ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
«Иметь» или «держать» (echem) означает разное: обращаться с чем-то согласно своей природе или согласно своему влечению; поэтому говорят, что лихорадка «держит» человека, и тираны «держат» города, а те, кто одевается, имеют одежду; (2) содержать в себе как в способном к восприниманию, например, медь имеет форму изваяния, а тело — болезнь; содержать так, как объемлющее содержит объемлемое им, ибо о том, в чем находится объемлемое, говорят, что оно содержит его; например, мы говорим, что сосуд содержит влагу, город — людей, а корабль — моряков, и точно так же целое — части. О том, что мешает чему-то двигаться или действовать согласно своему влечению, говорят, что оно удерживает его, как, например, колонны держат лежащую на них тяжесть, и таким же образом поэты заставляют Атланта держать небо, так как иначе оно обрушилось бы на землю, как говорят и некоторые из тех, кто размышляет о природе. В этом же смысле и о том, что держит вместе что-нибудь, говорят, что оно удерживает то, что держит вместе, так как иначе все это распалось бы — каждое согласно своему влечению.
А «быть в чем-нибудь» означает нечто сходное и соответственное со значениями «иметь».
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
«Быть из чего-то» (ektines) означает: состоять из чего-то как из материи, притом двояким образом — или это относится к первому роду или к последнему виду; например так, как все плавкое состоит из воды, и так, как изваяние — из меди; быть из чего-то как из первого вызвавшего движение начала (например, «из» чего битва? Из ссоры, потому что ссора-начало битвы); принадлежать к тому, что состоит из материи и формы (morphe), например: части — «из» целого, стих — «из» «Илиады» и камни — «из» дома, ибо форма-цель, а закончено то, что достигло цели; быть составленным как форма (eidos) из части, например: «человек» — из «двуногого», «слог» — из «звука речи»; а это имеет другой смысл, чем тот, в каком изваяние — из меди: ведь составная сущность-«из» чувственно воспринимаемой матерни, а форма, хотя она также «из» материи, во «из» материи, свойственной форме. Итак, в одних случаях «быть из чего-то» говорится в указанных смыслах, а в других когда одно из этих значений применимо к тому, что происходит из некоторой части другого, например: ребенок — «из» отца и матери, растения — «из» земли, так как они «из» некоторой части этих вещей. «Быть из чего-то» означает также происходить после чего-то во времени, например: «из» дня-ночь, «из» затишья-буря, так как одно происходит после другого. В одних из этих случаев так говорится потому, что одно переходит в другое, как в только что приведенных примерах, в иных — лишь потому, что одно следует другому во времени, например: «из» равноденствия последовало морское путешествие, так как оно произошло после равноденствия, и «из» праздника Дионисий — праздник Тартелий, так как он бывает после Дионисий.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Частью называется то, на что можно так или иначе разделить некоторое количество (ибо то, что отнимается от количества как такового, всегда называется частью его, например: два в некотором смысле есть часть трех); в другом смысле частями называются только те, что служат мерой; поэтому дна в одном смысле есть часть трех, а в другом нет; то, на что можно разделить вид, не принимая во внимание количество, также называется частями его: поэтому о видах говорят, что они части рода; то, на что делится или из чего состоит целое — или форма, или, то, что имеет форму; например, у медного шара или у медной игральной кости и медь (т. е. материя, которой придана форма) и угол суть части; то, что входит в определение, разъясняющее каждую вещь, также есть части целого; поэтому род называется и частью вида, хотя в другом смысле вид — часть рода.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Целым называется то, у чего не отсутствует ни одна из тех частей, состоя из которых оно именуется целым от природы, а также то, что так объемлет объемлемые им вещи, что последние образуют нечто одно; а это бывает двояко: или так, что каждая из этих вещей есть одно, или так, что из всех них образуется одно. А именно: [а] общее и тем самым то, что вообще сказывается как нечто целое, есть общее в том смысле, что оно объемлет многие вещи, поскольку оно сказывается о каждой из них, причем каждая из них в отдельности есть одно; например, человек, лошадь, бог-одно, потому что все они живые существа. А непрерывное и ограниченное есть целое, когда оно нечто одно, состоящее из нескольких частей, особенно если они даны в возможности; если же нет, то и в действительности. При этом из самих таких вещей природные суть в большей мере целое, нежели искусственные, как мы говорили это и в отношении единого, ибо целостность есть некоторого рода единство.
Далее, из относящегося к количеству, имеющего начало, середину и конец, целокупностью (to pan) называется то, положение частей чего не создает для него различия, а целым — то, у чего оно создает различие. То, что допускает и то и другое, есть и целое и целокупность; таково то, природа чего при перемене положения остается той же, а внешняя форма нет; например, воск и платье: их называют и целыми и целокупностью, потому что у них есть и то и другое. Вода, всякая влага, равно как и число, называются целокупностями, а «целое число» и «целая вода» не говорится, разве только в переносном смысле. О чем как об одном говорят «все», о том же говорят «все» применительно к его обособленным частям, например: «все это число», «все эти единицы».
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Нецельным (kolobon) называется не всякое количество; надо, чтобы оно само было делимо на части и составляло нечто целое. В самом деле, число «два» не будет нецельным, если отнять одну единицу (ведь недостающая часть и остаток никогда [у нецельной вещи] не равны), и вообще ни одно число не будет таковым; ведь всегда должна остаться сущность: если чаша нецельна, она все еще чаша, а число [в этом случае] уже не то же самое число. Кроме того, не все состоящее из неоднородных частей бывает нецельным (ведь число может иметь и неодинаковые части, например двойку и тройку); и вообще ни одна вещь, положение [частей] которой не создает для нее различия (например, вода или огонь), не есть нецельная; а чтобы вещи быть нецельной, положение ее [частей] должно принадлежать к ее сущности; к тому же она должна быть непрерывной. В самом деле, гармония, например, хотя и состоит из неодинаковых частей и у нее определенное положение [частей], но нецельной она не бывает. Кроме того, и то, что составляет нечто целое, становится нецельным не через утрату всякой какой угодно части, ибо утраченные части не должны быть ни главными частями сущности, ни теми, что могут находиться в любом месте; например, чаша нецельна не тогда, когда она просверлена, а когда у нее повреждена ручка или какой-нибудь край, и человек будет увечным не тогда, когда у него вырван кусок мяса или селезенка, а когда лишится какой-то наружной части, да и то не всякой наружной части, а той, которая, если ее отнять целиком, не вырастет вновь. Поэтому плешивые — не увечные.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
О роде говорится, когда рождение существ, у которых форма одна и та же, непрерывно, например: «пока существует род людской» означает «пока рождение людей непрерывно». Родом называется то, от чего как первого двигавшего получают бытие; так, одни называются эллинами по роду, другие — ионийцами, потому что одни имеют прародителем Эллина, другие — Иона. Людей обозначают как род больше потому, что происходят от родителя, нежели потому, что происходят от материи (хотя обозначают род и по женской линии, как, например, говорят о потомках Пирры). О роде говорят в том смысле, в каком плоскость есть род для плоских фигур и тело — для телесных. Ибо каждая фигура есть или такая-то плоскость, или такое-то тело, а плоскость и тело суть основа (hypokeimenon) для видовых отличий. Основная часть определений при обозначении сути вещи-это род, видовые отличия которого обозначают свойства.
