Гарвик попытался криво усмехнуться.
— То вы хотите доказать, что я прекрасно осведомлен, как избавиться от кровавых пятен, то при помощи вашей прелестной свидетельницы убеждаете, что я купил пять флаконов бензина для зажигалок, чтобы вычистить рубашку.
Глаза Бревера превратились в узкие щелки.
— Откуда вы знаете, что покупатель у Джейн Эванс взял именно пять флаконов?
Гарвик с ненавистью взглянул на инспектора. Наконец презрительно выдавил:
— На этом вам меня не поймать! Пять или десять — я сказал что попало, не имея ввиду ничего конкретного.
— Превосходно, — согласился Бревер. — Нелегко придется вашему защитнику, чтобы отобрать присяжных, способных в это поверить. Но пойдем дальше. Где ваш смокинг? И черная «бабочка»?
— В чистке. Это запрещено?
— Ну что вы. — Бревер велел снова позвать служанку.
— Я вам ещё нужна? — спросила Джейн Эванс. — Мне нужно вернуться в кафе, там вы меня всегда найдете, если понадоблюсь.
— Можете идти, но скажите вашему шефу, что вам придется поехать с нами в управление, чтобы оформить показания. Дело уже можно направлять прокурору. Мы здесь ещё задержимся ненадолго, поэтому возвращайтесь и подождите в гараже. И никому на слова. — Он проводил её взглядом до двери.
— Мисс Хопкинс, — Бревер не спускал глаз с Гарвика. — Вы отправили и смокинг?
— Да.
— В ту же фирму, что и белье?
— Костюмы — в особую химчистку, тоже срочную, они же делают и мелкий ремонт.
— Значит, смокинг тоже вернется из чистки сегодня?
После долгой заминки Энн выдавила:
— Нет.
Гарвик рывком повернулся к служанке. Гэйтски ухватил его за плечо.
— Нет? — переспросил Бревер. — Как это?
Энн вначале молчала, потом, повесив голову, созналась:
— Я вначале к ним в химчистку все звонила и звонила… но было занято. А потом… потом я забыла.
Гарвик вскочил, но прежде чем он смог добраться до служанки, Гэйтски рванул его назад и швырнул в глубокое кресло как мешок.
— Сиди тихо, парень! Иначе…
— Вы пренебрегли своими обязанностями, мисс Хопкинс, — сказал Бревер с деланной важностью, — и полагаю, мистеру Гарвику придется отказаться от ваших услуг… вероятно, навсегда… — Взглянув на Гарвика, продолжил официальным тоном: — Принесите сюда этот смокинг. Детектив Лоуэтт вас проводит, чтобы чего не случилось. В наших лабораториях лучшая в мире химчистка, — неторопливо добавил он, — которая прекрасно вычистит и кровяные пятна — только вначале проверит группу крови.
Энн Хопкинс удалилась, Лоуэтт за ней. Через несколько минут они вернулись и служанка положила на курительный столик смокинг, брюки и «бабочку».
Бревер пощупал тонкую шелковую ткань «бабочки».
— У-у, Сакс, Пятая Авеню. Высшее качество. И совершенно новая. Где та, в которой Гарвик был на дне рождения?
— Не знаю. Я нашла только эту.
— Где «бабочка», в которой вы были в воскресенье? — повернулся инспектор к Гарвику.
— У вас в руках.
— Вы же знаете, мы можем у Сакса выяснить, когда вы её купили. Она совершенно не мятая, совершенно новая, более того, её явно не завязывали. Ну так где старая?
— Вы что, никогда не слышали о немнущихся материалах? Я вам их рекомендую.
Бревер кивком удержал Гэйтски, собиравшегося придать весомость его вопросам.
— Всему свое время! — И повернулся к Лоуэтту. — Поедете на Пятую Авеню и покажете эту «бабочку». Если они не знают имени покупателя, опишите его и пригласите продавца для опознания в управление. Позаботьтесь, чтобы поскорее доставили Коэна-Каннигса и Макаллистера. Смокинг можете тоже забрать в лабораторию. — Подойдя к столику, он осмотрел смокинг со всех сторон, поднял его, повертел в руках и поднес к свету.
— Здесь, под воротником, чуть сзади, — он показал Лоуэтту. — По хоже, над тканью кто-то уже поработал. — Он принюхался. — Ничего не различить, тут нужен нюх как у охотничьего пса вдруг замер, как будто что-то унюхал, лицо его стало предельно сосредоточенным. Потом он спросил у Гарвика: Каким вы пользуетесь лосьоном? Каким кремом для волос?
— «Калифорнийский мак», — ответил тот из кресла, — и фиксатором для волос «Бриллиантин Пинодо». С запахом испанской кожи.
— Очень интересно! — Бревер подошел поближе и сунул смокинг ему под нос.
— Это не «Калифорнийский мак» и не испанская кожа. Знаете, чем это пахнет? Здесь, на рукаве?
