могли обвинить в либеральничанье, так или иначе выразить недовольство. Ему, независимому, спускали сверху установки, какой мерой в данный момент взвешивать содеянное подсудимым, оглядываться или нет на его бывшие должности, мнимые или действительные заслуги. Звонили сверху по телефону в святая святых — совещательную комнату, где вершится заключительный акт суда — составляется приговор.
Но кроме судьи в процессе участвуют и народные заседатели, равноправные с ним в решении судеб людских! Да, участвуют. На жаргоне заключенных они прозываются “кивалы”. В судах я понял, какое это меткое определение: сидят неподвижно, как манекены, по сторонам судьи и, когда возникают процедурные поводы для коллективного решения, судья вопросительно поворачивает голову направо, налево, а “кивалы” молча кивают. Судья объявляет: “Суд, посовещавшись на месте, постановил…” Секретарь заносит в протокол результаты совещания. Обычно этим видимая функция заседателей и ограничивается.
8. Перестройка — время реформ. В скрижали истории занесены судебные реформы 1860-х годов. Они существенно демократизировали российское общество после отмены крепостного права, изменили правосознание народа. Это они создали суд, который оправдал Веру Засулич, стрелявшую в палача-генерала за то, что он приказал высечь заключенного. У суда присяжных были свои недостатки, их горько высмеивал Лев Толстой в “Воскресении”. Да, были. И все же…
Ныне все чаще раздаются голоса о необходимости судебной реформы, и мне кажется, она должны быть широкой, глубокой, отвечающей духу добрых перемен во всех сферах жизни нашего общества. Нужны гарантии от произвола и нарушений справедливости. Такие гарантии, на мой взгляд, подразумевают разделение функций между разными правоохранительными органами и расширение прав адвоката. Как уже предлагалось в прессе, адвокат должен участвовать в деле, начиная с предварительного следствия. Ничем не оправдано, что он может исполнять свои функции лишь с момента, когда его клиенту уже предъявлено обвинение, ибо к этому времени подозреваемый может запутаться в трех соснах от незнания собственных прав и понести непоправимый ущерб от незаконных действий. Речь не идет об ознакомлении адвоката еще в ходе следствия со всеми материалами, собранными следователем, — это
