Только русские успели убраться, как в воздухе загудели наши Me-109. Позже мы узнали, что они все же сбили два их бомбардировщика.
Пишу дневник, а тут команда: «Подготовиться к маршу!» Торопливо доедаем обед и тут же отправляемся. Час назад зарядил дождь, дороги, естественно, превратились в кашу.
С великим трудом кое-как одолеваем 8 километров. Русские не оставляют нас в покое, время от времени посылая нам свои железные гостинцы. Один раз нас попытались атаковать сразу 4 бомбардировщика. Ланг-хаммер едва успел затормозить, машину занесло, и она свалилась в кювет, все стали спрыгивать, а я остался. Бомбы упали вдалеке.
Останавливаемся в чистом поле и раздобываем воду для полевой кухни.
Впереди ведет огонь артиллерия, иногда пролетает самолет. Вскоре требуют выдвинуть полевую кухню в расположение батальона. Быстро темнеет, и мы, не разбирая дороги, въезжаем в окоп и прочно застреваем.
Стало быть, предстоит ночевка под открытым небом.
Люди из полевой кухни спят подле нее на соломе, я — на ней.
Охранения мы так и не выставили — была не была!
21 октября 1941 г.
Спать на полевой кухне — затея не из приятных. Замерзнуть не замерз, но вот кости ломит. Около половины шестого является Хиршле заваривать в котле кофе.
В 6 часов команда: «Разведбату подготовиться к выезду!» Едва рассвело, как мы увидели жуткий бардак: на раскисшем от дождей поле засело несколько грузовиков и единиц техники. Кое-кто, как и мы, въехал в русский окопчик.
Две бронемашины удалось вытащить с помощью тягача, и мы смогли отправиться в путь.
Дорога, правда, чуть похуже, чем вчера, но приходится постоянно следить, чтобы тебя не снесло в кювет.
Проехав 5 километров, потом у холма сворачиваем с дороги направо. Наш разведбат успел вернуться, так что теперь у нас 6 машин плюс полевая кухня.
Опустился густой туман, видимость не более 20 метров. Здесь уже начинается линия нашей обороны. На холме расположились пулеметчики — всего три расчета стрелков-мотоциклистов.
Вскоре прибывает взвод нашей 2-й роты и занимает позицию справа от нас. Стрелки-мотоциклисты рады, что им удастся выпить горячего кофе из нашей полевой кухни. Эти ребята, оказывается, вот уже двое суток не ели по-человечески.
Два часа спустя прибывает наш батальон. Бронемашины впритык друг к другу выстроились за холмом.
Туман медленно рассеивается, теперь можно рассмотреть и местность. Тут метрах в 400 в нашем тылу разрывается снаряд, мы недоуменно переглядываемся.
Разрывы продолжаются. Лейтенант Барц требует дать ему бинокль. Бегу к Хеннингу и забираю у него бинокль. Между тем полевая кухня и другой транспорт отъезжают назад. Ищу лейтенанта Барца, его нигде нет, по-видимому, решил на время где-нибудь укрыться.
Вследствие интенсивного обстрела решаю все же вернуть Хеннингу бинокль, а сам отправляюсь вслед за полевой кухней.
Вдруг слышу отвратительный свист, он нарастает, несколько секунд спустя примерно в сотне метров взрыв.
Мне уже приходилось шлепаться мордой в грязь. В конце концов мне это надоело, несколько шагов иду нормально, а потом припускаю бегом и останавливаюсь только в траншее у Хеннинга. Метр восемьдесят в глубину и 4 метра в длину.
Эта траншея — наше единственное спасение. Теперь русские снаряды рвутся один за другим, плотность огня противника увеличивается. Грохот страшенный, мы все забрызганы грязью.
Едва свист осколков стихает, решаюсь выглянуть из-за бруствера, взглянуть, куда в последний раз ударило. Оказывается, совсем рядом, метрах в 50, не более. Выглянув еще раз, замечаю, что горит бронемашина Вагнера, несколько секунд спустя взрывается боекомплект.
Наши машины одна за другой исчезают за холмом, все торопятся уйти подальше. А в воздухе один за другим свистят снаряды. Да, нам выпали минуты нешуточной опасности. Эти 20 минут мне никогда не забыть.
Прибегает Шнёде, соскочив в траншею, кричит:
— Меня ранило!
Хеннинг тут же раздобывает где-то ножницы, взрезает ему брюки. Оказывается, в ногу Шнёде угодил осколок снаряда. Хеннинг наскоро перевязывает рану, а русские снаряды продолжают свистеть у нас над головой.
Хеннинг запускает двигатель своей бронемашины, Шнёде вместе с Вагнером залезают внутрь, я вскакиваю на подножку, и мы трогаемся с места.
От Вагнера узнаем, что Хервиг, Дипп, Леман и Буссе тоже получили ранения.
Отвозим Шнёде на 500 метров в тыл к перевязочному пункту. И сюда русские снаряды тоже долетают.
После едем через поле, мимо брошенных русскими окопов, проезжаем около километра, видим множество грузовиков обоза, в том числе и нашу полевую кухню. Здесь же стоит и санитарная машина с нашими ранеными.
Хервиг, судя по всему, останется без ноги, унтер-офицер Ципсе тоже. У обер-фельдфебеля Лемана в спине сидит осколок, Буссе ранен в голову и в кисть руки.
Трое из последних перечисленных мною находились в землянке примерно в 100 метрах от нас.
Несколько минут спустя неподалеку разрываются два русских снаряда. Поэтому мы отъезжаем еще на километр и останавливаемся в одном из сел.
Во второй половине дня нас удостаивают визитом русские бомбардировщики, один раз их 6, другой — 9 машин. Мы тут же бежим в щель, бомбы грохочут где-то совсем рядом. Когда я некоторое время спустя выглядываю, замечаю неподалеку от одной из хат двух убитых маленьких девочек.
Мы, слава богу, целы и невредимы.
Мне от души жаль двух погибших девочек. Насколько все-таки жестока война!
Ни в одной хате поблизости не осталось целых стекол в окнах. Сегодня уже не придется охранять полевую кухню, так что молча съедаем ужин в одной из хат, а потом там же ложимся спать. День был не из лучших, но что ожидает нас завтра?
22 октября 1941 г.
В 6 часов утра нас будят, впрочем, мы и сами проснулись бы скоро — вблизи снова грохочут бомбы. Не успели мы и глаза продрать, как русские бомбардировщики снова решили наведаться к нам.
После еды занимаюсь чисткой оружия лейтенанта Барца. Пулемет был весь в грязи, но уже к обеду снова сияет.
На обед гуляш. В этом селе в полном составе расположился обоз нашего разведывательного батальона. Батальон пока остается там, где подвергся вчера артобстрелу русских.
Легковушка командира батальона вся в дырах от осколков. 1-й взвод взял подремонтировать ее, кроме того, в срочном ремонте нуждается и одна из наших бронемашин.
После еды получаю в канцелярии жалованье. Хоппе выдает по 100 граммов шоколада на брата.
Во второй половине дня вновь появляется несколько русских бомбардировщиков. Вечером да и ночью слышим, как где-то в селе рвутся бомбы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
