Банкир постепенно приходит в себя. Он в недоумении смотрит на Дюпре.
— Кто вы?-спрашивает он по-английски. Шарль игнорирует его вопрос. Взгляд на Луиджи, закрывающего в этот момент ворота.
— Вы говорите по-испански? — спрашивает Муни.
— Не кричите, — коротко бросает по-английски Дюпре. К машине подходит Луиджи. Он уже успел закрыть ворота и перетащить тело шофера в дом. Водитель уложен рядом с привратником. Их постигла одинаковая участь, и когда они очнутся, то с изумлением обнаружат, что оба довольно крепко связаны.
— Что вам нужно? Кто вы такие? — значительно тише спрашивает банкир.
Луиджи достает из внутреннего кармана какой-то баллончик. Видя, что незнакомец целит ему прямо в лицо, банкир в ужасе пытается закрыться руками, но сильная струя попадает в нос, в рот, в глаза. Через минуту Муни уже лежит на сиденье автомобиля. Еще через пару минут Луиджи заводит во двор свой «Форд». Вдвоем они с трудом перетаскивают тело банкира в свою машину, бережно кладут на заднее сиденье, прикрывают сверху ворохом одеял и большими бумажными пакетами, специально приготовленными для такого случая. Покончив с этим, они выезжают на улицу. Чтобы закрыть ворота, нужно еще две минуты. На дверцу повешен маленький замок. Вокруг — полная тишина. Луиджи медленно дает газ, и автомобиль отъезжает от дома. Кажется, все в порядке.
ГЕНЕРАЛЬНОМУ КООРДИНАТОРУ ЗОНЫ ОТ ГЕНЕРАЛЬНОГО КОМИССАРА
Операцию максимально форсируйте. Представителями ЦРУ сделан запрос относительно вашего пребывания в стране. Необходимы более четкие данные об утечке информации в вашем регионе.
«Т-01».
Совершенно секретно МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ США РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ОТДЕЛ «ДЖИ-2», НАЧАЛЬНИКУ ОТДЕЛА
Вся информация относительно вашего сотрудничества с представителями банка «Ньюген-Хэнд» должна быть выслана в Агентство национальной безопасности не позднее двадцати четырех часов с момента получения настоящего приказа.
Джакарта. День девятнадцатый
Приезду гостей Мигель откровенно обрадовался. Вынужденное двухнедельное бездействие сказалось на нем: весь его вид выражал отчаяние человека, измученного томительным ожиданием. Однако его восторг увеличился тысячекратно, когда он узнал, что третьим прибывшим на виллу лицом является господин Муни. Банкира поместили в одну из комнат под присмотром Луиджи, а Дюпре в это время посвящал Мигеля в планы предстоящих действий. Главное теперь — выжать из Муни все, что он знает. А знал он, очевидно, многое, если дорога, ведущая к нему, была столь сложной и опасной. Через полчаса Шарль уехал на встречу с миссис Дейли. Было совсем темно, когда они вошли в комнату к Муни. Тот сидел, развалившись в кресле, галстук был приспущен, верхняя пуговица рубашки расстегнута, пиджак небрежно брошен в угол комнаты. Первый испуг явно прошел, видимо, банкир, уже успевший прийти в себя, понимал — убивать его не собираются. Он зачем-то нужен этим людям.
Мигель начал сразу.
— Вы — господин Муни? — В ответ молчание. — Я ведь по-английски спрашиваю, вы — Муни?
Банкир презрительно покачал головой, делая вид, что не понимает.
Луиджи зло усмехнулся.
— Ах, он не понимает. А приказ о твоей ликвидации, Мигель, он отдавал на английском или на китайском?
Снова молчание. Гонсалес внимательно смотрит на банкира. Муни, скорчив презрительную мину, отворачивается. Мигель пока еще держит себя в руках, но это молчание начинает раздражать и его.
— Знаете что, Муни, не пытайтесь делать вид, что вы меня не слышите. Я думаю, сегодня вы расскажете нам все. И постарайтесь сделать это до утра, у нас мало времени.
Банкир соизволил открыть рот.
— Я ничего не знаю.
— Даже как вас зовут? — Мигель улыбнулся.
— Муни, — неохотно признался банкир.
— Ну вот, видите?! Это уже лучше. Кстати, вы знаете, у меня ведь небольшой должок к вам. Это ж вы отдали приказ о моей ликвидации в тюрьме. Правда?
Банкир с интересом посмотрел на Гонсалеса.
— Так это вы бежали из тюрьмы? Ну тогда я знаю, кто вы. Вы из международной полиции, «голубые».
— Ты смотри, как у них поставлена информация! — искренне позавидовал Мигель, не пытаясь разубедить Муни. — А ведь меня чуть не убили в тюрьме.
Банкир улыбнулся уголками рта.
— Вам повезло.
— Да, — согласился Мигель, — а вот вам повезло чуть меньше. Поэтому давайте не будем тянуть. Отвечайте на мои вопросы. Откуда вам известно, что мы «голубые»? Это пока мой первый вопрос.
Муни уже откровенно улыбался.
— Слышал где-то. Не помню.
