Голос Диего снова прервался, через миг он снова заговорил:
– Я думал, что ты такая же. Я думал, что, как и Мерседес де Карвельо, ты считаешь, что слишком хороша для меня. Не хочешь испачкаться.
Порцию охватила страшная слабость. Голос Диего доносился откуда-то издалека.
– Я так хотел тебя... Господи! За все следует наказание. Я получил сполна за то, что сделал с тобой. Твое презрение для меня худшее из наказаний. Я полюбил тебя. Полюбил ту, что должна была только ненавидеть и проклинать меня. Каждый божий день я просыпаюсь и думаю о том, что единственная женщина, которую я когда-либо любил, испытывает ко мне отвращение. – Он перевел взгляд на отца Томазо. – По-вашему, падре, это не называется быть проклятым?
Он повернулся к ним спиной. Сдавленный, приглушенный крик вырвался из груди Порции, и отец Томазо пристально посмотрел на молодую женщину.
– А теперь, – медленно проговорил он, – ваша очередь принять решение. У вас в руках ключ от его темницы. Вы выпустите Диего или оставите в его собственном аду? Выбор за вами.
Священник повернулся и пошел прочь. Порция хотела окликнуть его, остановить, но не могла пошевелиться.
Слова отца Томазо продолжали звучать в ее мозгу. Выбор за вами.
Выбор? Она должна была спасти брата, спасти Солтон, и не только согласиться на условия дьявольской сделки Диего Caeca, но и принять тот стыд, что купивший ее человек способен так воспламенять ее в постели. И потом, когда он вышвырнул ее прочь, ей оставалось только терпеть свой позор и чахнуть по мужчине, который обошелся с ней подобным образом.
Когда шаги отца Томазо стихли в отдалении, Порция посмотрела на Диего. Он стоял неподвижно, повернувшись к ней спиной и ссутулившись. Наконец он взялся за ручку двери.
Она должна сделать выбор – здесь и сейчас. Дать ему уйти, позволить прожить остаток жизни, проклиная и ненавидя себя. Или же...
Порция подумала о том, каким он был когда-то – потерянный, бездомный ребенок. Без семьи и даже без обуви, он спал на пороге чужих домов, как тот мальчик с фотографии.
– Диего... – с усилием произнесла она и заметила, как он весь напрягся. – Диего... я...
Ее горло словно сжала чья-то ледяная рука, и она только тихо всхлипнула.
Диего обернулся. Его глаза казались потухшими, и она бросилась к нему, протягивая руки. Да, она сделала свой выбор, и весь окружающий мир утонул в водовороте чувств, будто огромная, очищающая волна подняла ее вверх, смывая все ужасные переживания – стыд, вину, гнев, ненависть.
Порция обняла Диего, пачкая свое лицо о его грязную рубашку.
Какое-то мгновение он стоял совершенно неподвижно, но потом резко и судорожно прижал ее к себе. Она почувствовала, что он дрожит, что хриплое дыхание с трудом вырывается из его горла, и еще крепче сжала свои объятия. Она больше никогда, никогда его не отпустит. Рыдания; сотрясли, ее грудь.
– Господи, Порция... прошу тебя, не плачь.
Но она рыдала все сильнее, заливая Диего целым потоком слез. Он разжал руки, нежно приподнял ее лицо к себе и приник к дрожащим губам.
Полуденный жар превратил ее маленькую комнату в раскаленную печь, но Порции было все равно. Даже если бы вокруг нее плясали языки адского пламени, она все равно пребывала в раю.
Стащив с Диего грязную рубашку, покрывая его тело поцелуями, она увлекла Диего на узкую постель.
– Порция! – простонал он.
– Я так хочу тебя, – бормотала она.
Шаткая кровать с трудом выдерживала вес их тел, но им обоим было не до этого. Диего нежно произнес что-то по-испански, и Порция поняла, что никогда прежде он никому не говорил этих слов.
Перед ними открывался новый, волшебный мир. Диего властно прижал ее к себе, и она устремилась к нему в ответном порыве, загораясь от его пламени...
Затем они долго молча лежали, обняв друг друга. Наконец Диего медленно проговорил:
– В тебе вся моя жизнь, Порция. Что бы теперь ни случилось, моя судьба в твоих руках.
– Я люблю тебя, – сказала она. – И только это имеет значение.
Он крепче обнял ее.
– Несмотря на то, что я сделал?
– Теперь это неважно. – Порция приподнялась на локте, чтобы заглянуть ему в глаза. – Я не горжусь тем, что сделала, но это было ради брата. Поэтому я и принесла тебе чек: просто хотела выкупить уважение к себе. – Ее взгляд помрачнел. – Мне казалось, что ты ничтожество – испорченный, надменный, эгоистичный. Я тебя возненавидела. Но еще больше возненавидела себя – за то, что влюбилась. Влюбилась, несмотря ни на что. Я понимала, что должна радикально изменить свою жизнь, и когда мне на глаза попалась фотография с рекламной брошюры... этот мальчик, который спал на пороге чужого дома... Я подумала, что это придаст какой-то смысл моему существованию. Но мне никогда, никогда не приходило в голову, что этим мальчиком мог быть ты! Я никогда не думала, что найду здесь тебя – тебя настоящего...
Сумрачная гримаса исказила лицо Диего.
– Я виновен во всем, в чем ты меня обвиняешь. Я захотел тебя – и захотел на своих собственных условиях и для своих целей. Я искал еще одну любовную интрижку, развлечение, которым обычно заполнял свою жизнь. Но справедливость восторжествовала. Правый суд нашел меня, осудил и выставил на посмешище. Чем больше я узнавал тебя, тем яснее понимал, как ты для меня опасна. Ведь я думал, что должен презирать тебя, что ты такая же, как Мерседес де Карвельо... Вот почему я решил прервать наши отношения. – Его рука сжала ее плечо. – Но ты продолжала звучать во мне. Я протягивал руку к другим женщинам, но не мог до них дотронуться. Мне нужна была только ты, – женщина, которая продалась мне. В тот день, когда ты пришла ко мне со своим чеком, я ударил человека, который оскорбил тебя. Твой приход позволил мне осознать, что моя жизнь стала пустой и бессмысленной... Потом отец Томазо написал мне. Я ни разу не приезжал сюда с того самого дня, когда вышвырнул Мерседес де Карвельо из своего гостиничного номера... Но на этот раз... на этот раз я решил, что поеду.
Порция потерлась щекой о его грудь:
– Ты вернулся домой, Диего, и я была здесь, я ждала тебя, хотя и не подозревала об этом. Ждала настоящего Диего Caeca, какого раньше не знала, – не только мальчика, который прежде ночевал на улице, но и мужчину, который так много дает тем, кто нуждается.
– Они могут рассчитывать на мои деньги, – проговорил Диего, обнимая ее, – но ты, Порция... тебе принадлежит мое сердце.
– Больше мне ничего и не нужно.
Солтон заливал солнечный свет, он отражался в бесчисленных окнах дома. Порция остановилась; посреди южной лужайки, обнимая Диего, прижавшись к нему и чувствуя себя неимоверно счастливой. Стояла такая прекрасная погода, что свадебный ужин проходил на открытом воздухе, под сенью старых дубов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
