Нет, понятно, я о ней ничего не знаю, может, у неё родители при бабках или она вообще замужем.
Нахожу в интернете контакты участкового по этому району. Лишишин Роман Андреевич. Рассматриваю фотку. Лицо знакомое, значит, где-то пересекались. Звоню по указанному номеру. Отвечает почти сразу. Представляюсь, называю звание, отдел.
– Чем могу помочь, товарищ капитан? – тут же сечёт участковый.
Называю все данные, которые у меня есть на медсестру. Имя, адрес, место работы.
– Она у меня свидетелем проходит по делу, что-то есть на эту даму?
– Да нет, она по нашим сводкам не проходила, но адрес квартиры знакомый. Подождите, сейчас гляну.
Шуршит чем-то, видимо, данные сверяет.
– Да, точно, – отзывается Лишишин, – братец её проходил у нас по парочке дел. Мошенничество с недвижимостью в основном. Но каждый раз отмазывался, насколько я помню. И эта квартира тоже спорная. Деталей не помню, могу поднять.
– Да, было бы неплохо. Сможешь пока без официального запроса глянуть. А если что-то важное, бумажки потом оформим.
– Да без проблем, – соглашается тут же.
– А как братца-то зовут?
– Уманский Вячеслав Георгиевич.
– О как! – тут же прошибает меня.
– Что, знакомое имя?
– До боли, я бы сказал. И по ходу, с недвижимостью мутить он не перестал. Что-то на него ещё есть?
– Я подниму дело, посмотрю. Почту свою напишите, я скину.
– Окей.
А картинка-то всё интереснее и интереснее получается… Есть ли шанс, что этот утырок прячется у сестры? Проверить в любом случае стоит. А значит, в квартиру надо как-то попасть. Но лезть самому, плохая идея. Он меня знает и если что-то заподозрит, слиняет тут же.
Прикидываю разные варианты, но тут меня отвлекает входящий звонок.
Иваныч. Сердце вздрагивает беспокойством, и как только отвечаю на вызов, сразу понимаю, что не зря.
– Дан, ты бы подъехал, – напряжённым голосом выдаёт Иваныч.
А на заднем фоне я слышу отчётливые рыдания Юльки.
– Что случилось? – спрашиваю, а сам уже руль выворачиваю в сторону больницы.
– Тут Галя ваша заговорила, ну и Юлю расстроила очень. Что-то про ребёнка сказала такое, что жену твою я никак успокоить не могу.
– Чёрт! А на хрена ты её опять к этой ненормальной пустил?
– Ну, мы все безопасно сделали, да и Галя эта сама изъявила желание поговорить и вела себя совсем неагрессивно. Но… приезжай, короче.
– Да еду я уже!
Давлю на педаль газа, а самого трясти начинает. Что эта конченная недомамаша могла сказать? И что если с малышкой действительно что-то случилось?
Глаза застилает красная пелена от мысли, что это может быть наша с Юлькой дочь. От страха кровь в жилах холодеет. Чёрт, как же страшно это всё. И есть ощущение, что спрут запутывает меня всё сильнее, и чем больше я пытаюсь выпутаться, тем сильнее вязну в этой трясине. Чувствую, сам не выгребу. Надо помощи просить. И есть у меня мысли, к кому можно обратиться, но для этого мне нужны какие-то весомые доказательства.
А ещё, мне нужно успокоить Юльку, иначе я не смогу думать о деле, если постоянно буду за неё переживать.
Нарушая правила, несусь в больницу. Резко торможу у больничного крыльца, бегу в кабинет к Иванычу.
Открываю дверь, замираю от увиденной картины. Юлька рыдает на груди у пожилого доктора.
– Юль, – подхожу ближе, – что случилось?
Вытаскиваю её из хватки Иваныча, Юлька всхлипывает и не может толком сказать.
– Ма-ма-машенька, о-она её про-да-ла-а-а, – начинает ещё чаще всхлипывать Юлька.
– Как? Кому? – встряхиваю жену.
Но она только мотает головой, из чего я делаю вывод, что больше она ничего не знает.
– Ключи мне от палаты этой курвы дай, – протягиваю руку к Иванычу.
– Дан, ты успокойся сначала, – смотрит настороженно доктор на моё перекошенное от ярости лицо.
– Иваныч, не беси меня! Быстро! – реву я.
– На! – отдаёт ключи. – Только без рук! Мне трупы в больнице не нужны!
– Не переживай! Такое дерьмо так просто не убить.
