class="p1">
Хихикнув, она откинулась на своем сиденьи.
- Я чувствую запах морского ветра, — резко прошептала она, глубоко вздохнув. — Люди моей нации всегда хоронят своих умерших близких у моря или в море, и единственное, о чем я жалею, что не буду похоронена у моря. Серапио уже купил участок на городском кладбище.
Озадаченный ее странным замечанием, он остановил машину.
- Сможет ли маска дьявола исполнить мое желание быть похороненной у моря? — спросила она так серьезно и решительно, что он только кивнул в знак согласия.
- Обещание, подобное этому, священно, — сказала она. Взгляд ее глаз выражал понимание какой-то тайны. Она была спокойна, но странная, почти озорная улыбка играла на ее устах.
- И я, на этом месте, обещаю любить владельца исполняющей желания маски всю эту ночь, — прошептала она.
Он отчаянно торопил мгновения любви. А потом была ночь — как вечность.
XIII
Весь конец дня я размышляла над смыслом истории, которую услышала. Я думала, что понимаю то, что означает звено или тень ведьмы, или колесо случая, но все же я еще нуждалась в пояснениях доньи Мерседес или Канделярии.
Я приняла за начало то, что не могу истолковать свои переживания в терминах моей академической подготовки, однако мне не хотелось переводить их в термины того, чему я научилась в мире нагваля.
Флоринда объяснила это все в терминах намерения: универсальной, абстрактной силы, ответственной за формирование всего, что есть в мире, где мы живем. Наличие абстрактной силы, ее формирующая способность обычно находится за пределами досягаемости человека, однако при некоторых обстоятельствах ими можно манипулировать. И это дает нам ложное впечатление того, что люди и вещи исполняют наши желания.
По сравнению с Флориндой — а я не могла удержать себя от сравнения — донья Мерседес и Канделярия не имели общего законченного понимания своих действий. Они понимали лишь то, что делали как медиумы, ведьмы и целители в терминах отдельных, конкретных событий, свободно связанных друг с другом. К примеру, донья Мерседес дала мне конкретный образец способа манипулировать чем-то неизвестным. Акт манипуляции им она назвала тенью ведьмы. Результат этой манипуляции она называла звеном, непрерывностью, поворотом колеса случая.
- Конечно, это была маска, исполнившая желание Лоренцо, — сказала донья Мерседес с абсолютной убежденностью. — Я знаю другие, очень похожие примеоы вещей, исполняющих желания.
- Но скажи мне, донья Мерседес, какой фактор важнее — вещь сама по себе или личность, которая имеет желание?
- Вещь сама по себе, — ответила она. — Если бы Лоренцо не имел этой маски, он бы всю жизнь лишь вздыхал о Бриджит Брицене; и это было бы всем, что дало ему его желание. Ведьма должна сказать, что маска, а не Лоренцо, создала звено.
- Почему ты называешь это тенью ведьмы? Разве здесь вовлекалось влияние ведьмы?
- Тень ведьмы — это только название. Все мы имеем в себе кусочек ведьмы. Лоренцо, безусловно, не был ни спиритом, ни целителем, однако он имел определенную силу очарования. Я думаю, недостаточно создать звено и передвинуть колесо случая. С помощью маски получается совсем другая история.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
XIV
Меня испугал слабый шум. Я попробовала передвинуться, но моя левая рука, которую я отлежала, затвердела и не слушалась меня. Я заснула в комнате Мерседес Перальты, изнуренная проведением инвентаризации ее лекарственных растений.
Услышав голос, звавший меня по имени, я повернула голову. «Донья Мерседес?» — прошептала я. Кроме скрипа узлов гамака о металлические кольца, я ничего не услышала в ответ. Я прошла на цыпочках в угол. В гамаке никого не было. Но я имела четкое чувство, что она только что была в комнате, какое-то присутствие ее еще было здесь.
Застигнутая необъяснимой тревогой, я открыла дверь и выбежала в темный пустой коридор; я прошла через патио на кухню, затем во двор. Здесь в гамаке отдыхала донья Мерседес, окутанная табачным дымом.
Ее лицо медленно показалось из дымного облака. Оно больше походило на образ во сне. Ее глаза сверкали странной глубиной:
- Я только что думала о тебе, — сказала она. — О том, что ты здесь делаешь. — Она вытянула свои ноги и выпрыгнула из гамака.
Я рассказала ей, что уснула в ее комнате и была напугана звуком ее пустого гамака.
Она молча слушала с тревожным выражением на лице.
- Музия, — сказала она строго, — сколько раз я советовала тебе не спать в комнате ведьмы? Мы очень уязвимы, пока спим.
Неожиданно она хихикнула и прикрыла рот рукой, словно сказала слишком много. Она сделала мне знак подойти поближе и сесть на землю у края гамака. Затем начала мне массировать голову. Ее пальцы скользили волнообразными движениями вниз по моему лицу.
Успокоительное оцепенение распространялось по лицу. Кожа, мускулы и кости, казалось, растворились под ее ловкими пальцами. Полностью расслабленная и успокоенная, я чувствовала себя в дремоте, которая, однако, не была и сном. Я полусознавала ее мягкие прикосновения и наконец легла лицом вверх вблизи от цементной плиты.
Донья Мерседес молчаливо стояла надо мной.
- Смотри, музия, — внезапно крикнула она, указывая на полную луну, бегущую сквозь облака. То скрываясь, то появляясь вновь, луна, казалось, в спешке рвала облака. — Смотри, — крикнула она снова, подбросив горсть золотых медалей, связанных длинной золотой цепочкой, над своей головой. — Когда ты увидишь цепочку еще раз, ты вернешься в Каракас.
На минуту темная горсть, казалось, была подвешена к луне, показавшейся среди облаков. Я не увидела ее падения. Я была слишком озабочена тем, что побудило ее упомянуть о моем возвращении в Каракас. Я спросила ее об этом, она заметила, что для меня было бы глупо предполагать, что я останусь в Курмине навсегда.
XV
Настойчивый резкий треск цикад на ветвях над моей головой был больше похож на колебания, разрывавшие тишину жаркой и влажной ночи. Я лежала лицом вниз на циновке и ожидала женщину, которая являлась ко мне каждую ночь на этом самом месте.
Донья Мерседес, дремавшая в гамаке поблизости, решила составить мне этой ночью компанию и похоже нарушила своим присутствием всю исключительность таких появлений. Она с самого начала установила, что поскольку еще никто не был свидетелем моих встреч с духом, они могли оказаться чисто личными событиями. Но если кто-то еще будет присутствовать при этом, все станет, как говорится, общественным достоянием.
Я уже приобрела некоторый опыт в курении сигар. Сначала я жаловалась донье Мерседес на раздражающее действие горячего дыма на нежные ткани внутри рта. Она смеялась над моими страхами, уверяя меня,
