class="p1">— Не интересует!
— Даже если я пришла сюда чтобы сдать Такахаси Кенту в руки правосудия? Принесла возможность добыть доказательства и внедриться в организацию изнутри?
Глава 11
— Довольно-таки неожиданная встреча, Кента-кун — говорит эфирный директор регионального отделения шоу «Токийский Айдол», владелица пяти процентов предприятия «Tokyo Idol.ltd» и ста процентов филиала этого же шоу в нашем городе Накано Наоки-сан. Она как обычно выглядит так, словно только что ступила в наш грешный мир прямиком со страниц глянцевых журналов — свежа, подтянута и ухожена. Я не могу сказать, что госпожа Накано красива в том смысле, в каком обычно понимают красоту, но она выглядит очень-очень дорого. Как говорит в таких случаях Ю-тян — ничто не красит человека так, как деньги. Много денег. И то, как светится изнутри кожа эфирного директора шоу, вся эта выставка-витрина — всего лишь малая часть айсберга. Это молодая девушка с утра вскакивает ни свет ни заря, плескает в лицо холодной колодезной водой и уже готова к приключениям. Накано Наоки не молода, но понять это сразу у вас не получится, потому что к тому, чтобы ее кожа светилась изнутри, распираемая упругой плотью — приложили труд десятки людей. Косметологи, тренеры по фитнесу, нутрициологи, инструкторы по йоге, психоаналитики, визажисты и еще целая куча специалистов, половину из которых я не назову в принципе.
Мы находимся у нее кабинете, передо мной стол, который больше похож на средних размеров авианосец, но Накано Наоки, эфирный директор шоу «Токийский Айдол» — не сидит за столом. Она стоит у окна, огромного панорамного окна на всю стену, за которым открывается вид на Сейтеки с шестнадцатого этажа здания, которое также принадлежит госпоже Накано. Она смотрит вниз, на город и курит сигарету. Поздний вечер, свет в кабинете приглушен и из окна виден город во всем его ночном великолепии. Идет дождь, но в кабинете не слышно, как он барабанит по стеклу, хорошая звукоизоляция.
— Что интересно, я и сама хотела поговорить с тобой — говорит наконец Накано, не поворачивая головы: — потому что в свое время мы закончили на неверной ноте и это моя ошибка. Мне не следовало говорить с тобой так. Надо было понять, что такие как ты очень быстро растут и не приемлют угроз любого толка. Но я не буду извинятся. Извинения — всего лишь пустые слова, которые не влекут за собой никаких последствий. Если бы была такая возможность я бы повела себя по-другому в тот момент. Впрочем, не будем об этом. Это ты хотел встретиться. Я … у меня есть что сказать, но это подождет. Говори.
— И вам добрый вечер, Накано-сан. Вы великолепно выглядите, впрочем, как и всегда — откликаюсь я. Насколько я понимаю в эти все туземные экивоки, то, что сейчас происходит — вопиющее нарушение протокола. Японцы очень редко приступают к существу вопроса сразу же. Сперва надлежащим образом приветствуют друг друга, справляются о здоровье, о карьере, о близких людях, о изменениях в жизни, карьере и здоровье, долго могут вокруг да около ходить. Потому деловые встречи тут сразу на полдня минимум. А то и на день, с обязательным обильным ужином в конце встречи. Опасно тут переговорщиком быть, печень посадить можно от обилия жирной пищи и алкоголя по вечерам.
— Да? — равнодушно откликается на мой комплимент Накано: — а вот ты выглядишь словно тебя через стиральную машину протянули. Лица на тебе нет. Выразила бы сочувствие, но его у меня для тебя нет.
— Много забот, Накано-сан… — я все еще нахожусь в недоумении. Накано не в таких отношениях со мной, чтобы вот так себя вести. Так себя ведут две категории людей — либо закадычные друзья, которым прощается все и которые могут позволить себе любые выпады… либо закадычные враги, так называемые «archenemy». Те, с которыми ты можешь позволить себе язвить, не прикрываясь правилами морали и поведения в обществе. И кто же я для Накано Наоки, эфирного директора и женщины высшего света — закадычный друг или архивраг? Хотя может у нее просто тяжелый день был, вот и срывается…
— Тяжелый был денек, а? — начинаю я, передавая ей пас. Сейчас она может ухватиться за этот шанс и перевести все в шутку. Да, я не такая уж величина, чтобы переживать о моем мнении, но тут вопрос самоуважения. Надо дать ей возможность сохранить лицо, вернуть самообладание и показать самой себе — что она в порядке. Это как сорваться в истерику перед ребенком — стыдно за себя. Неловко перед собой.
— Тяжелый денек? — поворачивается она от окна, достает сигарету из портсигара и прикуривает от зажигалки. Затягивается, выпускает струю дыма и изучает меня своими темными глазами.
— Наверное можно и так сказать, Кента-кун. Впрочем… эта мелкая сволочь — уже с тобой, не так ли? Значит ты все знаешь. Знает она — знаешь и ты. И после этого у тебя хватает совести приходить ко мне вечером как ни в чем не бывало? Тяжелый денек… так это теперь называется?
— Простите? — не понимаю я. То есть, я понимаю, что встреча с Накано идет не по плану, но что именно тут происходит и откуда столько сарказма в ее голосе? Мы с ней не то, чтобы хорошо знакомы, пара встреч, на одной она представилась и меня изучила, а на второй — предупредила чтобы прекратил палки в колеса шоу вставлять и пригрозила что Юрико-тян разоблачит. Ведь Ю-тян у нас на самом деле никакая не Чжао Юрико… вернее Чжао Юрико тоже, Чжао она по дедушке, у них там семья потомственных боевых гимнастов. Но ее изначальное имя, с которым она родилась в благословенной стране Ямато — Казутсуги Арису. Дочка того самого Казутсуги Нами, который у нас финансовую пирамиду с «Энтен» придумал.
В свою очередь мы с Ю-тян (или скорее уже А-тян?) решили, что чему быть — того не миновать и к черту всех шантажистов. Выступили единым фронтом и в результате до сих пор у студии проблемы — оставшиеся участники держаться все вместе и конфликта, драмы, трагедии и прочего хайпа на шоу маловато, публика сочувствует участникам, а не устроителям шоу. А после Резни в Сейтеки — интерес к этому сегменту развлечений и вовсе сошел на нет.
С шоу уже вылетел я, вылетела Сора и Юрико, остались Мико Танн, Дездемона, Айко и Нобуо. И насколько мне известно по субботним выпускам шоу — они держатся все вместе. Молодцы.
Что же до раскрытия
