В 2004 году в Таллине появился на свет международный литературный журнал "Балтика". В Эстонии этот журнал сразу же нашёл своих почитателей. Люди постарше помнят, как "Балтика" возмещала отсутствующую в стране русскую "некоммерческую" литературу, рассматривая произведения не раскрученных критикой писателей только с точки зрения эстетической и интеллектуальной ценности. Редакция "Балтики" выносила на журнальные страницы самую острую публицистику, давая возможность авторам сказать ту горькую правду, опубликовать которую решится не каждый журнал. "Балтика" - это и духовное наследие, накопленное в православной ипостаси прибалтийского бытия начиная с X-XI веков, и диалоговая площадка между российской "материковой" и прибалтийской литературами.
- Русские писатели Эстонии привыкли выживать сами. Никакой серьёзной материальной поддержки ни от России, ни тем более от Эстонии они не получают. Тем не менее литература живёт. Как ей это удаётся?
- Если не считать весьма и весьма эпизодического участия в реализации некоторых разовых проектов со стороны фонда "Русский мир" и Московского дома соотечественника, то выживаем все эти годы, конечно, сами. Не без поддержки нынешнего российского посла Ю.Н. Мерзлякова и российских коллег, которые тоже не богаты и поэтому их поддержка, пусть лишь моральная, очень важна. Что же касается в целом каких-то материальных средств для поддержки русского языка и литературы зарубежья, то иной раз мне представляется каким-то театром абсурда, когда всё время слышишь из уст высоких российских начальников о необходимости такой поддержки и при этом неизменно приводятся ссылки на великих русских писателей, а средства часто выделяются не на содействие реальным проектам русского зарубежья, таким как международный литературный журнал "Балтика" и другие издания, а на какую-нибудь формальную конференцию или "учебный процесс" типа "русский язык как иностранный для глухонемых иностранцев". Вместо того чтобы доводить до учительства, до молодёжи, интеллигенции и вообще читателей Эстонии, Прибалтики образцы добротной литературы и честной публицистики, включая российских авторов, как говорится, без купюр и цензуры, или исследования о плодотворной совместной русско-прибалтийской истории, в том числе новейшей, то и дело сталкиваешься с совсем иным, например, с показушными мероприятиями наподобие "пушкины всей Земли - объединяйтесь!". Шоу, да и только. Кому это надо? Самим организаторам? Для чего - догадайтесь сами[?] А ведь средства Россия выделяет просто громадные, да только мы их, в сущности, не видим, в том числе по проектам, совместным с российскими коллегами-писателями.
Здесь особое значение имеет также работа по переводу на прибалтийские и другие языки качественной русской литературы. Таковая сейчас, можно сказать, напрочь отсутствует. Тем временем у нас есть примеры несомненных удач - перевод на эстонский язык Юри Пярни "Огненного ангела" Валерия Брюсова и сборника рассказов и повестей Валентина Распутина, составленного автором и изданного специально для эстонского читателя (кстати, мы профинансировали издание за свой счёт!). Юри Августович до своей кончины успел почти завершить работу над первым переводом на эстонский язык "Выбранных мест из переписки с друзьями" Гоголя в год празднования 200-летия с рождения писателя (2009), но интерес с российской стороны, в первую очередь посольства, как-то вдруг пропал.
Очевидно, что минимальное воспроизводство русской интеллектуальной элиты возможно лишь при поддержке реальных процессов, в первую очередь русского литературного процесса. Ведь посредством русской литературы прививаются определённые ценности всей интеллигенции, включая научную, художественную и театральную. А как влиять в конструктивном плане на эстонскую общественность, если не посредством переводов на эстонский язык лучших образцов современной русской прозы, поэзии и ныне очень востребованной историко-биографической публицистики?..
- Нет-нет да приходит в голову любопытное сопоставление: ты - писатель эстонско-украинско-польского происхождения, посвятил себя русской литературе, называешь себя русским писателем[?]
- Национальность не является абсолютным критерием принадлежности к определённой культуре. Здесь имеет значение уникальный критерий, сформулированный потомком петровского "эфиопа" Абрама Ганнибала и эстляндки Христины фон Шёберг - Пушкиным: "был эхом русского народа". В нём, в пушкинском критерии, весь смысл культурного самоопределения любого человека. Чьим эхо являешься, тому и принадлежишь. Не национальность и даже не язык определяют культурный код личности, а принадлежность к системе духовно-культурных ценностей определённого народа. У нас в Эстонии есть деятели, которые иными языками, кроме как русским, не владеют, но "эхом русского народа" назвать их никак нельзя в силу антироссийских и антирусских взглядов и ценностей, которые они отстаивают.
Если же говорить обо мне, то я хоть и пишу художественную прозу, сейчас на первом месте - миссия. Восстановление исторического наследия и справедливости - это не просто "любовь к отеческим гробам", а прежде всего осмысление истоков настоящей жизни и основа для понимания того, что ждёт нас в будущем, своего рода "воспоминание о будущем", на чём зиждется знаменитое пушкинское "самостоянье человека". Этому очень способствует увлекательнейшее занятие генеалогией, нашими корнями, "ретроразведкой", как это называет наш петербургский коллега Дмитрий Каралис, с целью прогнозов состояния общества в будущем. Не столь интересует "что, кто, где и когда", а ответы на вопросы "почему". Почему мы и общество такие, а не иные и к чему можем прийти. Это - область не истории, а скорее, историософии, философии истории в прикладном значении, это прежде всего влечёт писателя, а не просто "дорогие сердцу камни".
