Девушки, которым не повезло стать жертвами Евгения, искали с ним встречи не из-за его мастерства в сексе. Он их очаровал разговорами, улыбками и восхищенными взглядами, которыми одаривает сейчас и меня.
— Открой ротик, — он наклоняет устрицу.
Я повинуюсь его ласковому голосу, осторожно всасываю склизкую плоть, которая отдает вкусом моря и лимона, и прикрываю рот пальцами, задумчиво смакуя странное угощение. Затем запиваю небольшим глотком сладкого и ароматного вина.
— За любовь не платят, — проглатываю солоноватую субстанцию и наблюдаю, как Евгений неторопливо расправляется со второй устрицей.
— Я не хотел тебя обидеть, — он пальцем вытирает капельку с уголка рта, и я вновь готова накинуться на него голодной тигрицей. — Лишь хотел выразить свою симпатию.
— Как клиент проститутке? — сердито подхватываю устрицу с блюда. — Да?
— Проститутки меня не интересуют, как и эскортницы, — Евгений услужливо поливает мою устрицу лимонным соком. — Я не люблю продажных женщин.
— В этом нет логики, — я всматриваюсь в его расширенные зрачки, — не любишь продажных женщин, но сам им платишь? И как это понимать?
А потом через секунду, когда Евгений едва заметно улыбается моему вопросу, до меня доходит, что он выбирает каждый раз новую любовницу и платит ей, чтобы толкнуть на скользкую дорожку и убедиться, что все “бабы — меркантильные шлюхи”. Кажется, я выбрала с ним неверную стратегию. Мне надо было взять деньги, и он бы потерял ко мне интерес, потому что я стала бы для него одной из “продажных женщин”, которых он презирает.
— Вот черт, — слетает с моих губ, и я с жадностью пожираю устрицу, отвернувшись от коварного подлеца.
— Не пояснишь, что ты имела в виду?
— Я готова взять деньги, — решительно смотрю перед собой.
Евгений молча тянется к пиджаку и выкладывает на стол возле блюда три пачки долларов. Я возмущенно охаю и в упреке смотрю в его лицо:
— Ты охренел?
— Что?
— Ты их принес!
— Я же обещал, — Евгений пожимает плечами и поедает очередную устрицу. — Тридцать кусков за ночь любви с тобой, моя леди.
— Вот же… — я проглатываю возмущения, — не хотел он меня обидеть! И притащил тридцать кусков, что обидеть в три раза больше!
— Я не понял, — Евгений смеется, — ты деньги берешь или нет?
— Нет! — взвизгиваю в его лицо. — Не нужны мне твои деньги! Могу сказать, куда тебе их засунуть! Как ты мог?
Я подскакиваю на ноги и оскорбленно цокаю к двери, которую я отчаянно дергаю, позабыв, что она заперта.
— Я же сказал, сегодня ты не сбежишь, — Евгений прикладывается к бокалу с вином.
— Ты мне надоел, — я скидываю босоножки, сбрасываю под его изучающим взором платьице и снимаю трусики, — давай закончим с этим цирком и разойдемся.
От темного и возбужденного взгляда по телу пробегает волна мурашек, и Евгений медленно встает, отставляя бокал на столик. Шагает ко мне, и я пячусь к двери. Моя смелость оставила меня, и я готова просить о пощаде.
— Я утолю твое нетерпение, — Евгений нависает надо мной и пробегает пальцами по шее к груди, а в следующее мгновение под его хриплый выдох шуршит ширинка.
Хочу шагнуть в сторону, но он стискивает талию и отрывает от пола мои ноги. В испуге, что я потеряла опору под ступнями, обвиваю напряженную шею, и Евгений рывком вдавливает меня в дверь, подхватив под бедра сильными руками.
Я вскрикиваю от резкого толчка, что распирает меня изнутри, и мой рот затыкают напористые губы и язык. Он так глубоко, что мне чудится, как горячая головка давит на матку в желании прорваться сквозь нее агрессивными и злыми толчками, что с каждым мгновением становятся резче.
