Но Наллар никогда бы не подумал, что его слабой стороной станет перевоплощение в жителя одноязычной страны.
Подумать только — какой-то жалкий триамнийский торговец (да еще и пряностями) раскусил его буквально за час. Позор на его лысеющую голову.
Стыд и позор.
Наллар прекрасно осознавал: еще одна такая неудача, и Кельта, его ненаглядная жемчужина, останется без мужа, а дочери — чудесные белокурые близняшки Олайя и Ульхайя — без отца.
Так что больше никаких ошибок. Никаких, даже самых незначительных, оплошностей.
Он должен воплотиться в провинциального триамнийца, жаждущего пройти этот трижды проклятый Ритуал, и разорви его Черный Хагор, если он не сможет этого сделать. Хвала Всематери, у него появился спутник, который может в этом помочь.
За последние двое суток, прошедших с момента роковой встречи в «Одиноком пилигриме», Наллар потратил достаточное количество времени, обдумывая, что послужило причиной провала — кроме, само собой, того, что он вообще вздумал заводить беседу с незнакомцем — и пришел к выводу, что во всем виновато время. Точнее, его отсутствие.
Наллар хорошо помнил, как все произошло.
Как он возился с крышей амбара позади дома, когда его, впервые за мирные пять лет, вызвали в Башню и изложили суть миссии. По достоверным источникам, Верховному Иерофанту Триамны осталось недолго — значит, в скором времени грядет формирование Временной Ассамблеи, затем Священного Синклита, а потом состоятся и сами Выборы. Разумеется, желательно было проконтролировать, чтобы эти Выборы не обернулись для Гальтии боком: кто знает, какой политики может придерживаться новоизбранный Верховный — вдруг решит, например, что пора бы наведаться к северным соседям в гости. С двухсоттысячной армией. Во избежание таких сюрпризов ему и поручили инкогнито пробраться в Исхирон, где следует примкнуть к группе гальтийцев, что уже давно и прочно обосновались в столице, после чего получить дальнейшие указания от главы миссии.
Казалось бы, все предельно просто и понятно. Только вот на подготовку к столь важной миссии ему дали не несколько недель, как раньше, а всего-навсего трое суток.
Трое суток, Всематерь!
Разумеется, за это время он подготовился, как мог — прочитал все, что успел, об истории страны, о Совете Архонтов и Ордене Хранителей Триамны, о культе Богов Рассвета, о Ритуале Преображения, о Благословениях и Проклятьях… Но кто бы в здравом уме мог предположить, что в первую очередь ему стоило найти информацию об игре в арканы? Да никто.
Хвала Всематери, что не позволила ему так позорно окончить миссию государственной важности в самом начале. Что было бы, окажись на месте странноватого, но лояльного к иноземцам Ойлегера куда менее дружелюбный триамниец? Ничего хорошего, это точно. Гальтийцев в Триамне не любили, и это еще мягко сказано. Насколько было известно Наллару, на них срывались за те десятилетия, что Триамна провела в составе Великой Гальтийской Империи — единственном периоде в истории Триамны, когда Фонтан Преображения был закрыт для Ритуалов, а сан Верховного Иерофанта упразднили как таковой. Вроде бы все осталось в прошлом, но нет. Наллар успел начитаться и наслушаться историй о том, как опознанных гальтийцев буквально на улицах забрасывали камнями или вздергивали на самодельной виселице.
И эти язычники еще мнят себя жителями самой просвещенной страны Юга.
Ну ну.
Складывалось впечатление, что Триамна — не меньше, чем сосредоточение разврата и мракобесия не только Южных земель, но и всего Четвероземья. Наллар был уверен, что, добравшись до мало-мальски приличного города, убедится в этом своими собственными глазами.
— Тпррррр! — раздалось спереди, прерывая глубокомысленные размышления Наллара.
