«Красавица и чудовище» – как ни банально это звучало, именно такое сравнение первым приходило в голову при взгляде на эту пару. И не так уж много людей знало, что чудовищем этот мутант выглядел только снаружи, и если уж смогла его полюбить такая девушка, как Сашенька, то явно не за «красивые глазки».
– Вы чай будете? – подхватилась Саша.
Стульев в комнате было только два, поэтому девушка вскочила, жестом пригласив гостью садиться, а сама порхнула к двустворчатому шкафу, где за дверкой со стеклянными вставками виднелась посуда. Саша открыла ее и обернулась к свекрови:
– Чашек больше нет… Стаканы и кружки.
– Всё равно.
Девушка достала кружку с полустертым изображением мужчины с двумя кувшинами[6], поставила ее на стол и налила чаю.
Святая кивком поблагодарила невестку и, сев за стол, поднесла кружку к губам. Саша устроилась на диване напротив. Глеб собрался пересесть к жене, но мать подняла ладонь:
– Не уходи, посиди с мамой.
– А мама в самом деле пришла просто посидеть и попить чаю? – спросил Глеб.
– Неужели я не могу – вот так, просто? – сделала удивленные глаза Святая.
– Наверное, можешь. Только никогда не делала этого раньше. И почему-то мне кажется, что «просто так» ты не делаешь вообще ничего.
– Глеб, не надо! – встрепенулась Саша.
– Ничего, – улыбнулась ей свекровь, – пусть говорит. Мне даже нравится, что он со мной откровенен и ничего не скрывает. Хотя мне, конечно, обидно, что он так думает обо мне. – Святая вдруг подмигнула девушке: – Но я сейчас попытаюсь его в этом разубедить.
Мутант допил чай, поставил чашку на стол и все-таки пересел на диван.
– Интересно будет послушать.
– Насколько я знаю, – пристально глядя на сына, сказала мать, – вы намереваетесь навестить Денисова.
Глеб оторопел.
– Кто такой Денисов? – шепнула Саша.
– Лик… Пистолетец… – рассеянно ответил мутант и хмуро уставился на Святую: – Откуда ты это знаешь?
– Ну, мой дорогой, – ответила ему с улыбкой мать, – в своих владениях я должна знать обо всем, иначе плохая бы из меня вышла хозяйка.
– Как ты узнала? – настойчиво переспросил Глеб, продолжая буравить ее черным взглядом.
– У меня везде имеются глаза и уши.
– Здесь тоже? – повел головой мутант. – Именно поэтому ты настояла, чтобы мы жили именно тут?
– И поэтому тоже. Но главным образом – чтобы вы были рядом.
– Чтобы удобнее было шпионить за нами?
– Чтобы удобнее было вас защищать.
Глеб явно собрался выдать нечто язвительное, но Святая остановила его, подняв ладонь:
– Не стоит упражняться в красноречии. И не столь важно, откуда я узнала о ваших намерениях. Куда важнее то, что я собираюсь вам предложить.
Теперь, не отрываясь, глядела на нее и Саша.
– Вижу, что я вас наконец-то заинтересовала. Так вот, я решила удовлетворить ваше желание. Можете отправляться в гости к своему Пистолетцу хоть завтра.
Молодожены недоуменно переглянулись.
– Зачем тебе это нужно? – выдавил наконец Глеб.
– Мне? – подняла бровь Святая. – По-моему, этого как раз вы хотели, но уж никак не я.
– Ты ничего не делаешь прос… – начал мутант, но мать его жестко прервала.
– Хватит! – рубанула она и поднялась из-за стола. – Я не собираюсь уговаривать вас делать то, что хочется вам же самим. Спасибо за чай.
– Постойте! – крикнула Саша в спину направившейся к двери свекрови. Затем она умоляюще посмотрела на мужа: – Глеб! Ну зачем ты так? Мы ведь и правда хотели сбеж… попасть к Пистолетцу! Если нам это предлагают – глупо же отказываться!
– Она ничего не делает просто так, – уставившись в пол, упрямо повторил Глеб. На сей раз Святая его не оборвала – наоборот, даже усмехнулась. И уходить, похоже, передумала.
– Даже если… – стрельнула на нее взглядом Саша, – даже если ты прав, какая нам разница? Мы попадем, куда собирались, только без лишних трудностей.
– Вот именно, без трудностей, – вернулась к столу и села на стул Глеба Святая. – Я предоставлю вам катер и провожатого. Катер не самый быстрый – скорее, просто лодка с мотором, – но все-таки не пешком идти.
– И что ты хочешь за это? – исподлобья посмотрел на мать Глеб.
– Ничего, – пожала та плечами. – В том-то и суть, что я делаю это просто так, – последние два слова она выделила голосом.