Memento mori
Memento mori
ПРОЗА ЭСТОНИИ
Гоар МАРКОСЯН-КАСПЕР
Родилась в Ереване, окончила медицинский институт, несколько лет работала врачом, ныне профессиональный писатель. Автор романов "Пенелопа", "Елена", "Кариатиды", "Пенелопа пускается в путь" и "В Микенах, златом обильных", первые четыре были опубликованы в санкт-петербургском журнале "Звезда", пятый - в журнале "Нева", затем вышли книгами в Москве и Таллине. "Пенелопа" переведена на французский, немецкий, испанский и голландский языки, "Елена" и первая часть "Микен" - на эстонский. "Кариатиды" получили премию Эстонского фонда культуры за 2005 год, "Пенелопа пускается в путь" - лауреат премии имени Юрия Долгорукого.
Кроме того, Маркосян-Каспер - автор сборника стихов, двух книг малой прозы и нескольких научно-фантастических романов.
Они свернули вправо, отшагали несколько сот метров, миновали пьяццу Навона, бросив на фонтаны лишь один короткий взгляд, ещё несколько сот метров, вышли к Тибру, ни в какую погоду не чудному, так что задерживаться у реки не стали, перебрались на тот берег по мосту Святого Ангела и свернули теперь уже влево. Цель этот поход преследовал единственную - проверить, как обстоит дело с очередью в Ватиканские музеи, и если вдруг... Но никакого "вдруг" за очередным поворотом, естественно, не оказалось, наоборот, очередь, огибавшая угол за углом, тянулась чуть ли не до Святого Петра, кажется, год за годом она всё росла и росла, и даже параллельно-опережающий рост цен на входные билеты её не задевал. Словно вода из современных купальников на жарком солнце, улетучивались скидки, как дрожжевое тесто, вспухали наценки за предварительный заказ, за продажу через Интернет, посредники во множестве пристраивались к тучному телу музея, вроде ракушек, облепляющих дно старого корабля, а народ всё ломился на встречу с прекрасным. Марго представила себе, как очередь будет удлиняться дальше, потихоньку обогнёт Ватикан, один виток, другой, третий, не останется места у стен карманного государства, направится к реке, пройдётся по набережной, переползёт Тибр по одному мосту, вернётся по другому... Впрочем, на это всё-таки потребуется не один десяток лет, возможно, весь Рим она захватить не успеет, поскольку в Европе образуется мусульманское большинство, которое простым голосованием введёт свой шариат и возьмётся за ликвидацию противоречащих исламу установлений. Как некогда турки, завоевав Константинополь, закрасили в Святой Софии драгоценные раннехристианские мозаики, так и будущие властители Рима возьмутся за кисти, дабы замазать Сикстинский плафон и станцы Рафаэля. Конечно, всё может произойти и раньше, успешная борьба с детской смертностью вкупе с не менее действенным запретом противозачаточных средств приведёт к логическому финалу, который она иногда прозревала, глядя на волнующееся на экране телевизора море голов, принадлежавших молодым мужчинам, заполнившим мусульманские страны уже, кажется, до отказа. Откуда возьмутся для такого множества народу работа, зарплата и еда? И кто знает, когда они, стихийно или организованно, отправятся на поиски жизненного пространства? Но даже если этого не случится, тех, кто уже в это пространство вселился, будет вполне достаточно... Признаться, раннехристианские мозаики её волновали мало, не в пример итальянским фрескам. И что? Она представила себе, как своим маленьким, хоть и не тщедушным телом пытается прикрыть... допустим, "Афинскую школу", до плафона ей просто не дотянуться... Впрочем, её к тому времени, по счастью, давно не будет. Правда, найдутся единомышленники, вернее, единомышленницы, как ни парадоксально, ей придётся положиться на феминисток, вызывающих у неё ироническую улыбку, до фресок им, конечно, дела будет мало, но есть иные бастионы, которые они, без сомнения, станут защищать. К середине века, когда по демографическим прогнозам, будет пройдена точка невозврата, их число в полиции и армии наверняка перевалит за половину, а скорее, эдак за три четверти, ведь с особенным упорством современная женщина стремится к профессиям и занятиям неженским... Итак, полицейские, солдатки, футбольные команды, хоккейные, сборные тяжелоатлеток, в целом миллионы мускулистых дам вооружатся и бросятся в бой... Европейские мужчины, по горло сытые гендерным равноправием, все эти новоявленные кружевницы... Простите, кружевники, вышивальщики, нянечки и тому подобное, по всей видимости, предпочтут роль зрителя. И вот сойдутся на поле брани две рати - мусульманских мужчин и евроженщин, глядишь, перебьют друг друга, и под удивлёнными небесами останутся два угнетённых класса - женщины-мусульманки и евромужчины... Что дальше? Долгая пауза перед знакомством. Интересно, кто из них первым осмелится проявить инициативу?
