Птица лежала на боку, выставив на обозрение лишь одно крыло, но уже по нему можно было судить о замашках нелепо погибшего существа. Перепончатое крыло, лишенное перьевого и шерстяного покрова, заканчивалось хищно изогнутыми костяными шипами. Из раздавленной деревом широкой грудной клетки без всякого перехода вырастали две толстые мускулистые ноги, покрытые жесткой чешуей, снабженные могучими когтями. Длинный хвост заканчивался шипастой костяной булавой величиной с кулак взрослого человека. Но кошмарней всего выглядела голова: совершенно человеческое лицо, обрамленное рогами, растущее из толстой шеи и загривка, защищенных роговыми пластинами, идущими по спине к хвосту. Смерть ли послужила причиной поистине дьявольского выражения зеленой морды, или таким оно было у твари при жизни, путешественникам оставалось лишь гадать. Даже отец Вельд, в свое время изрядно натерпевшийся от Дневных Птиц, так и не видел их вблизи.
Ушан еще несколько раз рыкнул на труп и затрусил прочь. Не успели люди отойти от тела Дневной Птицы и на десяток шагов, как почва вокруг места гибели Птицы и растения вздыбилась холмом и с оглушительным звуком лопнула.
В темных брызгах на миг мелькнула зубастая пасть, целиком проглотившая мертвечину, и обитатель топей исчез. Разбегающиеся кругами от образовавшегося темного разрыва волны заставили отряд остановиться и ожидать успокоения почвы.
— По крайней мере, можно не думать о погребении, в случае чего, — пробормотал Аграв, растерянно глядя на рваную рану в теле «сердца болота».
— Да уж, трупы здесь не залеживаются, — бросил эливенер, обшаривающий глазами облачный океан над головой. — Кстати говоря, зонтики можно сложить, солнца не предвидится. Зато я чувствую прямо над нами несколько Птиц, которые ищут свою пропавшую родственницу. Не дай-то Вечные Небеса, чтобы они решили спуститься ниже туч. На ровном месте от них нет спасения. Хорошо только, что они лоцируют пространство под собой, в поисках мертвой птахи и добычи. Пока что мне удается удерживать над нами защитный кокон. Но я не могу делать это бесконечно, нас слишком много. Пора бы углубиться в чащу, где Птицы довольно-таки беспомощны.
— Да и мышцы уже болят ходить по этому танцующему полю, — пожаловался Вагр, останавливаясь и массируя икру правой ноги. — Велико оно, это «дышащее сердце», отец Вельд?
— Не знаю, мой мальчик, раньше я никогда не забирался так далеко, да и Народ Хвоща старается не забредать сюда. Слишком опасно — спруты своей тяжестью могут прорвать зеленую пленку, а даже могучим Коням не справиться с тварями, одна из которых недавно показала нам свою симпатичную мордашку, проглотив мертвое тело. Да и у Дневных Птиц здесь охотничьи угодья.
— А на кого же они охотятся? — спросил метс. Он постепенно учился выговаривать слова языка Д'Алви на флоридский манер и уже мог составить более или менее связную фразу.
— Трудно сказать. Питаются они в воздухе, и вниз с огромной высоты падают лишь кости, протыкающие плавучую пленку «сердца» до самого омута. Чтобы заинтересовать стаю Дневных Птиц, нужно обладать солидными размерами.
Некоторое время все шли молча, силясь представить животных, достаточно больших, чтобы на них позарились летающие убийцы величиной с человека, — и при этом стараясь перемещаться, не прорывая относительно тонкий слой почвы.
В это время они оказались перед странными темными тучами, замеченными путешественниками сразу же после бури. Клубящийся островок хаоса, величиной с небольшой флоридский хутор, висел над топью на расстоянии роста Ушана, который, не останавливаясь, вступил под сень облаков, поджав уши, чтобы они не намокли от влаги.
Вытянувшись в цепочку, люди и иир'ова медленно двигались вперед. Под сенью туч царил влажный полумрак, бороды, усы и волосы мужчин стали покрываться жемчужными бисеринками воды. Дымка оказалась напоенной удушливыми запахами, словно ветер, гуляющий над «сердцем болота» не имел власти влетать под клубящийся островок. Идущий сразу за Ушаном Вагр с трудом различал в тумане кончик рыжего хвоста провожатого. Слева и справа все тонуло в темных облачных клочьях.
Хранивший долгое молчание колдун, бредущий следом за Агравом, внезапно произнес:
— Я чувствую опасность. Обладатель большой силы притаился где-то впереди. Он скрывается в середине тумана.
Эливенер остановился, прислушался к своим ощущениям и сварливо сказал:
— Шутки с нами шутишь, колдун? Облака, конечно, обитаемы. Но никакой силы я не чувствую.
— Это потому что почитатели букашек и козявок привыкли ждать от природы осмысленности. Ты ищешь сознание животных, а меня учили чувствовать лишь силу.
— Даже у таких кошмарных творений Смерти, как Живущий в Тумане, вампирствующий мутант из Пайлуда, есть сознание. Но никакого ощущения силы он не излучает, напротив, это существо настолько слабо, что высасывает жизненные соки из всего, что приближается к нему. Если подобное именовать силой.
— Именно это мы и именуем силой, вернее, одним из ее аспектов. Ха, почитатели зеленой травки и серых мышек само дыхание Великой Пустоты считают слабостью? Как забавно. Но оставим наши споры и особенности восприятия, старик. Прямо перед нами и несколько выше притаилось существо, не обладающее никаким сознанием и пышущее силой в самом прямом смысле этого слова.
— Знаешь что, любезный, я право…
Эта дискуссия оказалась прервана ударом грома. Молния, родившаяся в самом сердце клубящегося над их головами облачного острова, зазмеилась вокруг, расцветив их самих и полумрак вокруг желтыми и белыми ветвящимися сполохами. От грохота люди оглохли и оказались вынуждены зажмуриться. Иир'ова яростно зашипел и бросился в туман громадным прыжком, и вмиг растворился в дымке. Потом обрушилась темнота. Во тьме появился тот, о существовании которого предупреждал колдун: в паутине небольших — искрящихся молний сверху спускалось извивающееся змеевидное тело. Тварь словно бы плыла среди облаков, неторопливо снижаясь над упавшим и недвижимым Ушаном. Вагр и Аграв одновременно рванулись вперед, вытаскивая оружие, но тут же клочья опускавшихся облаков наполнились ветвящимися разрядами, которые принялись жалить побратимов, словно шершни. Вагр остановился, как вкопанный, а Аграв совершил еще несколько шагов, но упал, сраженный голубой молнией, ударившей его в солнечное сплетение. Остальные благоразумно остались на месте и беспомощно наблюдали, как обитатель облаков снижается и зависает над желтым телом лемута. Метс, понимая, что в странном тумане резко двигаться нельзя, медленно потянул из ножен кинжал и приготовился метнуть его в свернувшееся спиралью тело. Однако обнаженный клинок мгновенно накалился и обжег пальцы, а северянин от неожиданности выпустил оружие из рук. Неестественно долго падал нож сквозь темную дымку, разбрасывая искры, словно его лезвие скрежетало по кремню. Наконец кинжал с сочным хрустом вошел в податливую зелень под ногами и с чавканьем исчез в черной лунке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
