Кузиков. – Это же ведь чистая голодовка протеста».
– А чем его обидеть можно?
– Да чем хочешь. Ударь его. Назови дураком. Подсунь вместо рыбы дохлую крысу.
– Зачем?
– Так, вроде шутки. Неделю потом надо с ним мириться.
– Но за такие вещи надо наказывать!
– Вот и наш главный тоже так говорит.
Главный дрессировщик говорил Кузикову так:
– Чужая жизнь, уважаемый гражданин, – потёмки. Ничего мы про неё не знаем. Ведь мы даже не знаем, какими нас видит дельфин.
– Как так?
– Может, он нас вообще не видит.
– Почему?
– Очень просто. Чтобы жить, ему нужно хорошо видеть рыбу. Вот он и видит первым делом треугольную голову и хвост. И хвать её посередине! А у нас – ни треугольной головы, ни хвоста.
– Как же он тогда с вами общается? Ведь как-то он всё-таки вас видит!
– Как-то видит. Может, в виде чучела с глазами или в виде скелета. Главное, гражданин, – дельфинов надо любить. Просто как детей. Тогда всё и получится.
«Вам хорошо, – подумал про себя Кузиков. – Дельфины тёплые и живые. А у нас кто? Какая-то сковородка силиконовая на ножках, холодная и тяжёлая. Попробуй полюби её».
В общем, из командировки он вернулся не сильно обогащённый знаниями.
Глава пятнадцатая
Научные исследования дяди Коли Спиглазова
Как верно предполагал дядя Коля Спиглазов, колбасы для работы с местными жителями было мало.
Ему едва удалось завязать первый контакт с местным умельцем – заборостроителем и мудрецом Степанычем Кривошеевым.
Слава богу, что Кривошеев заинтересовался проблемой, и скоро в инструментальном сарае соседней дачи-новостройки собрался целый небольшой совет аборигенов-мудрецов.
Несмотря на свою фамилию (Кривошеев), Степаныч был слегка искривлён в позвоночнике. Ещё он немного прихрамывал, но энергии он был невозможной. В свои шестьдесят он мог свободно залезть на дерево, чтобы снять упавшие электропровода. Или за час выкопать трёхметровую канаву для газа и т. д.
– Вот, надо помочь человеку, – объявил тему заседания Степаныч. – У них пришелец пропал. Такой плоский и красный, на ножках. Как расплющенный таракан. Никто не видел?
Не видел никто.
Мудрец автомеханик Зарипов сказал, что у них на чердаке по ночам кто-то ходит.
Бывший пожарный Сергей Одиноков сказал, что вчера ночью, когда он, как обычно, исследовал посёлок на предмет что-нибудь стянуть, в одном дворе он наступил на кого-то и растянулся. Этот кто-то был плоский и скользкий.
– Это лужа была, – сказал аксакал[5] Кривошеев.
– И не лужа! Он меня за ногу укусил.
– Значит, собака.
– И не собака. Он не лаял, и не мохнатый. Вот, смотрите.
Все посмотрели и убедились, что укус был не собачий и не в ногу, а в ботинок. Кусок ботинка словно ножницами вырезали. Но ни на какие мысли этот укус мудрецов не навёл.
– В общем, вот что, – решил Степаныч, – не беспокойся. Вернётся твой пришелец. Побегает, побегает и вернётся. Никуда твой расплющенный таракан не денется.
– Почему? – удивился дядя Коля.
– Потому что лучше нашей Клязьмы нигде места нет. Смотри, какие у нас сосны – сплошной кислород! Тут одних санаториев туберкулёзных три штуки. Вон Саяр Хуснутдинов уехал: в Израиле был как еврей, и в Америке как татарин, и в Испании как украинец, а потом как миленький сюда вернулся – прорабом работает.
Все обещали быть бдительными и при случае сигнализировать.
На этом хурал[6] закончил свою работу.
Глава шестнадцатая
Папа, девочка и Камнегрыз переезжают
А «расплющенный таракан», он же «силиконовая сковородка», у Кати буквально расцветал.
Выяснилось, что он прекрасно может бегать и прыгать на большие расстояния. Он поджимал под себя ножки и резко щёлкал ими. После этого он пролетал метров пять и мягко опускался на землю. Если бы он опустился на человека, то непременно сбил бы его с ног, потому что был очень тяжёлый.
Они с Катей всё лучше понимали друг друга. И что интересно, Камнегрыз за две минуты до появления учёных знал, что они появятся.
Однажды, когда в очередной раз к ним пришёл профессор Пузырёв просить хрен и горчицу для эксперимента, Камнегрыз лёг резиновым ковриком для ног у входа, подняв лапки вверх. Ничего не подозревающий Пузырёв стал вытирать об него ноги. Камнегрыз одновременно все лапки наклонил влево, и Пузырёв шлёпнулся на пол как подкошенный.
– Всё, – сказал после этого папа. – Переезжаем в город.
– Почему?
– Потому что из-за дурацких шуточек твоего Камнегрыза его скоро найдут. В потом заморят.
В городе у Кати с папой была двухкомнатная квартира с телефоном, ванной и мамой Наташей.
Вообще-то Катины папа и мама давно развелись. Нет, не развелись, а разъехались, потому что у каждого из них была своя жизнь.
Папа был размеренным инженером с твёрдым расписанием, а мама работала на телестудии костюмером днями и ночами. Из-за съёмок она часто возвращалась домой совсем поздно и долго не могла прийти в себя.
Папе это не нравилось. Он говорил:
– Телевидение или мы!
Они оба любили Катю и с неохотой передавали её друг другу.
– Это моя дочь!
– Нет, это моя дочь!
– Это моя дочь!
– Нет, это моя дочь.
– Нет, это моя дочь!
– Это моя дочь!
– Нет, это моя дочь!
– Я тебе её не отдам!
– Это я тебе её не отдам!
– Это моя дочь!
– Нет, это моя дочь.
– И всё-таки это моя дочь!
– И всё-таки это моя дочь! Телевидение или мы!
Катя жила с папой в Клязьме, потому что там была хорошая школа и потому, что у папы был постоянный рабочий режим.
Но иногда они подолгу все вместе жили в московской квартире. Особенно на каникулах.
Вот и сейчас Катя с папой решили спрятать Камнегрыза от глаз вездесущих учёных в Москве, чтобы учёные не заморили его окончательно.
Папа закатал Камнегрыза в трубку и запихнул в чемодан на колёсиках. Чемодан он с трудом дотащил до машины, и они с Катей умчались, оставив учёных одних заниматься изучением пришельца.
Они решили, что покрасят Камнегрыза в крупную клетку и будут говорить, что это бразильский броненосец, которого им дали на время из зоопарка.
– Здравствуйте, – сказала им мама. – Давно вас не было.
Глава семнадцатая
В городской квартире
Мама открыла им дверь, как всегда не отрываясь от телефонной трубки.
– Я, Маша, тебе перезвоню, – сказала она в телефон. – Моя дочка приехала с мужем.
Она заобнимала, зацеловала Ка-тю, а папу только чмокнула в щёку.
– А это что ещё за чемодан с гантелями? – спросила она.
– Он не с гантелями. Он с
