— И ты спасешь его? — не унималась Тина. Ей очень хотелось, чтобы Роман совершил что-нибудь замечательное.
— А что мне еще делать? Мы с ним только тем и занимается, что спасаем друг друга. Ни на что другое времени не остается.
Ну вот, зеркала установлены.
Итак, с чего начнем? Ах да, с обруча!
Роман достал из ящика комода один из осколков. Тот был черен, как будто его долго держали над огнем, однако рук таинственный металл не марал. Рисковать последней тарелкой Роман не стал. Для поиска решил приспособить стеклянную чашу. Концентрация водной силы у обычного стекла куда меньше, чем у тарелки из сервиза Марии Гавриловны, но зато воды можно налить больше. Впрочем, Роман не надеялся, что по осколку можно найти хозяина. Опытный колдун, создавая подобную ловушку, наверняка постарался замести следы.
Роман положил осколок на дно чаши и налил пустосвятовскую воду до самого ободка. Никакого эффекта. Вода как была прозрачной, таковой и осталась. Колдун опустил на поверхность ладонь. Кожу слегка покалывало. Огненная стихия в обруче чувствовалась, но не сильно. Как и другие три. Но вода не желала откликаться. Колдун усилил давление. Потом еще. Безмолвие… Потом… потом от куска обруча потекли черные струйки, вода потемнела… Роман осторожно слил воду в заранее приготовленный кувшин. На дне ничего не осталось. Осколок растворился в воде. Как кусок земли… Выходило, что он и был землею. Что же получается? Его создал повелитель этой стихии? Как земляной колдун в Темногорске известен был Слаевич. Чушь какая-то! Слаевича вчера пленить хотели. Значит, кто-то другой. Но сомнений не было — обруч не из металла.
Роман прошелся по спальне. Расхаживать неудобно — все время натыкаешься на кровать. Что же получается? Ясно, что в обруче заключены все четыре стихии. И чтобы его создать, несколько колдунов объединились. Выходит — в Темногорске настоящий заговор, и никто об этом не знает. Надо сообщить Чудодею. Но Михаил Евгеньевич раньше двенадцати не встает. До полудня куча времени. Что тогда?
Тогда — вспоминать. И как можно скорее, если Роман хочет спасти Стена. Колдун плеснул водою в лицо, и
ВОСПОМИНАНИЯ
нахлынули, как вода в Пустосвятовке.
Итак, он ехал в Беловодье, и слабая надежда, столь слабая, что Роман не позволял ей ни на миг усилиться, томила сердце. О чем он думал там, в джипе, когда мертвое Надино тело покоилось у него на руках? Да ни о чем. Переживал заново только что пережитое — свой бурный и безнадежный роман. Машина катилась, убаюкивая, как будто была живым существом. Баз Зотов вел джип к далекому Беловодью. Юл задремал, Алексей Стеновский тоже уснул. Впрочем, Лена не спала. Роман мог бы дотронуться до нее и узнать, о чем она думает. Возможно, с ее помощью он мог бы увидеть сны Юла и Стена. Но он не хотел.
— Зачем я нужен Гамаюнову? — спросил Роман у Зотова.
— Послушай, сейчас не могу объяснить. Приедешь в Беловодье — узнаешь.
— Иван Кириллович может воскресить Надю?
— Я же сказал: все ответы в Беловодье.
— А если никаких ответов нет? Скажу честно, Баз, тебе я верю. А вот твоему шефу — ни капли.
Роман укачивал Надю, как ребенка. Заклинание не позволяло льду обжигать руки, но все же он ощущал невероятный холод ее тела — как некую грань, за которую нельзя проникать.
«Гамаюнов должен ее оживить, — сем себя уговаривал колдун. — Иначе зачем призывать меня? Хочет взять мою жизнь — пусть берет. Только пусть Надю воскресит… Он должен, должен, должен…»
Зотов вдруг затормозил, да так резко, что все проснулись — и Стен, и Юл. Лена, наконец задремавшая, тоже вздрогнула и очнулась. А вот Наде не проснуться.
— В чем дело? — спросил Стен.
— Да я подумал, что перекусить неплохо. А там впереди, у дороги, кабачок. Заглянем?
Все тут же вспомнили, что с самого утра ничего не ели. Как выехали из лже-Беловодья, так и мотаются по дорогам, во рту ни крошки. Лена невольно облизнула губы.
— Жрать, в самом деле, охота, — высказал общее мнение Юл.
У дороги высился новенький, под старину, теремок с яркой вывеской кренделем. Вокруг тянулись запущенные поля, полосы кустарника, жидкий лесок. Да еще какие-то почерневшие сараи и склады.
Подле кабачка стоял «КамАЗ», других машин не было видно. Удобное место, от жилья далеко и от пригляда ментовского — тоже. Вечерком приезжают сюда бизнесмены попировать да решить свои дела. Сейчас, правда, час был еще для таких встреч ранний, и заведение пустовало.
Роман выбрался из машины и прочел вывеску. «У деда Севастьяна». Моргнул несколько раз. Вновь прочел. Все то же: «У деда Севастьяна». Ему стало нехорошо. Будто кто-то под ребра пихнул — и пребольно.
Алексей вынес на руках раненого Юла.
— Я сам могу идти! — гневно выкрикнул мальчишка. Рванулся из рук старшего брата и смело встал на больную ногу.
Баз не протестовал. Роман тоже. Знал, что рана с его помощью почти зажила и мальчишка больше играет раненого, чем немощен на самом деле.
— Роман, погоди! — окликнула колдуна Лена.
— В чем дело?
— Куртку сними.
Он только теперь заметил, что куртка вся в бурых пятнах. Сбросил. Переложил бумажник и серебряную флягу с водой в карманы джинсов. Впрочем, джинсы у него тоже были в пятнах засохшей крови.
«Пусть думают, что краска», — решил он беспечно.
Посетителей в кабачке было, мягко говоря, маловато. Краснолицый пожилой мужчина за дальним столиком яростно боролся с куском жареного мяса. И все. Больше никого. Даже офциантки не было в зале. Юл повис на стойке, изучая меню под стеклом.
— Жаркое возьмите, — посоветовал мужчина, оставив в покое мясо. Вытащил из-за пазухи пол-литровую бутылку водки, глотнул и закусил глазированным сырком. Одинокий посетитель был ростом с Романа, только в плечах куда шире. Так что пoллитровка ему эта была — ну что стакан кваса. Разве что глаза покраснели.
— Спасибо за совет, — ответил Роман. — Только мне кажется, вам это жаркое не по зубам оказалось.
— Зато было весело, — подмигнул собеседник, провел по редкому седому ежику ладонью и спрятал бутылку.
Наконец за стойкой объявилась немолодая брюнетка в черном платье с короткими рукавами и в белом передничке. Юл тут же заказал пиво и ухватил толстую стеклянную кружку двумя руками.
— Заплати за меня, — потребовал он у Романа, ухмыляясь.
Колдун отобрал у пацана кружку с пивом и заказал пять порций жаркого с гарниром и по апельсиновому соку каждому.
— Это дискриминация, — запротестовал Юл. — Зачем тебе пиво? Ты же всё равно его пить не можешь. Отравишься.
— И ты не можешь.
— Могу.
— Пей, — поддакнул Роман. — И ожерелье тебя задушит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
