Или другой вариант: это бесчестный человек, который не смог выдержать с евреями конкуренцию в интеллектуальной или профессиональной жизни, выведенный кем-то из евреев на чистую воду из-за своих грязных делишек.
Вольтер писал, что евреи — «не что иное, как невежественный и варварский народ, который издревле соединяет грязнейшее корыстолюбие с отвратительнейшим суеверием и непреодолимейшей ненавистью ко всем народам, среди которых они терпимы и за счет которых они обогащаются». А раз так, тут же ищется причина, и самая непочтенная причина, в личной жизни Вольтера. По мнению господина Л. Флейшмана, причина эта простая и чисто личная: Вольтер проиграл придворную интригу одному из берлинских банкиров-евреев.
Вот современник Вольтера, граф Альфред де Виньи, — тот пишет вполне объективно: «Это восточное племя, прямые потомки патриархов, преисполненные всеми древними знаниями и гармониями, которые ведут их на вершину успеха в делах, литературе и особенно в искусствах… Всего сто тысяч израильтян среди тридцати шести миллионов французов, но они без конца получают первые призы в лицеях. Четырнадцать из них завоевали первые места в Нормальной школе. Пришлось сократить число тех, кому разрешается участвовать в конкурсе…».
«Не ясно ли, — комментирует Лазарь Флейшман, — что в условиях «Свободы, Равенства» даже без «Братства» и стало очевидным то, о чем и написал граф де Виньи. А после этой очевидности пришлось отобрать равенство: «пришлось сократить число тех, кому разрешается участвовать в конкурсе», т. е. ввести процентную норму. И В. К. Плеве, министр России в 1902–1904 годах, видимо, с учетом французского опыта, заявлял: «Благодеяния высшего образования мы можем предоставить лишь ограниченному числу евреев, так как иначе скоро не останется работы для христиан». Потому-то антисемиты так ненавидят демократию, что она предполагает равенство возможностей» [44, с. 31].
Давайте «переведем» сказанное господином Флейшманом: евреи — это исключительный народ, который просто не может не занимать привилегированного положения. Не занимать его он может только из-за каких-то интриг, из-за попыток искусственно ограничить его возможности. Никак иначе быть не может, никакой другой возможности для евреев не предусматривает господин Флейшман. Только одну: быть привилегированным меньшинством и нести другим народам какую-то смехотворную «миссию». Смехотворную? Да, я сказал именно так. Потому что любая претензия нести другим народам некие истины (которых эти народы совершенно не хотят познавать) — это и неприлично, и глупо, и подло, и преступно. Но в первую очередь — смешно.
Вероятно, для господина Флейшмана справедливо и другое: если евреи где-то не являются привилегированным меньшинством, то это и есть вернейший признак антисемитизма.
Ну и, конечно же, намек: мол, антисемитизм, помимо прочего, определяется, по крайней мере, усугубляется и «психическими сдвигами».
Не буду даже спорить, — но почему-то Флейшман ни слова не говорит о том, что комплекс исключительности, упорная жажда принадлежать к некоему «генетически запрограммированному» меньшинству вызывается комплексом неполноценности, творческими неудачами и уж, конечно, «психическими сдвигами». А ведь такой вывод еще очевиднее.
В основных чертах с господином Флейшманом, конечно же, солидарен и мистер Даймонт: «Рассуждения антисемитов похожи на рассуждения параноиков. Параноику тоже кажется, что его преследуют. Он не в состоянии объяснить, что его гложет. И это лишь усиливает его гнев. Поэтому он изобретает оправдания своему гневу. Он выбирает определенных людей или группы людей, которые якобы «сговорились» против него. Его логика безупречна. Но поскольку она построена на самообмане, собственные выводы никогда его не удовлетворяют. Чтобы убедить себя в справедливости, ему нужно «защитить» себя от «преследователей», жестоко покарав их. Параноик способен дойти до такой ярости, что может убить ни в чем не повинных людей, если его вовремя не начать лечить. Но западный мир не сумел вовремя остановить распространение параноидального антисемитизма в своих странах. В результате социальная паранойя кончилась взрывом массового уничтожения» [4, с. 413].
И еще одна эскапада из «Лехаима».
«Господин Мельский не захотел, вернее, не смог привести ни одного случая убийства иудеями христиан или мусульман» [44, с. 22].
Возможно, господин Мельский и правда затрудняется это сделать, — книги его я не читал и сужу о ней только по огромной статье в «Лехаиме». Но если и так, я берусь восполнить упущение.
