— Хорошо, Бантер, — сказал Питер, поняв, что инспектор с ним закончил. — Ты можешь идти.
Харриет показалось, что Бантер немного расстроен. Ему бы понравился лексикон доктора.
Сержант Селлон откашлялся и начал:
— «Уважаемый сэр! Мой долг сообщить…»
— Не это, — прервал его Кирк. — Читай с того места, где говорится об убийстве.
Сержант Селлон нашел нужное место и опять откашлялся.
— «Результаты предварительного осмотра позволяют сделать заключение…» Отсюда, сэр?
— Отсюда.
— Что погибшему был нанесен удар большим предметом с тонким тупым концом.
— Думаю, что он хотел этим сказать, — пояснил инспектор, — что это не была какая-то мелочь типа молотка.
— «На затылочной части…» Не могу разобрать, что здесь написано, сэр. Мне кажется, «кран», тогда смысл понятен, но это не похоже на язык доктора.
— Это не может быть «кран», Джо.
— Но это и не может быть «герань»…
— Может быть «кранеум», — предположил Питер. — Задняя часть черепа.
— Правильно! — сказал Кирк. — Именно туда его и ранили, как бы доктор это ни называл.
— Да, сэр. «Немного выше левого уха. Предположительное направление удара — сзади, сверху вниз. Обширная трещина…»
— Ага! — воскликнул Питер. — Слева, сзади, сверху вниз. Похоже на одного из наших старых знакомых.
— Преступник-левша? — спросила Харриет.
— Да. Удивительно, как часто о них пишут в детективных романах. Зловещая примета каждого второго злодея.
— А может, просто ударили левой рукой?
— Не похоже. Орудие убийства было очень тяжелым. Это должен был быть местный чемпион-тяжеловес. Или какой-то заблудившийся морячок требовал у Ноукса сигаретку.
— Моряк бил бы его прямо в лицо. Моряки всегда дерутся честно. Еще одна интересная вещь. Насколько я помню, Ноукс был очень высоким мужчиной.
— Правильно, — подтвердил Кирк. — Шесть с половиной футов. Правда, он немного сутулился. Пусть будет шесть футов и сорок дюймов.
— Значит, вам нужно искать настоящего гиганта, — сказал Питер.
— Или у него было оружие с длинной рукояткой. Например, клюшка для крокета. Или для гольфа.
— Да, клюшка для крокета. Или садовая тяпка.
— Или лопата… Но у нее слишком острый край…
— А, может, это был шомпол… Или даже кочерга.
— Тогда она должна быть с длинной ручкой и плоским концом. Кажется, в кухне я видел что-то похожее. Нет, там, кажется стояла швабра…
— Это не могла быть швабра, она слишком легкая. А, может, это был топор или кирка?
— Слишком тупые. И у них толстые края. Какие еще вещи с длинными ручками бывают в доме? Я слышал что-то о цепах, но никогда их не видел. Еще свинцовая дубинка, если достаточно длинная… Кол из забора исключается. Забор весь целый.
— Кусок свинца в старом чулке тоже могли использовать…
— Да… Но, послушай, Питер! Все подходит, даже скалка, если предположить, что…
— Я об этом думал. Если он в это время сидел.
— Тогда это мог быть просто острый камень или пресс-папье, которое я видел на письменном столе.
Кирк не выдержал:
— Ради всего святого! Хватит! Вы такие быстрые Ничего не пропустили? И леди так же хорошо соображает, как и джентльмен.
— Это ее профессия, — сказал Питер, — она пишет детективы.
— Похоже, она и сейчас этим занимается, — ответил инспектор. — Не могу похвастаться, что читаю их часто. А вот миссис Кирк, она почитывает время от времени Эдгара Волласа. Но не думаю, что это может помочь человеку моей профессии. Как-то я читал американский детектив. Что делала там полиция! Не могу сказать, что мне это нравилось. Так, Джо, принеси-ка мне то пресс-папье. Эй! Осторожнее! Ты что, никогда не слышал отпечатках пальцев?
Селлон, испуганно отдернув большую руку от возможного вещественного доказательства, замер в неуклюжей позе, почесывая затылок карандашом. Это был большой румяный деревенский парень, от которого было бы больше пользы на пашне, чем в тонком детективном расследовании. Он двумя пальцами взял злополучное пресс-папье и на вытянутых руках понес его старшему инспектору.
— На нем вы не найдете отпечатков пальцев, — сказал Питер, — У него пористая поверхность. Эдинбургский гранит, если не ошибаюсь.
— И все равно надо быть аккуратнее, — возразил Кирк. — Отпечатки могли сохраниться на нижней поверхности или на этом гладком крае. Макет какого-то здания, да?