– Я тебе не верю.
– Дело твое. Мне уйти?
– Нет-нет, погодите! – воскликнула Саша и, повернувшись к мужу, умоляюще сложила ладони: – Глеб! Глебушка! Ну пожалуйста! Мы же так хотели! Я тебя очень-очень прошу.
– Почему ты это делаешь? – вновь обратился к матери мутант.
Та устало развела руками и помотала головой:
– Я не знаю, что тебе сказать Предлагаю закрыть тему.
Она уже собиралась вставать, когда Глеб вдруг сказал:
– Хорошо, я согласен. Но с одним условием.
– Вот как? За исполнение своего желания ты еще ставишь условия мне?
– За исполнение твоего желания, – поправил мутант, и в его голосе было столько твердости, что даже Саша не стала ему возражать.
– Ладно, я уже устала с тобой спорить, – вздохнула Святая. – Говори, чего ты хочешь?
– Мы вернемся вместе с Ликом.
Мать недоуменно посмотрела на сына, но промолчала. И молчала она довольно долго. Потом тяжело поднялась со стула и направилась к двери. Возле порога остановилась и, обернувшись, сказала:
– Завтра в шесть утра будьте на причале. С собой ничего брать не надо, всё нужное я передам с провожатым.
Она толкнула за ручку дверь, и Глеб поспешил уточнить:
– Так ты согласна на мое условие?
– Да, – бросила мать и скрылась за дверью.
Проходя по коридору к своим апартаментам, Святая приказала одному из охранников:
– Полетаева. Быстро!
Тимофея и впрямь доставили быстро. Оставшись с мужчиной наедине, храмовница подошла к нему вплотную, коснувшись грудью его тела, и провела тыльной стороной ладони по щеке:
– Тим, помнишь, ты говорил, что сделаешь для меня всё что угодно?
– Помню, – выдохнул тот.
– А убить ты для меня сможешь?..
Глава 9
Сердце Деда Мороза
В спальне горел лишь тусклый настенный светильник, оставляя во тьме бо́льшую часть помещения. Находилась в тени и широченная кровать, на которой, разметав по груди белую бороду, лежал Дед Мороз. Он собирался умирать, а свет для этого был вовсе не нужен. Скоро будет другой – тот, который в конце туннеля. Да и то вряд ли. Несмотря на фамилию, Вячеслав Михайлович Раев в загробную жизнь не верил. Он любил эту, земную, которая так неожиданно быстро закончилась. Шестьдесят три года – разве это возраст для мужчины? Конечно же тогда, двадцать лет назад, возглавляя правление самого крупного после «Сбера» банка в Устюге, он и думать не думал, что когда-то будет старым, – энергия мужской зрелости била через край, а жизнь казалась прекрасной и вечной. Но Катастрофа и ее последствия внесли свои правки не только в окружающий мир, но и в организм бывшего банкира. Радиация безжалостно скорректировала отведенное ему при рождении время, переведя стрелки часов даже не на годы, а на пару десятилетий вперед. Кроме того, она поставила на его голову метку – лишив волос, покрыла ставшую болезненно красной лысину мерзкими волдырями и шишками: багровыми, острыми, словно множество рожек. Но хрен с ними, с рожками, – под шапкой не видно, а вот сердце… Оно пошаливало и раньше, первый звоночек случился лет пять-шесть назад, но тогда обошлось, был еще жив «придворный» врач, Сергей Валентинович Вороненко, да и нитроглицерин сумели найти. После этого серьезных приступов стенокардии не наблюдалось – так, несколько раз ныло где-то там, в груди, но терпимо. А сейчас… Кроме сильной рези слева за грудиной, боль отдавала под язык, под ключицы, в правую часть тела, в руки… Самая незначительная физическая активность тут же вызывала одышку, выступал крупный холодный пот. Теперь он и вовсе не мог шевельнуться – пекло́ и резало, кажется, во всем теле, особенно в верхней части живота и в левом подреберье. То, что это стремительно приближающийся инфаркт, Вячеслав Михайлович прекрасно понимал даже не будучи медиком. Только что из этого толку? Нитроглицерина больше нет, как и других мало-мальски пригодных дня снятия жуткой боли лекарств. Настоящих врачей тоже нет больше, остались одни шарлатаны, а заговорами и молитвами не только инфаркт, даже насморк не вылечишь. Будь он и впрямь Дедом Морозом, стукнул бы сейчас о́б пол волшебным посохом – и все дела. Да и не болеет, поди, никогда тот, сказочный, Дед Мороз. Только вот сам-то он вовсе не добрый волшебник, а простой самозванец. Так что ему оставалось одно: ждать прихода смерти. В том, что она не сильно припозднится, не верящий в рай Раев был стопроцентно уверен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
