— Но мой отец знал нашу работу… Хотя каждые два-три года мы вырывались в отпуск.
— И еще письма мы им изредка писали. — Гоар Левоновна чуть усмехнулась. — Но какие? Всегда одно и то же: чувствуем себя хорошо, не волнуйтесь, у нас всё нормально, желаем, чтобы у вас тоже всё было хорошо. Вот и всё. Потом уже сами над собой начали смеяться. И решили, что больше посылать этих писем не будем: ну что мы пишем?
— А что получали в ответ?
— Ответ по радио получали такой: дома у вас всё нормально.
— А дома все о вас знали и знают?
— Ну, что-то и знают, многого — нет, — с улыбкой отвечает Гоар Левоновна. — Конечно, жить вдали от близких — очень непросто…
— И все-таки почему вы решили возвратиться: устали, требовался отдых?
— В 1984 году мне присвоили звание Героя Советского Союза. Выдали удостоверение, здесь, в Москве, на другие документы и фамилию, чтобы никуда не просачивалось. «Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 мая 1984 года товарищу …. за мужество и героизм, проявленные при выполнении специальных заданий, присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда"». Гоар — орден Красного Знамени. Когда нам об этом сообщили, то мы собрались быстро, энергично и заказали в ресторане отличное вино. Радость — огромная и нежданная. Никто нам ни намеком, ни полусловом! Я потом догадывался, что тут многое исходит от Юрия Ивановича Дроздова.
Но тогда, в 1985—1986 годах, были уже и предательства. И мы с Гоар подумали, что проработали столько лет. Перешагнули за шестьдесят годков. Мы не то что устали, но решили, что хватит скитаться, когда подходит такой возраст. Что, если пожить спокойно? Ведь получить звание героя — это не только высшее счастье, но и, поверьте, некоторая потенциальная опасность. Весть эта как-то всё же могла просочиться… Неизвестный герой, разведчик-нелегал, — кто он, откуда, что это за шишка? Тут уже контрразведка любой страны могла начать искать, наводить справки. И во время очередного отпуска, когда мы приехали сюда в 1984-м, мы попросили о том, чтобы потихоньку возвратиться. Тогда во главе разведки стояли Чебриков, Крючков, Дроздов. Нам разрешили, дали пару лет на спокойное завершение дел. И мы вернулись…
Звездочку вручал мне Чебриков, уже после нашего окончательного возвращения. Указ был подписан 28 мая 1984-го, а удостоверение — от 26 декабря 1986-го и теперь — на мою фамилию. Нас берегли. На удостоверении о моем награждении орденом Красного Знамени от 13 декабря 1977 года, выписанном на мою фамилию, вместо моего фото — штамп «действительно без фотокарточки».
И чтобы закончить тему о наградах, то 11 марта 1985-го вышел указ о награждении меня очень дорогим для меня орденом Отечественной войны II степени.
— Выражение «награда нашла героя» в данном случае более чем уместно…
— Я своими наградами горжусь: медалями «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа», «За победу над Германией»… В 1992 году мне вручили знак «За службу в разведке», а в 2004-м — орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени.
Вообще-то, за границей нам можно было бы поработать еще лет десять. Потому что нам везло: не было вокруг предателей. И мы, не разрушая за собой мостов, приехали в Советский Союз. Прошло еще полтора десятка лет. Никто нами не интересовался, никто нас не искал. И только в конце 2000 года появилась ваша статья о нашем тегеранском периоде, пошли телепередачи. Но, по словам многолетнего руководителя нелегальной разведки Дроздова, «все эти цэрэушники и контрразведчики, которые дружили с вами десятки лет, не пойдут и не скажут, какие же мы дураки! Оказывается, эти советские разведчики работали у нас под носом!».
— А позвольте житейский вопрос… Всё то, что было нажито вами там, в чужих странах — это всё осталось по ту сторону?
— Мы вернулись с двумя туристическими чемоданами… Гоар Левоновна говорит без тени сожаления:
— Все вещи, нажитые честным трудом, остались там — и машины, и телевизоры, и обстановка. Виллы у нас не было: ведь два-три года в одной стране, и нужно было уже ехать в другую. Вот из Тегерана в 1951-м мы кое-что привезли, потому что возвращались официально. Посмотрите, эти воспоминания молодости — они с нами. Вот подстаканники, из которых мы с вами пьем чай, — свадебный подарок. Шесть штук с подносом. А ведь скоро будет шестьдесят с лишним лет со дня нашей свадьбы!
Глава 4.
СОЛДАТ ТОГО САМОГО ПОЛКА
Нередко после публикаций о Вартанянах я получал читательские письма, электронные послания, немало было и телефонных звонков. В основном в этих посланиях звучали слова благодарности и просьбы, — увы, неосуществимые! — познакомить с героями, пожелания удач. Лишь одно из почти сотни посланий — завистливое, недоброе, прямо резануло выплеснувшейся ненавистью…
Бывали в письмах и некоторые фактические поправки, которые я учитывал. Бывали воспоминания — к сожалению, в основном повторявшие уже написанное и опубликованное. Пришел и аккуратный пакет от Николая Петровича Голева.
Начну с короткого письма: «С большим интересом прочитал в "Российской газете" ваши краткие вести о Герое Советского Союза Геворке Андреевиче Вартаняне и его супруге. Об их деятельности в Тегеране в 1943 году. Я — один из тех, кто в то время был в составе полка НКВД по охране участников Тегеранской конференции. О чем впоследствии написал воспоминания…»
Дав письму хорошенько отлежаться, я решился позвонить автору по приложенному телефону. По любым подсчетам выходило, что Голеву в любом случае вкруг девяносто. К телефону подошла вежливая женщина: «Николай Петрович вышел. Вернется скоро, минут через двадцать-тридцать. Звоните, пожалуйста».
Позвонил. И разговорился с Голевым…
У каждого — своя судьба. Ивана Голева, 1921 года рождения, призвали в армию в сентябре 1940-го. И отправили девятнадцатилетнего паренька из рабочего поселка Пласт, что на Южном Урале, на далекую дальневосточную границу — три года он служил там в пограничных войсках. Потом попал в Тегеран. Был затем в Грузии. Прослужил всю войну до 1945-го. Награжден медалями. Скромно сказал, что особых подвигов за собой не числит. А служил — честно.
После войны предложили пойти в милицию. 12 лет работы, во время которой успевал еще и заочно, с 1945-го по 1950-й, учиться. Ведь он еще до войны окончил рабфак, мечтал поступить в институт — но тогда не успел.
Мне по разговору, спокойному, интеллигентному, очень достойному, казалось, что близок Николай Петрович к нашей журналистской, писательской профессии. И точно, уйдя из милиции, десятки лет проработал библиотекарем. И сейчас много читает…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
