поглаживал посетительницу по руке, а та цеплялась за него, словно за спасательный круг.
Наконец дама иссякла, и Гарри повернулся к нам.
— Они с мужем ждали поезда на станции Пикадилли, когда к ним подошли два человека. Один из них приставил нож к спине мужа — вот так, — показал Гарри, — а другой схватил ее за руку и потащил прочь. Пригрозил, что мужа убьют, если она издаст хоть звук, так что кричать она не решилась. Ее посадили в вагон второго класса и подождали, пока поезд не тронется. На следующей станции она выскочила, поймала кэб и поехала в полицию.
— Как же кэбмен ее понял?
— «Полиция» на обоих языках звучит одинаково, — объяснил мальчик.
— Спроси ее о тех двух мужчинах. Как они выглядели? Англичане или французы? Может, она кого-то из них знает? Кстати, как ее зовут?
Гарри задал несколько вопросов, и женщина заговорила, жестикулируя дрожащими руками. Говорила она долго, и наконец Гарри перевел ее речь.
— Ее зовут мадам Тереза Бонавелль, мужа — Эдуард. Три дня назад они приехали из Франции. В Лондоне у них живут друзья. Никого из двух мужчин она не узнала, однако один из них говорил по-французски, так что, видимо, преступники догадались, что имеют дело с путешественниками из Франции. Судя по акценту — не англичане. Ростом оба ниже вас, темноволосые, пальто у обоих непритязательные. Обоим лет по тридцать. У одного были усы и борода, у другого — только усы, и еще она заметила у безбородого красную родинку на правой щеке. Кепи он надвинул на глаза.
Я, одобрительно кивнув, обернулся к сержанту.
— Дайте Гарри бумагу, пусть запишет показания мадам Бонавелль. Я тотчас отправлю человека на Пикадилли — вдруг кто-то видел, как двое мужчин уводят с платформы третьего. — Помолчав, пока сержант обеспечивал Гарри всем необходимым, я добавил: — Пусть опишет внешность мужа.
Мальчик сказал женщине несколько слов, и та вытащила серебряный медальон. Слава богу, что кто-то придумал эти побрякушки… Внутри лежал русый локон и маленькая фотография. Бывает, дело о пропаже человека начинаешь с меньшего.
Инспектор Лей отбыл на Пикадилли, прихватив с собой медальон, а женщина, сев на скамейку, устало прислонилась к стене. Я поманил Гарри в боковой коридор.
— Почему не сказал, что владеешь французским?
— Вы не спрашивали, — спокойно ответил мальчик.
— Иногда следует думать самому, — закатил глаза я.
— Честное слово, не думал, что это важно, — сконфузился парнишка. — Ну, еще я умею ездить верхом и ухаживать за лошадьми. Учился на одной ферме в Лидсе.
— Ты что, хороший наездник?
— Не то чтобы наездник, просто люблю возиться с лошадьми. Как-то раз помогал ветеринару, когда тот принимал роды у кобылы.
Ах да, он же хочет стать доктором… Латынь знает. Мальчик с претензиями.
У меня в голове прозвучал звоночек.
Наверное, мальчик поладит с Джеймсом. Кстати, мне так и так следует заскочить в госпиталь.
— Хорошо, — сказал я. — Где твои вещи?
— Все при мне, — указал Гарри на саквояж под скамейкой.
М-да, это и весь его багаж?..
Я внезапно ощутил жалость к мальчишке, вспомнив, как сам очутился на улице с маленьким узелком, в котором почти ничего не напоминало о доме. Но мое сочувствие лишь унизит Гарри.
— Ну что, давай сообразим что-нибудь с ужином, а потом я познакомлю тебя с одним человеком.
ГЛАВА 13
Закусывая пирогом в ближайшем пабе, я сообщил Гарри, что по пути домой мы заглянем в госпиталь Святой Анны.
— Зачем? — подозрительно нахмурился он.
— Во-первых, мой друг — Джеймс Эверетт — заведует там отделением. Как любой доктор, он знает латынь, и, думаю, вы с ним вполне могли бы сойтись.
— Значит, вы хотите спихнуть меня к приятелю? — осведомился Гарри.
— Ну, если ты это так называешь… — сказал я, прожевав кусок пирога. — Ты ведь планируешь чем-то заниматься, а работа в больнице куда лучше, чем служба посыльного. Разве не так?
Меня удостоили легким кивком.
— Если не понравится — подыщем что-то еще.
Закончив ужин, я бросил на стол несколько монет, и мы направились к госпиталю.
— А во-вторых? — поинтересовался Гарри, пытаясь приноровиться к моему шагу.
— Что? А… У Джеймса есть пациентка, которую мне нужно проведать.
Я пошел быстрее, желая избежать дополнительных вопросов, и через несколько минут мы уже стояли у ворот госпиталя. На звук колокольчика появился Оуэн.
— О, инспектор Корраван!
— Здравствуйте, Оуэн. Познакомьтесь — это Гарри Лиш.
— Добрый вечер, — любезно произнес привратник.
— Доктор Эверетт еще не ушел?
— Вроде бы заглянул в одну из палат, но уже скоро закончит.
Джеймса мы обнаружили в кабинете — приятель заполнял карточку пациента. Пришлось подождать. Гарри, нерешительно двинувшись к полкам, заставленным книгами в кожаных переплетах, по пути остановился у анатомической модели сердца. Потом его внимание привлекло заключенное в рамку подробное изображение человеческого черепа, и мальчик уставился на него, словно в трансе.
— Здравствуй, Корраван, — наконец произнес Джеймс, отложив ручку. — Кстати, Стайлз до сих пор здесь, так что я не рассчитывал тебя сегодня увидеть. — Он бросил взгляд на Гарри, восторженно застывшего перед схемой. — А это кто?
— Гарри Лиш, — представил я мальчика. — Племянник ма Дойл.
Гарри даже не обернулся.
— А, вот как? Что Мэри? — спросил Джеймс. — Последний раз видел ее на Рождество.
— У нее все прекрасно. И будет еще лучше, если я подыщу этому мальчику достойное занятие. К сожалению, в Ярде ничего подходящего нет. Гарри знает грамоту и арифметику, а еще латынь и французский. Намерен стать доктором.
— Хм. — Джеймс поднялся и подошел к парнишке. — И как тебе схема? Я составил ее с помощью одного приятеля.
Гарри смутился, и Джеймс подбодрил его легкой улыбкой.
— Ну, — пробормотал мальчик, — ваша схема куда лучше, чем в книгах. Здесь есть не только кости и мышцы, но и нервы, и все полости. И все так понятно обозначено…
Вряд ли Гарри мог угодить моему другу больше. Что самое интересное, говорил он искренне.
— Хочешь пройтись по госпиталю? — предложил Джеймс. — Корраван как в воду смотрел, что привел тебя ко мне. Я всегда найду занятие для наблюдательного молодого человека — если, конечно, тебя интересует работа с пациентами.
— Конечно, сэр! — распахнул глаза Гарри.
— Пойдем со мной. Один из моих учеников тебе все покажет.
Гарри, запихнув саквояж за стул, ушел с Джеймсом. Через несколько минут приятель вернулся с довольно озадаченным видом.
— Когда он у тебя появился?
— Ма вчера попросила меня заглянуть. Рассказала, что мать Гарри умерла, а недавно скончался и отец. У мальчика никого не осталось, кроме ма — во всяком случае, больше никто