Послышалось непродолжительное ржание, и повозка замедлила ход, а через полминуты и вовсе затормозила. Похоже, Ойлегер решил устроить дневной привал. Наллар поймал себя на мысли, что рад этому. Времяпровождение в компании торговца, как ни странно, ему нравилось все больше и больше. Этот триамнийский язычник удивительнейшим образом располагал к себе — то ли своей спокойной рассудительностью, то ли неунывающим настроем, то ли тем, что относился к нему — иноземному шпиону — как к обычному человеку. Может, и тем, и другим, и третьим.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Перебравшись через тюки и мешки, от приторного запаха которых у него то и дело кружилась голова, Наллар спрыгнул с повозки. Окружающая их местность в корне отличалась от той, по которой он добирался до «Одинокого пилигрима». Похоже, они сделали остановку в районе типичных сельских поселений и угодий — куда ни глянь, вокруг простирались прямоугольники вспаханных полей, между которыми ютились редкие холмики и сбросившие лиственный покров рощи, а у самого горизонта по левую и правую руку можно было разглядеть ряды крестьянских домиков. Знакомые пейзажи.
«Мы точно не в Гальтии?» — промелькнула у Наллара непрошеная мысль.
Оставив лошадей и повозку у обочины, Наллар и Ойлегер отошли с тракта вглубь ближайшей рощи и расположились неподалеку от вяло текущего ручейка. Вода в нем оказалась на редкость приятной на вкус. Костер разводить нужды не было: они перекусили купленными накануне копченой рыбой, хлебом и фруктами.
Покончив с едой, Ойлегер смачно рыгнул, похлопал себя по чуть выпирающему животу и с азартом посмотрел на Наллара:
— Ну что, шпион? Готов проиграть несколько жаворонков?
Наллар сморщил лоб.
— Я бы попросил не называть меня так.
— Да ладно тебе. Ты ведь шпион.
— Если уж на то пошло, — хмыкнул Наллар, — я мирный гальтийский соглядатай. Да и вообще — тебе не рассказывали, что у деревьев есть уши?
— Такой уж мирный. — Недоверчиво фыркнув, Ойлегер достал колоду аркан и принялся перетасовывать ее. — Я помню, как ты в трактире рукой под стол полез. Так и хотел меня прирезать прямо там. Видел бы ты свою взбешенную харю со стороны.
Наллар не сдержал улыбки, попробовав это представить. Наверняка то еще зрелище. Что-то он подразучился сдерживать эмоции. Утратил былую хватку, так сказать. Ничего, он еще сумеет наверстать упущенное. Такие навыки не пропиваются.
Гальтиец перевел взгляд на мелькающие между ладонями торговца арканы. За эти двое суток Ойлегер неплохо поднатаскал его в игре. Странное дело — не такой уж и глупой она оказалась. Да, многое в ней зависело от удачи, особенно когда игра велась один на один… Но по сравнению, к примеру, с игрой в кости — излюбленным времяпровождением гергельярцев — она оказалась не в меру осмысленной. Иногда даже непростой для принятия решений. Возможно, его величество король Ваганнамар слегка погорячился, когда в свое время запретил эту игру в Гальтии, хотя на то наверняка имелись веские причины — в первую очередь, политические. Наллар слегка стыдился признаваться, но в последних партиях он даже начал получать удовольствие от игры. Особенно, конечно же, от побед. Их, правда, набралось немного — торговец то ли был везуч, как собака, то ли читал все его действия, как открытую книгу — но оттого редкие выигрыши становились еще приятнее.
Наконец, Ойлегер закончил тасовать колоду и быстрыми движениями разбросал каждому по пять аркан, затем положил перед собой бронзовую монету. Наллар поступил аналогично, после чего взял в левую руку розданные арканы.
Слева направо с пятиугольных картонок на него пристально смотрели старец дня, ремесленник рассвета, нищий утра, старец ночи и иерофант ночи. Начало не особо перспективное — всего лишь две арканы одной масти. Впрочем, бывает и хуже.
Последняя вчерашняя партия осталась за Ойлегером, так что тот, недолго думая, бросил на свалку старца вечера и добрал аркану из колоды — первые три-четыре круга торговец почти никогда не брал арканы со свалки; сохранял интригу, не давая понять, какую масть собирает. Наллар призадумался — кого сбрасывать. Точно не одну из ночных аркан — они перспективны. Из трех оставшихся… Пожалуй, стоило приберечь дневного старца — их два в руке, и третий только что попал на свалку. Быть может, будет смысл собирать не масть, а старцев. Правда, пока что стратегия со сбором пяти одинаковых аркан ни разу не сработала — вчера, например, он дважды собирал четырех лекарей и четырех солдат, но, пока искал в колоде пятого, торговец заканчивал сбор масти. Обидные поражения.
