Ему помог Джон Леннон. Он уважал Брайана как музыканта и даже уговорил его сыграть на саксофоне в записи двух песен «Битлз»: «Baby You're a Rich Man» и «You Know My Name». Как-то вечером, когда мы все вместе сидели в «Ад Либе» и Брайан жаловался на жизнь, Джон близоруко прищурился в своей обычной манере и, повысив голос, проговорил:
— Не мели вздор! Ты сколотил группу — ты, а не Джаггер! Но тебе нужно быть потверже и пожестче в делах, если хочешь выжить в таких переделках. И если ты сам о себе не заботишься, Брайан, так не жди, что кто-то другой будет заботиться о тебе. Если же «Роллинг Стоунз» хотят вытурить тебя, так и пошли они, знаешь куда! Ты и сам по себе рок-звезда, ты молод и красив, и все девчонки вешаются тебе на шею. Уходи из этой группы и создай новую, докажи всем, что ты мужик, а не кисейная барышня.
— Скорее всего, Тони, я так и сделаю, — сказал мне Брайан позже. — Джон прав.
Но прежде чем он смог что-либо предпринять, полиция решила прижать его покрепче.
Общительный Лес Перрин, журналист, писавший о «Роллинг Стоунз», узнал об этом и предупредил заранее: «Они хотят поймать Брайана на наркотиках и на этот раз настроены вполне серьезно».
Он даже сразу же позвонил Брайану на его новую квартиру в Роял-авеню-хаус на Кингс-роуд:
— Послушай, Брайан, это серьезно, они скоро придут к тебе с обыском. Так что, если у тебя что-нибудь там есть, избавься от всего поскорее.
Брайан сказал на это, что с некоторых пор больше не употребляет и не хранит наркотики дома. Так что, вроде, проблем не должно возникнуть.
Спустя считаные минуты в дверь позвонили. «Ну их, — подумал Джонс, — не буду открывать дверь. Наверняка опять эти ублюдки пришли вымогать очередную тысячу фунтов». И он спокойно остался сидеть в кресле. Пронзительные звонки сменились громовым стуком в дверь, но Брайан не шелохнулся, и полицейские, похоже, отступились.
Но нет — вскоре трое копов взломали окно и залезли через него в комнату. Один из них подошел к Брайану и показал бумаги.
— Вам не удастся уклониться, — сказал он, демонстрируя ордер с печатью. — Прочтите это. У нас есть ордер на обыск.
Полицейские приступили к обыску. Они срывали со стен ковры, перетряхивали платяной шкаф, пренебрежительно, словно рылись в вещах трансвестита, вываливали на пол шелковые рубашки и вельветовые штаны Брайана. Вскоре один из них позвал старшего из гостиной:
— Нашел, сэр.
В целом все выглядело так, будто они знали, что и где искать.
— О нет, — простонал Брайан, глядя на клубок синей шерсти, который, по словам полицейского, был спрятан в носке в одном из ящиков стола. — Это не может случиться сейчас, когда мы только-только оправились от предыдущих событий!
— Ваш клубок, сэр?
Брайан видел его впервые в жизни.
— Что вы ко мне пристали? — спросил он, постепенно начиная понимать, что происходит. — Я работаю круглые сутки, мне сейчас не до этого.
Он рассказывал, что полицейские даже ничего не показали ему, пока они не приехали в участок. И только там они положили перед ним маленький кусочек гашиша и предъявили обвинение в хранении наркотиков. Однако, по правде сказать, мы все прекрасно знали, что Брайан не курил гашиш уже больше года.
К тому времени я разошелся с женой и жил с очаровательной танцовщицей Мадлен, с которой у нас была глубокая взаимная любовь. Вечером того дня, когда произошел обыск, Брайан позвонил нам и предложил встретиться и выпить немного в клубе «Революция», в Мэйфэйре. Я подобрал их по пути в клуб — он был с новой девушкой, Сюки Пуатье. В который раз я поразился тому, что Брайан выбирает себе девушек, являющихся как бы зеркальным отражением его самого. И все они хотели быть на него похожими, как будто боялись, что Брайан красивее их. Они, подражая ему, отращивали длинную челку и одевались в марокканскую одежду из его гардероба. Однажды Брайан даже поделился со мной забавной теорией о том, что самые красивые девушки страдают нарциссизмом. Они занимаются с ним любовью, потому что таким образом словно бы занимаются любовью сами с собой. Это звучало достаточно бредово, однако успех Брайана у девушек отрицать было невозможно. Как-то он рассказал, что, будучи в особенном ударе, за месяц переспал с шестьюдесятью девушками — и я уверен, что он говорил правду.
Когда мы прибыли в клуб, Брайан, несмотря на расстегнутый воротник рубашки и не до конца застегнутую ширинку, был абсолютно трезв. Хозяин клуба был польщен визитом звезды и усадил нас за самый лучший столик, рядом с танцполом. Затем нам принесли лично от него бутылку шампанского «с наилучшими пожеланиями», и мы выпили по паре бокалов, усердно пытаясь найти какую-нибудь иную тему для разговора, кроме полицейских налетов.
Брайан заказал бутылку бренди и после нескольких рюмок, вежливо извинившись, направился в сторону туалета. Спустя десять минут он появился вновь с безумными глазами и, чуть ли не теряя сознание, рухнул на стул, попутно уронив на пол рюмки и бутылку. Зная по собственному опыту, откуда возникают такие состояния, я сразу понял, что он съел четыре или пять таблеток мандракса. Вполне безобидное снотворное, если только не употреблять его с алкоголем. В противном же случае оно производит в сознании эффект разорвавшейся бомбы. Мы попытались растолкать его, но безуспешно. В конце концов мы под руки довели его до машины и отвезли домой.
Однако вскоре он понемногу пришел в себя и в мае уже репетировал с «Роллинг Стоунз» новую программу. Они планировали сыграть ее на вручении премии «Лучшая группа года» по опросу читателей журнала «Нью Мюзикл Экспресс». «Роллинг Стоунз» впервые за последние два года выходили на сцену в Британии, и было важно, чтобы все прозвучало хорошо. Группа отыграла лишь несколько песен, однако Брайан был неотразим, особенно когда эмоционально встряхивал длинными светлыми волосами в такт звучащей мелодии. И все поклонники видели: слухи о том, что Брайан стал законченным торчком, — неправда.
Тем временем над его головой нависла другая угроза, связанная с последним полицейским налетом. В предыдущий раз они были очень близки к тому, чтобы упрятать его в тюрьму на девять месяцев. Возможно, на этот раз стоявшие за налетами представители власти решили, что его надо посадить на более долгий срок. В июне его вызвали в лондонский суд, но затем из-за общественного давления слушание было перенесено на сентябрь.
Все лето Брайана тревожили мысли о том, что его посадят.
— Если бы они просто хотели денег, то сказали бы об этом и получили бы обычную взятку, — говорил он. — На этот раз, похоже, они решили серьезно прижать меня и упрятать за решетку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
