В последнее время он вел себя особенно странно. В один миг мог сказать что-то странное, а затем сделать вид, будто ничего не было. До сих пор все мои попытки расспросить его об этом проваливались, но я не теряла надежды. И вот, когда он вновь покинул свое укрытие, на сей раз ради свежих пончиков с кремом из столовой, я решила попытаться снова:
— Вот скажи... Мы с тобой друзья? — может это и не лучший способ начать подобный разговор, но других идей в тот момент у меня не было.
Чемоданчик так и замер, потянувшись за третьим пончиком, а затем с укором посмотрел на меня.
— Конечно друзья! — возмущенно воскликнул он, — Да я ради тебя!.. И вообще!.. Как ты можешь такие вопросы задавать?!
Я даже устыдилась и растерялась под его напором, но быстро пришла в себя:
— Тогда как так вышло, что ты мою тайну знаешь, а я твою — нет?
Чемоданчик сокрушенно вздохнул над подносом с пончиками, а затем вновь повернулся в сторону ванной, но я взглядом дала понять, что в этот раз никуда не отпущу, пока не узнаю правду.
— Расскажешь — еще принесу, — пообещала я, взывая к его жадности... Ну или непомерному чувству голода. Кто ж его разберет?
— А можно с малиной? — тут же спохватился чемоданчик, пользуясь возможностью.
— Хоть с шоколадом, — охотно согласилась я, — Ну что, расскажешь, что у тебя за тайна такая, что ты от меня за дверью каждый раз прячешься, как нашкодивший кот? Или мне самой съесть все эти пончики?..
Нет, конечно, насчет последнего я лукавила. Даже с пустым желудком я бы не осилила целый поднос, не говоря уже о том, чтобы съесть все это после сытного обеда. Но нужно ведь было его как-то разговорить!
— Да что тут рассказывать... — грустно вздохнул он, — Никакое я не гениальное творение артефактора, а провал, самый настоящий провал...
— Это еще почему? — нахмурилась я, ничего не понимая.
Сколько его помню, чемоданчик всегда любил хвалиться тем, что он уникальный, единственный на всем белом свете разумный артефакт, достижение в области магии и науки, и благодаря его гордости за себя-любимого, и мага, который его создал, я ни на день об этом не забывала. Поэтому слышать такие слова теперь было по меньшей мере странно.
— Да потому, что я и есть он... Анстаром меня зовут... Звали... В общем, было имя у меня, пока я не решил разумный артефакт сделать... Выбрал этот чемоданчик окаянный, хотел подарок тетушке твоей сделать, чтоб и в хозяйстве полезный был, и уникальный... Несколько месяцев только над ним и работал, все верно рассчитал... Вот только не учел, что разум этот из ниоткуда не возьмется, а когда понял, уже поздно было...
— Тетушка знает? — упавшим голосом спросила я.
— Знает, — кивнул он, — Только ей о своем провале я и рассказал... Она несколько лет мне помочь пыталась, выход искала... А когда поняла, что не сможет, у себя приютила, и обещала тайну хранить... Это такой позор, Лиара! Стать заложником своего же изобретения! Я ведь ей так и не сказал... Не смог... Да и неважно это уже...
— Любишь ее, да? — догадалась я, и, дождавшись грустного кивка, отвернулась к окну.
После всего, что я узнала, настроение окончательно испортилось, зато многое прояснилось. А еще мне было жаль очень. И тетушку, и Анстара, который до сих пор расплачивался за давнюю ошибку...
— Неужели ничего нельзя сделать? — тихо спросила я, и поняла, что не хочу в это верить. Разве все может закончиться вот так?..
Я вновь взглянула на чемоданчика и впервые подумала о том, что с ним случилось. Он ведь все потерял: дело всей жизни, наверняка и семью... Но, что самое страшное, он потерял себя.
Каково это, осознать, что от прежней жизни ничего не осталось? Что назад дороги нет?
Он ведь наверняка пытался исправить свою ошибку, вернуть себе прежний облик... Когда он сдался?
