— Я видел концерт Брюса в Мэдисон-Сквер-Гарден. Он выступал потрясающе.
Джин покачал головой с видом знатока:
— Отличный концерт. Без сомнений.
— Но не сравнится с Элвисом, — возразил Рэй и сделал маленький глоток двойного мартини, который он уже успел заказать перед тем, как они расположились за столиком. — Может быть, он — гений, но Элвис — настоящий король, твою мать!
Луи строго посмотрел на отца, а Джин попросил его говорить тише.
— А что я сказал не так? Я сказал правду. Мы с Джином видели Элвиса, — сказал Рэй Луи, не обращая внимания на ярость, которую видел в его глазах. — Мы видели всех знаменитостей, да, Джин? Элвиса, Бадди Холли, The Drifters, Бобби Фуллера. Какой это был концерт! Джин большой поклонник Бобби Фуллера Он уверен, что его убили, но он не прав.
Пальцы Джина вцепились в запястье Рэя:
— Успокойся.
— Он пьян, — сказал Луи.
— Да, это так. Я пьян, — вызывающе сказал Рэй. — И чертовски пьян. Если тебя это не устраивает, то можешь убираться. И ты, Джин, тоже — вали!
— Тебя выпустили на испытательный срок, — сказал Джин. — Если тебя снова заберут в полицию, ты отправишься в тюрьму.
Рэй уставился на брата. Его губы дрожали.
— Отпусти мою руку, Джин.
Джин ослабил хватку, и Рэй немного пошевелил пальцами, потом он поднял голову и обвёл взглядом ресторанный зал. Он не пошевелился, когда Луи попытался тихо выйти из-за столика.
— Пропусти меня, я ухожу, — сказал Луи, но его отец только упрямо покачал головой. — Пап, не будь ослом.
— Да ладно тебе. Давай иди сюда.
— Нет.
— Пожалуйста, у меня был сложный день, — уныло сказала Рэй. — Прости меня.
Повисла долгая тишина. Потом Луи, стараясь не показывать свою озабоченность, спросил:
— Что случилось?
— Они хотят отказаться от моих услуг и найти сценариста.
— Кто «они»? — спросил Джин.
— Рэлстон, продюсер, все, — пыхтя, Рэй допил остатки мартини. Теперь он был зол, почти взбешён. — Они хотят, чтобы я изменил конец. Они не хотят, чтобы дети умерли.
Но это делает бессмысленным весть сюжет. Пошли они к чёрту! Я не изменю ни слова.
Все замолчали. Нильс Лофгрен, сидевший напротив, тихо улыбнулся. Они с Джином приветственно кивнули друг другу. Джин и Нильс были знакомы с конца семидесятых, когда они оба жили в Топанго, а Нильс частенько играл с Crazy Horse, группой, которая помогала с записью альбома «After the Gold Rush» Нилу Янгу[109].
Улыбаясь, Нильс поднял стакан с вином и сказал Джину:
— За старые добрые деньки!
— Да, — улыбнулся в ответ Джин. — Были времена.
— Помнишь вечеринку четвёртого июля в том году? Ты разорился, купив все эти старые пластинки. Они у тебя до сих пор все есть?
— Все до единой.
— А та блондинка? — спросил Нильс. — Вы ещё встречаетесь?
Джин медленно и мягко ответил:
— Нет, она умерла.
Пока официант записывал заказ, Луи смотрел, как люди оборачивались, чтобы взглянуть на Стива Мартина, который садился за столик в противоположном конце зала. Он натянуто улыбался, на нём была рубашка в яркую зелёную полоску, заправленная в белые парусиновые брюки. С ним пришёл человек пониже ростом с аккуратной причёской и две блондинки с худыми запястьями и большими бюстами, все четверо весело смеялись чему-то.
Брюс Спрингстин написал что-то на салфетке, а Нильс передал её Луи. На салфетке было написано: «„Pledging My Love“ — отличное кино. Твой отец — художник. Не доводи его».
Луи улыбнулся. Когда Рэй следующий раз встретился с ним взглядом, Спрингстин сказал:
— Он был хорош. Спасибо.
— Я знаю.
Джин сказал Нильсу:
— Элис мертва. Она погибла в авиакатастрофе. Разговор стих за обоими столиками. Линда Ронстадт казалась испуганной, она посмотрела на Джина своими круглыми кукольными глазами.
— Зачем ты это сказал? — спросил Рэй у Джина.
— Нильс знал её. Помню, четвёртого июля они разговаривали о книгах. Им обоим нравился Курт Воннегут и Фланнери О’Коннор. И Элис иногда летала из округа Колумбия, — сказал Джин. — Он оттуда родом. Да, Ник?
— Я из Балтимора.
— Это рядом, — заметил Джин. Потом бесцветным голосом сказал, что Леон Рассел, легендарный пианист из Талсы[110], тоже был на той вечеринке. — Помню, что я говорил с ним о Бобби Фуллере. Он был его большим поклонником.
Рэй наградил Джина суровым взглядом:
— Дай этим ребятам спокойно закончить свой ужин.
— Здесь прохладно, — заметил Нильс.