Усаживаю Юльку на диван, успокоить мне её пока нечем, поэтому просто целую её пару раз и ухожу.
Открываю палату Галины, захожу внутрь. Эта падаль сидит в углу, дрожит, корчится от ломки. И мне её совершенно не жаль.
– Ну что? Как ощущения? – встаю напротив неё.
– Чего тебе надо, мент? – смотрит исподлобья. – Я твоей жене всё сказала.
– Для начала повтори, что ты там ей наплела?
– Девчонку у меня забрали. Всё. Больше ничего не знаю.
– Кто? Когда? Зачем?
– В тот же вечер, когда жена твоя ко мне приходила с хахалем своим.
– Так, рот про хахаля закрыла!
– Что, не нравится, – усмехается мерзко.
– Ты мне по делу говори!
– Не знаю я, кто забрал. Я их не видела. Мы договорились, что они оставляют мне деньги в оговорённом месте, я их забираю, и там же оставляю ребёнка в люльке. Всё!
– Сдаётся мне, что ты врёшь, Галя.
– Нет! Зачем оно мне?
– А давай-ка мы с тобой поговорим по-другому.
Выхожу, прошу у Иваныча “предмет торга”. И пока он готовит волшебный коктейль, бросаю взгляд на жену. Она уже не рыдает, но смотрит на меня такими глазами, что мне самому взвыть хочется. Столько там боли, отчаяния.
– Юль, – присаживаюсь перед ней. – Успокойся, ещё не всё потеряно. Девочка жива, а это главное. Мы найдём её, я тебе обещаю.
Ухожу назад в палату. Держу перед Галей шприц. Глаза её тут же загораются.
– Смотри, что у меня есть, – показываю ей. – Это то, от чего твои страдания сразу прекратятся. Станет легко и хорошо. И если ты сейчас скажешь мне что-то такое, что поможет мне быстро найти ребёнка, я тебя вообще отпущу.
– Ты врёшь! – смотрит на меня волком, а сама кулаки сжимает так, что кажется, кости сейчас затрещат.
Ломает её жёстко.
– А на кой ты мне тут сдалась? Мне какая разница, где ты подохнешь, здесь или там, на улице. Но решать тебе.
– Не знаю я ничего! – психует Галя.
– Хорошо, давай по порядку. Сколько тебе вообще денег предложили?
– Триста, – шмыгает она носом.
– А почему ты Юльке про два ляма втирала.
– Так мне сказали.
– Что тебе сказали?
– Сказали, придёт баба ненормальная, будет ребёнка просить забрать, озвучить ей такую сумму.
– Кто сказал?
– Не знаю. Мне по телефону звонили. Голос женский.
– Голос сможешь узнать?
Пожимает плечами. Я достаю телефон, открываю нашу с Еленой переписку. Запускаю голосовое от неё. Там она задаёт вопросы по текущему делу, даёт распоряжения.
– Ну что? – смотрю на Галю внимательно.
– Это она, – кивает Галя.
– Уверена?
– Абсолютно. Такой командный тон хрен перепутаешь.
– Мне нужно что-то более весомое. Думай.
– Не знаю я. Малая разболелась в последний день. Постоянно орала, ничего не ела. Возможно, они в больницу обратятся. Всё! Больше не знаю ничего. Я специально лишних вопросов не задавала. Оно мне надо?
– Ты сказала – они. Почему?
– Из опеки тётка тоже в курсе. По-любому.
– Имя.
– Светлана. Отчество и фамилию не помню. А теперь дай, что обещал, и отвали от меня.
– Я отвалю. А ты понимаешь, что за ребёнка с тебя спросят, дура ты безмозглая! Менты придут к тебе, и что ты скажешь?
– Эта тётка обещала, что не придёт никто, – смотрит обречённо эта дурёха. – Да и если так, выбора у меня не было! Мне бабки нужны были, иначе Кольку бы грохнули за долги, – начинает всхлипывать.
– А ты его так любишь? – что-то шевелится в душе, похожее на жалость.
– Да. И он меня. А больше никто и никогда меня не любил.
Вспоминаю слова жены, что эта Галя просто недолюбленный, озлобленный ребёнок. Не знаю, возможно, так и есть.
– Держи, – отдаю ей шприц.
Она хватает его дрожащими руками, тут же всаживает в руку. Прикрывает глаза.
– Но отпустить тебя не смогу. Дам тебе шанс, идиотке.
Но Галя уже не реагирует. Она в своей нирване, ждёт приход.
Иду к жене.
Что ж. Всё указывает на Елену, а значит, эта война не будет лёгкой!