Сильные спазмы схватывают лоно, и в стоне выгибаюсь в спине, запрокинув голову. Слышу, как мой затылок бьется о дверь, но боли не чувствую, сотрясаясь в судорогах и громких криках, что вторят хриплому рыку Евгения, который до основания вжался в меня, изливая в меня теплый поток семени. В истоме освобождения от ядовитого вожделения я всхлипываю и закрываю глаза, сливаясь с пульсирующим внутри наслаждением.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мое померкшее на минуту сознание пропускает момент, когда Евгений относит меня на руках обратно в гостиную и усаживает на софу, а сам он возвращается к вину и устрицам, застегнув ширинку.
— Ты можешь быть чуть понежнее? — хрипло шепчу я, бесстыдно нырнув рукой к липкой и опухшей промежности.
— Я очень старался, — Евгений меланхолично всасывает содержимое устрицы и откидывается на спинку софы, отбросив пустую раковину.
Мне очень неловко сейчас сидеть голой на рядом с одетым Евгением, чье тяжелое и прерывистое дыхание нарушает тишину. Я бы с удовольствием оделась и ушла, но, похоже, меня никто не собирается отпускать до рассвета. Беру со стола бокал вина и делаю несколько быстрых глотков, чтобы алкоголем хоть немного притупить жгучее смущение, которое горячим пламенем лижет почему-то именно мои торчащие соски.
— Со мной впервые кто-то потерял сознание от оргазма, — говорит Евгений, глядя в потолок одурманенными глазами. — Интересный опыт.
Поперхнувшись, обливаю голую грудь холодным вином и от неожиданности возмущенно всхрапываю:
— Не было обморока! — оставляю бокал и вытираю грудь тканевой салфеткой, что схватила со столика у чаши с клубникой.
— Я тебя по имени звал, ты не реагировала.
— По какому такому имени ты меня звал? — я в злости поддаюсь в его сторону и цежу сквозь зубы. — Нет у меня имени, вот я и не реагировала!
— Ты чего опять завелась? — Евгений насмешливо глядит на меня, как на капризную и истеричную девочку.
— Не было обморока, — упрямо повторяю я, не желая признавать, что я пережила в своей недолгой жизни самый яркий оргазм. — Не было!
— Хорошо, — Евгений примиряюще улыбается, — не было, как и нет твоего имени, верно, моя леди?
Щурюсь и в следующую секунду копошусь в сумочке. Достаю сложенное вчетверо заявление об увольнении и сую под нос удивленному Евгению. Теперь Леди в Красном готова к переговорам и она полна решимости добиться подписи от самодовольного мерзавца.
Глава 29
Евгений расправляет мое заявление и внимательно его читает. Я залипаю на его высокомерном и недовольном профиле и мысленно напоминаю себе, что под всей этой красотой скрывается циничный стервец, который принес на встречу со мной тридцать тысяч долларов.
— Почему твоя подруга так хочет уволиться?
— Она имеет право на увольнение и она не рабыня, — мне неуютно сидеть голой на софе, поэтому я нагло накидываю на плечи пиджак Евгения и подбираю под себя ноги.
— И очень жаль, что не рабыня, — он откладывает заявление и с улыбкой разворачивается ко мне, — и думаю, что твоей подруге стоит немного потерпеть, и она уйдет в декретный отпуск.
— Чего?
Евгений отбирает у меня бокал с вином и шепчет с бархатной хрипотцой, от которой по рукам прокатывает волна слабости:
— Я в тебя кончил.
Я опять подскакиваю на ноги, в ужасе уставившись на надменного красавца, а он спокойно продолжает:
— А у тебя, похоже, овуляция. Ты перевозбуждена, истерична и очень энергична.
— Что ты несешь? — сипло спрашиваю я, кутаясь в пиджак, а затем беспардонно лезу в карманы в поисках ключей.
Я здесь не останусь, но в карманах кроме ключей машины и пачки презервативов ничего не нахожу.
— Ты же их взял с собой, — швыряю презервативы на софу и в гневе смотрю на Евгения.
— И?
— А в меня ты зачем кончил?! — срываю маску и бросаю под ноги.
— О, здравствуй, Аля, — тихо смеется Евгений. — Давно не виделись.
Меня переклинивает, и я бросаюсь на него с кулаками, но он ловко хватает меня за запястье, рывком тянет на себя и усаживает на колени. Взбрыкиваю в объятиях Евгения, противясь желанию, что откликается на его поцелуй, и кусаю за язык. С рыком он ослабляет хватку, и я предпринимаю попытку вскочить на ноги. Валит на кушетку вниз животом и придавливает сверху, грубо заведя руки за спину.