— Может быть, даже слишком прохладно, — со смущённым смешком сказала Линда Ронстадт.
Брюс Спрингстин жевал кусок мяса. Немного подумав, он сказал:
— Бобби Фуллер мог бы написать много хороших песен, — и все с ним согласились.
Рэй попросил прощения и вышел в туалет. Он запер кабинку изнутри и достал флакончик с кокаином, который он всегда носил в правом переднем кармане джинсов. Четыре быстрых вздоха, и он, довольный и радостный, уже стоял перед раковиной, брызгая водой в окоченевшее лицо. Когда он шёл обратно, он увидел, что Стив Мартин смотрит на него с застывшей улыбкой, как будто какое-то неприятное и хорошо забытое происшествие всплыло в его памяти. Через мгновение он положил вилку и сказал что-то своей грудастой спутнице.
Лицо Рэя подёргивалось, сердце бешено стучало, он пересёк зал, остановился напротив столика Стива Мартина и недружелюбно уставился на него. Через несколько мгновений щуплый, хорошо одетый мужчина, пришедший с Мартином, обернулся к Рэю и нетерпеливо спросил:
— Чем могу вам помочь?
— Помнишь меня? — спросил Рэй Стива Мартина.
— Простите?
— В шестидесятые я работал на Си-би-эс. Я был редактором «Шоу братьев Смазерс» во время их второго сезона.
Стив Мартин скривил губы. Он избегал смотреть Рэю в глаза.
— Бёрк?
— Да. Я больше не редактор. Теперь я пишу сценарии, — слегка улыбаясь, перечислял Рэй свои заслуги.
— Это хорошо, Бёрк. Для тебя хорошо. Может быть, напишешь что-нибудь для меня.
— Не думаю, Стив.
Блондинка, сидевшая рядом со Стивом, обернулась и посмотрела на Рэя с грубоватой нежностью.
— Почему бы тебе не вернуться за свой столик? — спросила она.
— Он пьян, — сказал спутник Стива Мартина.
— Он обошёлся со мной как со свиньёй, — громко сказал Рэй, а Стив Мартин, будучи не в состоянии что-либо противопоставить гневу Рэя, просто покачал головой и опустил глаза в тарелку. — Томми, Дики, писатели — все. Они все обошлись со мной как со свиньёй. — Рэй развернулся и показал в другой конец зала: — Посмотри туда. Это мой сын Луи. Он — актёр. Парень, сидящий рядом, — это мой брат Джин. Джин Бёрк. Братья Бёрки посылают братьев Смазерс к чёрту, а я говорю тебе: Стив Мартин, пошёл к чёрту!
Мужчина, пришедший со Стивом Мартином, захотел встать, но блондинка, сидевшая рядом, удержала его:
— Не надо, Ли. Он этого не стоит.
— Дурак, — тихо сказала другая блондинка.
Рэй осторожно обернулся, стараясь не упасть и не обращая ни малейшего внимания на остальных посетителей, которые смотрели на него с тихим ужасом. Джин быстро встал и, придерживая Рэя двумя руками, повёл его к столику. Луи уже ушёл, как и музыканты, сидящие напротив.
Прежде чем Рэй успел заказать новый двойной мартини, возле их стола появился управляющий.
— Прошу прощения, — обратился он к Джину. — Но я вынужден просить вашего друга удалиться.
Джин ответил:
— Он не мой друг, он мой брат.
— И тем не менее он…
— Я присмотрю за ним. Не волнуйтесь. Он просто слишком много выпил, — отмахнулся Джин.
Управляющий покачал головой. По его знаку возле их столика возник официант со счётом.
— Он нанёс оскорбление нашим посетителям. Он должен уйти, — сказал управляющий. — Или я вызову полицию.
— Давай! Сделай одолжение! — попросил Джин, в то время как Рэй сделал вид, что полностью поглощён пережёвыванием хлебца. — А я укажу шестерых посетителей, которые нюхали кокаин за своими столиками. Ресторан закроют через тридцать минут.
Несколько секунд управляющий молчал. Затем с гордым выражением лица он взял их счёт и порвал его на две части.
— Вам запрещён вход в этот ресторан, — твёрдо сказал он, отпустил официанта лёгким кивком головы и занял своё место у парадного входа в ресторан.
Рэй посмотрел на брата:
— По-моему, я бестолочь.
— Да уж, — сказал Джин, и Рэй тихо рассмеялся. — Тебе надо снова походить на встречи «Анонимных алкоголиков».
— Наверное, ты прав, — ответил Рэй. Его голос звучал твёрдо, но с лёгким оттенком сомнения. — А ты?
— О чём ты? У меня нет проблем с алкоголем. Рэй возразил:
— Но у тебя есть другие проблемы, Джин. Джин наклонился над столом:
— Ты видел лицо Спрингстина, когда я упомянул имя Бобби Фуллера? Ты видел, как в глазах у него вспыхнул интерес? — Он по-другому посмотрел в покрасневшие глаза брата. — Он был фанатом, и это был большой успех. Ты знаешь. И Ронстадт, и Нильс, все они знают его историю.