— Мы перепробовали все возможные способы... — устало признал Анстар, — Твоя тетушка опросила всех известных артефакторов, и скупила все возможные книги у приезжих торговцев... В нашем мире нет магии, которая может повернуть время вспять...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А в другом? — тут же спросила я, и улыбнулась от озарившей меня идеи. Решение казалось таким простым и очевидным, что было сложно поверить своей удаче, но я была уверена, что это поможет.
— Что в другом? — растерянно переспросил чемоданчик.
И я не выдержала, подхватила его и, смеясь, закружила по комнате.
— В другом мире! Что, если Лика или кто-то из других Богов согласится помочь? Уверена, если кто и может вернуть тебе прежний облик, то один из Древних! — довольно заявила я.
Однако радоваться Астар не спешил. После того, как я остановилась и самым позорным образом упала на кровать, он долгое время молчал, а затем ответил:
— Ты правда сделаешь это для меня? Древние могут ведь и цену за помощь огласить... — в его голосе звучало предостережение, да и я, в общем-то, думала о чем-то подобном. Даже Лика не вмешивается в дела смертных просто так, а ведь мы подруги. Что уж говорить о других, незнакомых Богах?
Но, какой бы ни была цена, я не собиралась отказываться от задуманного. В конце концов, не станут ведь наши дела еще хуже?.. Или станут?..
Как бы то ни было, я была решительно настроена сделать все, что в моих силах, чтобы помочь.
— Конечно! Мы ведь практически семья! — и для пущей убедительности подошла к столу, на котором все еще лежало зеркало для связи с взбалмошной Богиней, и трижды постучала по нему указательным пальцем.
Несколько минут ничего не происходило, но я не собиралась сдаваться так легко. Правда Анстар мое усердие не оценил, в ужасе наблюдая за тем, как я раз за разом, словно дятел, стучу в зеркало...
— Осторожнее! Что будешь делать, если сломается?.. — прошептал он, не скрывая эмоций.
Но я на него даже не взглянула, продолжая выбивать по гладкой поверхности безумную мелодию, пока из него наконец не показалось уставшее лицо Богини.
Я даже невольно шарахнулась от увиденного. Такой я ее никогда не видела, да и не была уверена, что видел кто-либо еще: растрепанную, с темными кругами под глазами и опухшим лицом. Но еще больше я удивилась детской ручке, что схватила Богиню за торчащую прядь и со звонким смехом потянула на себя. Зато все встало на свои места.
— Прости, Ника попросила присмотреть за племянниками, поэтому я не могла ответить тебе раньше... — виновато ответила она, осторожно забирая прядь из болезненного захвата, и тут же покрутила в воздухе пальцем, чтобы в следующий миг вручить ребенку возникшую погремушку.
Я так и зависла, когда ребенок, недолго думая, стукнул Богиню погремушкой по щеке.
— Да ничего... — прошептала я, на миг даже позабыв, зачем вызвала ее, а затем неожиданно для самой себя спросила, не нужна ли ей помощь.
Как же обрадовалась моему предложению Лика!..
И как же я об этом пожалела спустя несколько минут!..
Чемоданчику, к слову, тоже досталось. Его я прихватила в самый последний момент, как раз, когда из зеркала высунулась рука Богини, и утянула нас в другой мир...
***
Спустя пару часов и две сломанные погремушки...— Лола, золотце, отпусти тетю! — пыталась уболтать племянницу Лика, тем временем, как я болталась под самым потолком, в панике цепляясь за люстру.
— Ли-и-ика-а-а! — умоляюще прокричала я, чувствуя, что скоро меня спустит не выдержавшая такого счастья люстра. Не то, чтобы я жаловалась на лишний вес...
— Погоди! — взмахнув рукой, Лика поместила на пол подо мной огромную подушку, а затем удовлетворенно кивнула, покачивая на руках чудом уснувшего племянника. Тот, к слову, покусывал край дрожащего чемоданчика, прижимая его к себе маленькой, но крепкой рукой, и пуская на него слюни, — Все! Можешь падать!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А я посмотрела вниз, и вцепилась в несчастную люстру с новой силой, потому что спасительная подушка внезапно обзавелась широкой улыбкой с рядами больших острых зубов.
