– Да, отец, – кивнул профессорского вида худощавый человек в очках с толстой оправой. – Тебе пора спать.
– Я тоже так думаю, – тяжело вздохнул Джо Коломбо и поднялся из-за стола.
– Ну, Арт Фрисби, – сказал Джо Коломбо при следующей встрече, – продолжим наши беседы. Все, что ты пока мне рассказал, более или менее соответствует действительности. Меня, признаться, несколько удивляет, как это ты все-таки вспылил в баре… Ну допустим. Бывает. Вот что, сынок, ты теперь скажи мне, слышал ли ты когда-нибудь там, в Грин-Палисейде, разговоры о Скарборо, о Пайнхиллзе. Я имею в виду нашу организацию.
– Конечно, дон Коломбо. Половину времени только о вас там и говорят. Все-таки вы – главные конкуренты. Завидуют вам. У вас семья и богаче и больше.
– Это понятно, – еще раз вздохнул Джо Коломбо. Его меньше всего интересовали комплименты. – Я имею в виду разговоры, которые показывали бы, что они хорошо осведомлены о наших делах.
– Трудно сказать… Когда мы с Папочкой обсуждали детали засады против вашего конвоя, я, помню, спросил его, надежны ли сведения. Папочка весь засиял. Вам бы надо его видеть, когда он сияет. Прямо лоснится весь. «Надежны, – фыркает, – это не то слово. Надежнее надежного».
– И все?
– А что вы хотите, чтобы я спросил у него, кто именно тут у вас работает на нас? О таких вещах не спрашивают… Может быть, если бы я знал, что окажусь у вас, разве что тогда.
– Это ты верно говоришь, Арт Фрисби. Но все-таки напряги свою память, может быть, какое-нибудь имя, намек, обрывок фразы, что-нибудь…
– Я ж вам сказал, дон Коломбо, я все-таки был только лейтенантом…
– Ты знаком одиннадцать лет с Папочкой, а это кое-что да значит. Ты не рядовой лейтенант. Ты же говоришь, что тебе намекнули о месте советника…
– Да, дон Коломбо. Я бы рад вам помочь. Я ведь понимаю, что от этого зависит, может быть, моя жизнь, но я ничего не знаю. Я рассказал вам все. Если я вам больше не нужен…
– Не пузырись. Посиди спокойно, закрой глаза, покури не торопясь и вспоминай, вспоминай. Может быть, ты вспомнишь какие-нибудь слова, которые ты слышал от Папочки или Кальвино, которые ты просто не понял, которые казались тебе бессмысленными. Или неважными. Или просто болтовней, знаешь, такой бабьей болтовней, которую иногда ведут серьезные мужчины…
– Постойте, дон Коломбо, постойте. Вот вы сказали «бабьей»… Погодите… Ага, вспомнил. Как-то, совсем недавно. Папочка позвал меня к себе. Когда я входил, он разговаривал с доном Кальвино. Босс его спрашивает: «А не слишком часто он бывает у этой бабы?» А Папочка смеется: «Он у нас человек не пылкий. Два раза в месяц как по расписанию». И я еще подумал, про кого они это, но тут же, конечно, выбросил из головы.
– Так, так, Арт Фрисби. Я вижу, с тобой можно разговаривать. Я было уже начал думать, что ты можешь только стрелять по конвоям и делать во лбу маленькие дырочки. Хорошо, Арт, иди пообедай, Марвин тебя проводит, а мне нужно подумать.
Джо Коломбо включил магнитофон и пересел со стула в глубокое кожаное кресло. Усталости не было и в помине. Так, так, так. Допустим, речь шла именно об их шпионе. Допустим, хотя, конечно, они могли говорить о ком угодно. Почему Кальвино могло интересовать, не слишком ли часто икс бывает у какой-то женщины? Допустим, потому, что эта женщина тоже их агент и каждая лишняя встреча может представлять ненужную опасность. Она может быть связной. Хорошо, но не слишком вразумительно и убедительно.
Ладно. Весь мой штаб живет со своими семьями здесь, в Пайнхиллзе. Если шпион кто-нибудь из них, речь идет о его поездках в Скарборо. Два раза в месяц. Мало ли по каким делам туда ездят мои люди. Но он, конечно, к этой женщине ездил или ездит один, а это уже бывает не каждый день. Итак, надо проверить по журналу главных ворот, кто и сколько раз из штаба ездил в город один. Прекрасная идея, если речь шла о шпионе. Одно маленькое «если». Но пока не было других нитей, приходилось держаться даже и за этот кончик. Если семья в опасности, надо сделать все. Все, что возможно и невозможно.
5
– Сюда, – сказал молчаливый провожатый и указал Клиффорду Марквуду на дверь без, таблички. – Идите, босс ждет вас.
Марквуд толкнул дверь и очутился в скромном кабинете. За столом сидел седовласый Человек лет шестидесяти с небольшим с темными живыми глазами.
– Садитесь, доктор Марквуд, – кивнул хозяин кабинета на кресло у его стола. – Позвольте представиться: меня зовут Джо Коломбо. Вам это имя что-нибудь говорит?
– Я, конечно, слышал это имя, – осторожно ответил Марквуд, – но… – Он замялся и пожал плечами.
Коломбо быстро взглянул на него, будто уколол взглядом, и спросил:
– Вы догадываетесь о характере нашей организации? Вы ведь здесь уже больше месяца.
– Нет, – Марквуд хотел, чтобы его «нет» прозвучало естественно и убедительно. Он одновременно пожал плечами, покачал головой и изобразил на лице недоумение.
– Э, доктор, я начинаю в вас разочаровываться, – усмехнулся Коломбо. – Я предполагал, что человек с вашим образованием поймет, что самое лучшее для него – это откровенность. Своим «нет» вы меня просто оскорбляете, доктор Марквуд. Судите сами. Вам платят раза в два с половиной больше, чем обычно. При этом вы даже не имеете отношения к тому, чем, собственно, занимается машина. Те немногие, с кем вам приходится иметь дело, избегают каких-либо разговоров о характере работы фирмы. Плюс вся прискорбная история с доктором Карутти, которая вас настолько взволновала, что вы предприняли целое расследование. И после всего этого вы хотите меня убедить, что вы не догадываетесь о том, кто мы?
– Видите ли, мистер Коломбо, все, что вы говорите, прекрасно укладывается в рамки фирмы, которая выполняет сугубо секретные исследования для правительства. Так, во всяком случае, мне говорил мистер Мэрфи, когда предлагал работу.
– И вы ему поверили? Я еще раз предлагаю говорить со мной откровенно.
Марквуд взглянул на седовласого человека за письменным столом. «Что он хочет от меня? Что скрывается за этими настойчивыми призывами к откровенности? Он мне не верит. Он видит меня насквозь. Действительно, это идиотское отрицание умного человека может только раздражать. А этот Коломбо, по-видимому, человек далеко не глупый. Хорошо, допустим я буду с ним откровенен, что тогда? Не будет ли это означать, что в один прекрасный день я последую за Карутти? Может быть, на другом шоссе, но ведущем туда же, на тот свет. Но если он подозревает, что я догадываюсь, большая ли здесь разница? Не шоссе, так пуля, не пуля, так нож – господи, мало ли способов у мистера Коломбо перестать во мне сомневаться…»
– Хорошо, мистер Коломбо, – вздохнул Марквуд, – я буду с вами откровенен. Это действительно упрощает игру. А то вы знаете, что я вру. Я знаю, что вы знаете, что я вру. Вы знаете, что вы знаете, и так далее…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