Не будем даже говорить о множестве библейских историй такого вот рода: «И предали заклятию все, что в городе, и мужей и жен, и молодых и старых, и волов, и овец, и ослов, все истребили мечом» (Книга Иисуса Навина. Глава 6. 21) [24, с. 239].
Или вот еще более красочное место: «А народ, бывший в нем (в аммонитском городе Равве. — А.Б.), он вывел и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи. Так он поступил со всеми городами Аммонитскими» (2-я Книга Царств. Глава 12. 31) [24, с. 343].
Техника, кстати, совершенно нацистская — убить как можно более дешевыми, подручными средствами (здесь вот — сельскохозяйственным инвентарем) и сжечь. Так что если современный Израиль многое почерпнул из теорий доктора Геббельса, то есть и несомненный обратный процесс: духовное окормление евреями немецких нацистов. Не верите? В приведенном выше отрывке все, по-моему, очень четко написано.
Представляю, как бы завыл господин Флейшман, какие обвинения посыпались бы, затей я рассказывать столь же отстраненно, в библейском духе: «Пришед Отто Скорцени со свои эсэсовцы ко граду Кракуву, и вывел всех бывших там иудеев, и положил под пулеметы, а недобитых под штыки и приклады, и бросил трупы в специальные печи. И так поступил Гитлер со всеми городами и местечками иудейскими». Такие тексты, если речь идет об истреблении евреев, совершенно невозможно оформлять с библейской спокойной эпичностью; они требуют заламывания рук и ритуальных завываний. А вот евреям — им можно!
В этих жутких фрагментах Ветхого Завета описано, как иудеи истребляли аммонеев — убивали за то… вернее, убивали потому, что они аммонеи. Проводили политику геноцида и расчищения жизненного пространства.
Ну ладно, перейдем к более близким временам. Будем считать, что описанное в Ветхом Завете было давно и неправда.
Уточню только еще, что событие, которое В. В. Шульгин называет «мордохайство» и годовщину которого верующие иудеи весело празднуют каждый год в праздник Пурим, было массовым истреблением вовсе не язычников, а зороастрийцев — людей, поклонявшихся единому Богу, хотя и не под именем Яхве.
Про христиан? Пожалуйста! События в маленьком княжестве Химьяр на юге Аравии в 517–525 годах. Евреи там истребляли христиан множеством способов, включая сожжение живых людей, которых загоняли в христианский храм и поджигали (вам это ничего не напоминает, господин Флейшман?). В конце концов войско христиан-эфиопов разгромило Химьяр при активной помощи населения — христиан и язычников. Но как только весть об этом достигла Византии, в городе Скифополе евреи напали на христиан, и в ходе погрома сгорело добрых полгорода.
Весной 529 года иудеи вместе с язычниками убивали христиан в Самарии, Сирии и Палестине. При этом евреи священников рубили живьем на куски, истребляли ризы священников, иконы и мощи, а прихожан, пытавшихся спастись в храмах, сжигали вместе с церквами.
Что-нибудь посовременнее? Во время погромов 1899–1905 годов не раз и не два еврейские боевики врывались в кварталы, где жили христиане, и устраивали там резню. Например, в городе Гомеле в 1903 году, где евреи во время русского погрома зарезали то ли пятерых, то ли семерых христиан. Били и убивали людей за то… вернее говоря, потому, что они христиане. Не свои.
Особенно сильное впечатление производит православный погром в Одессе в 1905 году. Бабель с восторгом описывает, как действовали одесские уголовники: «Слободские громилы били тогда евреев на Большой Арнаутской. Тартаковский убежал от них и встретил похоронную процессию с певчими на Софийской. Он спросил:
— Кого это хоронят с певчими?
Прохожие ответили, что это хоронят Тартаковского. Процессия дошла до Софийского кладбища. Тогда наши вынули из гроба пулемет и начали сыпать по слободским громилам» [45, с. 156].
Все почти правильно, и я бы отметил еще: злые русские погромщики дали траурной процессии выйти. Интересно, а в аналогичной ситуации евреи выпустили бы православных? Говоря откровенно, не уверен…
Только уважаемый Иссак бен Эммануил таки чуть-чуть неточно рассказал: бил пулемет не по «слободским громилам», а по мирным жителям Одессы. Как ни странно, в этом городе кроме аристократов, людей высшей расы, жили еще всякие там гои, необрезанная православная шушера. Далеко не все они имели к погрому хоть какое-то отношение. Город жил себе, как жил всегда, и по толпе, расходившейся из магазинов, бил пулемет из гроба. Так что кто тут громила — на месте Исаака бен Эммануила я бы придержал язык.