— Меня это не интересует!
— Сиренью!
— Сиренью? Ну и что? Что дальше?
— Адонис Лавинио пользовался помадой с запахом сирени.
— Безвкусно — по крайней мере для мужчины! — ответил Гарвик не сразу, но со спокойным тоном его голоса контрастировало стянутое нервным напряжением лицо.
— Мы проведем подробный анализ помады Лавинио и следов на вашем смокинге.
— Мой адвокат вас спросит, производили такую помаду только для Лавинио, или её может купить кто угодно.
— Мой ответ вас не обрадует. Помада была изготовлена в Неаполе.
— Из Италии привозят множество вещей.
— Ловко! Но мое дело — доказать, что на вашей одежде найдены следы помады Адониса. А вам придется объяснять, как она туда попала.
— Видимо, я обнимал женщину, которая пользуется такой помадой.
— Почему бы и нет? Вам достаточно будет найти свидетельницу. Ей, естественно, придется рассказать, где она её купила.
— Эту заботу предоставьте моему адвокату.
— Не сомневайтесь! У него будет немало и других забот. — Подал смокинг и брюки Лоуэтту. — Не теряйте времени! Исследовать все! Все! И самым тщательным образом. — Он взглянул на Гарвика. — Теперь под надзором детектива Гэйтски вы можете одеться.
— Вы не имеете права находиться в моей квартире! — протестовал Гарвик. — Предупреждаю, у вас будут большие неприятности! Я хочу немедленно связаться с моим адвокатом!
Дальнейшими словами он подавился в захвате Гэйтски.
— Если ещё пискнешь, твой адвокат сможет навестить тебя сразу в морге. Понял? — коротким ударом тот отбросил его от себя.
Гарвик застонал, поскользнулся и попытался ухватиться за каминную полку. Задев отделанную серебром шкатулку для сигар, он потерял равновесие и рухнул на ковер. Гэйтски подхватил его, поднял и быстро утащил в спальню.
На полу валялись рассыпавшиеся сигары. Бревер нагнулся. Крышка шкатулки опять захлопнулась. В серебряной рамке сверкала веселая охотничья сцена, репродукция английской цветной гравюры.
Бревер поднял шкатулку. Что-то она была тяжеловата. Приподнял крышку. Дно шкатулки чуть выдвинулось. Под рукой инспектора оно ещё подалось. Под ним лежал револьвер с рукояткой из слоновой кости.
— Лоуэтт! — заорал Бревер, кидаясь к дверям.
Детектив вернулся.
— Где горит?
— Здесь! Возьмите с собой эту шкатулку для сигар — пусть баллистики как следуют займутся револьвером! Калибр тридцать восемь — Лавинио застрелили не из него. Но несколько пробных выстр елов не повредят. За ним наверняка должно что-то числиться.
Лоуэтт ушел.
Бревер позвонил привратнику и вызвал Сэрджа. Потом задумчиво заходил по комнате. Оба преступления начали прояснять друг друга. Проявлялись какие-то контуры.
Гарвик поддерживал тесный контакт с гангом торговцев наркотиками, играя одну из главных ролей в местном «синдикате». Скрываясь за маской преуспевающего строительного подрядчика, был идеальным человеком на ведущие роли.
Адонис Лавинио, мелкий пушер, который торговал «коксом» вразнос, не мог иметь прямого контакта с главными фигурами ганга. Любые контакты шли через посредников. Структура мафии всегда одна и та же — «низший» знал только ближайшего «брата», но никого из руководства. Значит, Адонис Лавинио прорвался к Гарвику вопреки всем законам «синдиката».
Что же могло такого большого босса заставить открыть дверь мелкому пушеру? И к тому же в свой день рождения?
Этому могло быть только одно объяснение. Лавинио должен был располагать чем-то таким, что могло заставить босса его принять. А за шантаж по законам «синдиката» конец мог быть только один.
Странным было только, что Гарвик действовал сам. Это всегда было делом профессиональных убийц. Если рискнул сам Гарвик, значит угроза была настолько страшна, что ничего иного ему не оставалось. Как он убрал шантажиста, было ещё неясно, но только после этого он перенес его тело этажом выше — поскольку знал, что по логике вещей полиция сочтет все наоборот.
Бреверу стало стыдно. Эту ошибку обнаружил не он, а бывший «клиент» полиции Джакомо Беландро — он же Биньо.
Но как в этой головоломке оказалась Эвелин Паркер-Пинни? Есть только одно объяснение — она знала больше, чем сказала. Если молчала-то только потому, что собиралась заставить Гарвика заплатить за молчание. Но вначале нужно доказать, что Эвелин вообще была в апартаментах Гарвика. Но и это бы ещё ничего не дало, — он мог утверждать, что она накануне заходила к нему за чем угодно. И мертвая Эвелин уже ничего не сможет возразить.