— Не помните? — Мигель провел рукой по затылку. — Жаль, что вы такой забывчивый.
— А Хун Сюня ты тоже не знаешь? — зло начал Луиджи.
Банкир даже не повернул головы в его сторону.
— Да, кстати, — будто бы вспомнил Мигель, — вы его и вправду не знаете?
— Не знаю.
— Не знает?! Слышал? — Мигель повернулся к Луиджи. — Оказывается, он ничего не знает.
— Не знает! — Самообладание Гонсалеса бесило Минелли даже больше, чем нахальство Муни. — Он, значит, ничего не знает?! А Анри Роже он тоже не знает? Сволочь! Он залил ему лицо свинцом. Он думает, я прощу ему это.
Банкир снисходительно повернул голову.
— Я ничего не знаю, — снова повторил он.
Луиджи дернулся как сумасшедший. Вытащив пистолет, он ткнул им в подбородок банкира.
— Отвечай, сукин сын. Сейчас ты тоже ничего не знаешь?
Все произошло так неожиданно, что банкир на секунду растерялся.
— Я… я… — залепетал он.
— Отвечай, — закричал Луиджи. — Ну!
Мигель с интересом следил за этой сценой.
— Только смотри, не нажми нечаянно курок, — спокойно проговорил он по-итальянски.
Муни, видя безмятежность Гонсалеса, решил, что это лишь ловкий трюк, с помощью которого у него хотят выудить показания. Он отрицательно мотнул головой.
— Я ничего не знаю.
Пистолет Луиджи обрушился на голову банкира. Тот охнул и откинулся в кресле, стиснув зубы. Луиджи размахнулся и нанес удар по подбородку, вкладывая всю силу в этот замах. Опрокидывая кресло, банкир полетел на пол с развороченной скулой. Однако он еще был в сознании. По подбородку бежали тонкие струйки. Муни попытался шевельнуться. Вся его респектабельность сразу куда-то исчезла. Он попытался что-то пробормотать, но рот, наполненный кровью, не произносил слов. Получалась какая-то каша.
— Говори, собака! — Луиджи пнул лежавшего ногой. — Говори.
— Я… я… — банкир пытался что-то пролепетать. — Я… ничего не знаю.
Страх перед мафией оказался сильнее страха смерти.
— Не знаешь, не знаешь, — долго сдерживаемое нетерпение Луиджи, его гнев, накопившийся в нем за все эти дни после убийства Роже и Моррисона, прорвались сегодня, — не знаешь, не знаешь, — повторял он как сумасшедший и с размаху бил ногами лежавшее перед ним тело, уже не разбирая, куда бьет и что он, собственно, хочет. Один из ударов его тяжелого ботинка пришелся прямо в пах, и лежавший банкир скорчился от дикой боли.
— Успокойся! — Видя, что дело заходит слишком далеко, Мигель попытался оттащить Луиджи. — Все! Хватит!
Ему с трудом удалось вывести рассвирепевшего не на шутку Луиджи в другую комнату.
— Да сядь ты, успокойся. — Мигель толкнул Луиджи на стул. — Садись.
Постепенно Минелли пришел в себя.
— Сукин сын, — пробормотал он тихо, — у Марселя осталось двое детей. Я видел их фотографии.
Гонсалес промолчал.
— Сигареты есть? Ах да, ты же не куришь, — вспомнил Луиджи, — черт, забыл свои в машине.
Мигель, наполнив стакан водой, протянул его Луиджи.
— Выпей.
— "Успокойся"… — Минелли залпом выпил весь стакан. — «Успокойся». Скажи, Мигель, только правду, у тебя есть дети?
— Нет. Я не женат.
— А у меня двое — мальчик и девочка. Представляешь, из-за такого вот подонка они могут остаться без отца. А Марселю залили лицо свинцом. — Он помолчал немного и тихо сказал: — Ты извини меня, я, кажется, сорвался. Трудно все это. Мерзко.
— Ладно, — решил Мигель, — сиди здесь. Я уж сам как-нибудь справлюсь с этим банкиром. Думаю, теперь он будет разговорчивее.
Войдя в комнату, где лежал Муни, Мигель услышал тихие стоны. Очевидно, банкир был в сознании. Он принес в кувшине воду и выплеснул ее в лицо лежавшему на полу банкиру. Господин Муни зашевелился, слабо застонал. Мигель принес еще один полный стакан и, наклонившись, приподнял голову банкира. Зубы мелко застучали о стекло, послышались судорожные глотки. Гонсалес зашел сзади, поднял тело и перетащил его на диван. Во время этой процедуры раздавались лишь слабые стоны банкира. Приглядевшись, Мигель заметил, что тот плачет.
— Ну, ну… Не стоит. Это только аванс, — мрачно предупредил Гонсалес. — Конечно, мой товарищ переборщил, но и вы хороши. «Ничего не знаю, ничего не знаю». Я, например, из-за вас в тюрьме сидел. И меня чуть не убили. А ведь это ты, ты приказал меня убить. Да за одних только наших ребят мы должны растерзать тебя по кусочкам. А мы еще нянчимся, уговариваем тебя.