— Кажется, Эдинбургская крепость. На нем нет никаких следов крови, волос или чего-то подобного? Минуточку, — он поднес крепость поближе к камину, надел очки, внимательно ее рассмотрел и уверенно заключил: — Ничего.
— Так. Ну, ладно. Эта версия отпадает. Нужно осмотреть кочергу.
— Там вы найдете кучу отпечатков. Бантера, мои, миссис Руддл. И еще, возможно, Пуффетта и Кратчли.
— Черт возьми! — сокрушенно сказал Кирк. — Но, тем не менее, Селлон, ты хоть не прикасайся ни к чему, что хоть как-то похоже на орудие убийства. Если ты наткнешься на одну из тех вещей, которые перечислили их сиятельства, не прикасайся. Кричи мне, я быстренько приду. Понятно?
— Да, сэр.
— Вернемся, — предложил Питер, — к врачебному заключению. Вдруг Ноукс упал и сам разбил голову о ступеньку? Он ведь был уже пожилой человек.
— Шестьдесят пять, милорд. Но здоров, как бык. Да, Джо?
— Это точно, сэр. Еще горы мог свернуть. Сам все время хвастался своим здоровьем. Доктор говорит, он вполне мог бы прожить еще четверть века. Спросите Фрэнка Кратчли. Он-то его лучше знал. Не раз слышал, как Ноукс хвастался. А еще спросите мистера Робертса. Он держит пивную в деревне. Уж он-то точно раз сто слышал.
— Врать можно, что угодно. То, что он хвастался, еще ни о чем не говорит. Все хвастаются. Как хвастается аристократия, спроси у его сиятельства. Но всех нас рано или поздно ждет могила. Нет, падение не было причиной смерти. У него на лбу большой синяк. А смертельная рана — на затылке.
— Правда? — сказал Питер. — Значит, после падения он был еще жив?
— Да, — ответил Кирк, немного недовольный, что Питер угадал, как все происходило, раньше, чем он сказал. — Именно это я и хотел сказать. Но опять же это ничего не доказывает, потому что он умер не сразу. Судя по заключению доктора Крейвена…
— Прочитать этот кусок, сэр?
— Не забивай себе голову, Джо. Все это пустая болтовня. Я сам могу все рассказать его сиятельству без этих твоих «кранов» и «гераней». Что там действительно важно, так это то, что кто-то его ударил и раскроил ему череп, и Ноукс, похоже, упал и потерял сознание. Получил сотрясение мозга, как вы бы это назвали. Через некоторое время он пришел в себя, но ничего не помнил. Не помнил, ни кто его ударил, ни что вообще произошло.
— Он и не мог, — с готовностью подтвердила Харриет, которая в предпоследнем детективе описывал точно такой случай. — После такого сильного удара наступает полная потеря памяти. И он вполне мог самостоятельно встать и некоторое время чувствовать себя довольно сносно.
— Но только, — продолжал Кирк, — у него было не все в порядке с головой. Но, вообще говоря, это правильно, это следует из заключения врача. Он вполне мог еще некоторое время ходить и даже кое-что сделать…
— Например, закрыть за убийцей дверь?
— Точно. В этом-то и заключается главная проблема.
— Потом, — сказала Харриет, — он почувствовал слабость и головокружение, так? Хотел выпить воды или позвать на помощь и…
Она вдруг ясно вспомнила открытую дверь в подвал между дверьми в бойлерную и во двор.
— Упал, скатился по лестнице в подвал и умер. Я вспомнила, когда мы приехали, дверь в подвал была открыта. Я помню, как миссис Руддл просила Берта ее закрыть.
— Жаль, что никто не догадался заглянуть внутрь, — проворчал инспектор. — Убитому этим помочь уже было нельзя, но вы хотя бы знали, что ни к чему в доме нельзя прикасаться, что все нужно было оставить, как говорится, «status quo».
— Мы, конечно, могли бы, — покачал головой Питер, — но, честно скажу, нам было не до этого.
— Да, — задумчиво сказал Кирк, — вам было не до этого. Да и в той ситуации это было бы не совсем удобно. Но все равно, жаль. Потому что, понимаете, у нас теперь слишком мало фактов. Не знаю, с чего начинать. Беднягу могли убить где угодно: наверху, внизу, в гостиной, в комнате миледи…
— О, нет, матушка Гусыня, — быстро перебил его Питер, — только не там, дитя мое. Но продолжим, вы думаете, сколько он еще прожил после удара?
— Доктор говорит, — вставил констебль, — что-то около получаса, может, час. Судя по гема… гема-чему-то.
— Гематоме? — предположил Кирк, выискивая в заключении нужный абзац. — Да, верно. Вот это место. Гематома и кровоизлияние в мозг.
— Кровоизлияние, — сказал Питер. — Боже мой, у него еще было много времени. Он даже мог еще успеть выйти на улицу.
