в безнадежную борьбу с ветряными мельницами.
Решение напросилось единственно возможное, пусть и малореальное: самому Дон Кихотом ринуться на мельничные крылья силовых структур, вычеркнуть из истории секретных ведомств сам проект «Блоха», а с ним и упоминание обо мне.
Решение пришло ночью, оно настолько меня напугало, что я решил сейчас же начать его исполнение. Промедли я хоть час — откажусь от единственного выхода из осуждения на смерть, либо пожизненного рабства спецслужбам с их опостылевшим мне шпионажем. Даже не стал разрабатывать детальный план, ведь как ни нарисую операцию, но она покажется нереальной.
Короче, первым делом состряпал донесение в министерство обороны о разбазаривании средств главой спецслужб и подконтрольной ему лаборатории под управлением конструктора. Расписал, как они использовали оперативно добытую информацию под видом собранной изделием лаборатории под кодовым названием «Блоха». А изделия не существует, как и денег, выданных на разработку изделия. Мол денежки давно осели в карманах генерала и конструктора. Мало ли кто может кляузничать на любого человека, даже на генерала, но в моем письме было слишком много секретной информации что бы просто так от него отмахнуться, как от назойливой мухи.
Затем приступил к уничтожению информации по «Блохе»: поджег лабораторию используя Блоху. Ведь я знал где хранятся огромные запасы пожароопасных веществ в лаборатории, а пронырливая Блоха умело использовала мои познания в химии как пиротехника (что-что, а как устроить пожар меня учить не надо).
Под взрывы и адское пламя, рвущееся из обреченной лаборатории Блоха запрыгнула в мой карман. Я снял шлем, упаковал его в пластиковый пакет и растворился в так и не проснувшемся городе, лишь пару окон откликнулись на мои проделки светом и удивленно глазеющими в них на пожар горожанами. Правда спустя пару минут ворвался в уже не тихую ночь визгливый плачь пожарной сирены. Но я лишь усмехнулся, ибо потушить детище конструктора нереально.
Вторым этапом операции наметил вотчину генерала-шпиона. Незаметно положил Блоху у входа разведывательной организации, а сам забежал в скверик в квартале от нее. Успокоив дыхание и нервы уселся на лавочке в шлеме, мол мотоциклист отдыхает и оживил своего шпиона и диверсанта в одном исполнении. Блоха прыг-скок, прыг-скок и в несколько минут пробралась сквозь давно замеченную и опробованную щелочку в весьма серьезно охраняемом здании, а там и в кабинет генерала и к его сейфу. Благо сил Блохи хватало на нажатие кнопок на панели сейфа. Шифр то я давно подглядел глазами Блохи, вот «сезам» и открылся. Документов по сверхсекретной «Блохе» было не много, и огонь их уничтожил без последствий для здания.
Наконец вся информация обо мне уничтожена, но оставался живой ее носитель — конструктор. Генерал не в счет, он не знал кто я. Даже в лаборатории конструктора могли бы меня лишь опознать, но ничего обо мне не знали. А оперативная группа, занимавшаяся моим поиском, знала кто я, но ничего не слышала о проекте «Блоха». Дай поисковой группе иное задание — я вновь свободный человек. Моя свобода упиралась словно в шлагбаум в конструктора. Но я еще не решил, что дальше с ним делать, да и Блоха требовала подзарядки, она славно этой ночью потрудилась.
Уже лежа в постели не смог сомкнуть глаз. Одна мысль ворочала меня с бока на бок: убивать, или не убивать?! Почти Гамлетовский вопрос не давал смежить веки, хоть после организации поджогов нервная система истощилась, хотелось спать, но как смежить веки? Как!? Когда я и букашку умышленно не убивал, а тут человека!? Да, он хитрая бестия, сволочь, хоть и талантливый инженер. Я, например, ценился как конструктор, но в подметки не годился творцу Блохи. Жалко губить талант. Да какой к черту талант — гения! Но и мне жить охота, и своя жизнь мне на много дороже подлого гения. Я вспоминал, как мы работали над Блохой и восхищался конструктором. В памяти всплыло, как он меня облапошил, как равнодушно лишил свободы, словно садист, смакуя мои реакции на свои издевательства. В эти мгновения я готов был его разорвать руками и зубами на части.
Под невеселые размышления и воспоминания провалился в кошмарную дрему. Утром проснулся совсем не отдохнувшим, разбитым. Но медлить нельзя, необходимо срочно окунуться в борьбу, а иначе вновь попаду в комфортную либо тюремную клетку, а то и в могилу. Вот Блохе никакие переживания нипочем, подзарядила аккумуляторы и готова к борьбе.
Шпионская практика научила, что всякая активность наиболее эффективна при добротной разведке. Вот с нее я и начал. Благо разведка оттягивала на потом вопрос о судьбе конструктора.
Первым делом запустил Блоху в ведомство генерала. Он бегал по кабинету словно угорелый. Разносил в пух и прах то поодиночке, а то и скопом своих подчинённых. И весь его гнев касался конструктора и его «Блохи», словно других дел у его ведомства не было. Он требовал копии документов по «Блохе», хоть и сам знал, что все о злополучном проекте существовало в одном экземпляре и оно то ли похищено, то ли сгорело. Допытывался, едва не пуская в ход кулаки, кто вскрыл сейф. Но в ответ бравые разведчики лишь пучили глаза и оправдывались: мол сам генерал запретил ставить в его кабинете прослушку и видеокамеры, а шифр сейфа вообще известен лишь ему самому.
Еще я подслушал, как генеральская секретарша-майор перешептывалась с еще одной капитаншей о несчастном конструкторе. Его оказывается ранним утром арестовали и заключили в секретную тюрьму. Но пока не определили кому поручат вести следствие и допрашивать мозгляка, они его между собой так окрестили. Они шушукались: мол генерал в чем-то подозревается, а попробуй найди в их ведомстве независимого от генерала следователя. Вот и ждут решения первого человека в стране. А дело столь секретное, что лишь тут есть шанс сохранить тайну, так что наверняка поручат следствие кому-то из местных. Еще они совсем тихо шептали (но у Блохи ух какой острый слух): генерала не сегодня, так завтра тоже упекут за решетку! Кто не побоится его допрашивать?! Еще они плакались о своей почти наверняка конченой карьере, но их судьба меня мало волновала, и Блоха поскакала из гудящей страхом и подозрениями приемной генерала.
Зарядки у Блохи хватало, и я отправил механическое насекомое во внутренний дворик и расположенную в центре его секретную тюрьму, о которой шушукались секретарши в погонах. Но даже всеведущие сплетницы не знали, что конструктора уже допрашивает назначенный самим президентом следователь. Вообще то он на следователя не тянул, так мне показалось, чисто чиновник, приласканный главой государства. Он не пытался
