— Ты права, — ответил он, покрывая поцелуями оставшиеся три пальца. — Пусть прошлое останется в прошлом. Важно только настоящее: здесь и сейчас. И то, что между нами.
— И что между нами? — дрожащим шепотом спросила она.
— О, Памела! — Даниэл рассмеялся. Его низкий, раскатистый, чувственный смех заставил ее вздрогнуть. — Ты знаешь. Ты всегда это знала. Просто раньше ты пыталась убежать от этого. Слишком боялась признаться себе в своих чувствах, в своей страсти.
Сказав это, он повернул ее руку ладонью вверх, наклонил голову и поцеловал ладошку. С ее губ слетел сладкий стон. О да, она хотела его любви!
Она видела, как его губы медленно приближаются к ее губам. В полуночной синеве его глаз теперь пылал адский, испепеляющий огонь желания.
Она медленно подняла руку и неуверенными, дрожащими пальцами прикоснулась к его щеке. Ее глаза затягивал туман, веки невольно прикрывались.
— Я никуда больше не убегаю, — прошептала она. — Я хорошо знаю, чего хочу.
8
— Тогда скажи, скажи, чего ты хочешь, моя Памела? — хрипло прошептал он, наклонившись к ее уху, нежно касаясь волос.
Она только вздрогнула и медленно повела плечами, с трудом осознавая, что должна что-то ответить.
— Скажи, — настойчиво продолжал он. — Обещаю исполнить любое твое желание. Если только это в моих силах…
О чем он говорит? Страсть пульсирует в ее теле, не давая ни о чем другом думать. О чем он говорит?
— О, Даниэл, — горячим шепотом пробормотала она. — Ты единственный мужчина, который может дать мне то, чего я хочу.
— Тогда скажи. Вырази это словами. Я хочу услышать… Что, нет? — спросил он, заметив, что она бессильно покачала головой. — Может, тогда я помогу тебе? Ты этого хочешь?
Его губы прикосновением ветерка скользнули по ее лбу, отметая в сторону шелковистую бахрому волос.
— Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя… сюда? Или… сюда?
Его губы коснулись ее полузакрытых век, на миг прижались к щеке. Она застыла, с трудом сдерживая сладкие судороги, пронзившие ее тело. Она теряла голову, переставала понимать смысл слов. Язык онемел от блаженства.
— Да? Ты этого хочешь? И ты хочешь, чтобы я прикоснулся к твоему лицу?
Длинные, сильные пальцы обхватили ее подбородок, и она инстинктивно откинула голову назад, подставляя его ласкам шею. Он провел пальцами по ее шее, потом опустился ниже, коснулся груди и, нащупав большими пальцами возбужденные соски, стал поглаживать их.
С губ Памелы слетел стон — долгий, требовательный, восторженный. Она хотела, чтобы он знал, что она чувствует, что он заставляет ее переживать. Она готова была отдать себя ему, отдаться во власть его мужской силе. Поцелуев и ласк ей уже было мало. Она жаждала испытать силу его страсти во всей ее полноте. Желание пронизывало каждую клеточку ее тела, заставляя его извиваться от нетерпения.
— Даниэл! — вскрикнула она, не в силах больше ждать.
— Скажи, скажи, Памела. Скажи, чего ты хочешь. Скажи, что я должен сделать, чтобы удовлетворить твое желание.
Его тело пылало в огне, дыхание было тяжелым и прерывистым.
— Я хочу… хочу…
— Скажи, ну же… — дрожащим голосом прошептал он ей на ухо. — Ради бога, скажи, наконец…
— Я хочу тебя.
Обратного пути у нее уже не было. Она прижалась к нему, расслабилась и почувствовала облегчение. Наконец она смогла признаться, смогла выразить чувства, кипящие в ее теле словно расплавленная лава внутри вулкана, готовая в любой момент вырваться наружу.
Он подхватил ее за талию, поднял и, словно в танце, раскачивая из стороны в сторону, понес к постели.
— Если бы ты знала, как я хотел этого, — пробормотал он, покрывая мелкими поцелуями ее лицо. — Как я мечтал снова держать тебя в своих руках, снова познать твою страсть и нежность. О, Памела…
Он стал осторожно опускать ее на пол, и она, скользнув вдоль его горячего тела, встала на ноги.
— Ты должна узнать, что ты делаешь со мной. Ты должна это почувствовать.
— Я знаю… знаю, — тихонько рассмеявшись, сказала она. — Как я могу не знать этого, если… — Она покачнулась и, чтобы удержаться на ногах, сделала шаг назад. — Ой!
Что-то за ее спиной упало на пол, послышался звон стекла.
— Что это? Это сделала я? О боже!
— Ничего страшного. — Даниэл слегка потряс ее за плечи, пытаясь снова привлечь ее внимание к себе. — Что бы там ни было, сейчас это не важно.
— Нет, Даниэл, ведь я разбила что-то! Я так не могу..;
Она вывернулась из его рук, быстро опустилась на колени и стала шарить рукой под кроватью.
— Оставь это, Памела.
— Кажется, это рамка. Стекло разбилось, но рамка уцелела.
Она извлекла из-под кровати фотографию в рамке и, взглянув на нее, вдруг побледнела.
Стоя за ее спиной, Даниэл застыл, а затем выругался сквозь стиснутые зубы.
— Даниэл… — Памела продолжала смотреть на фотографию.
— Дай ее мне!
Он выхватил из ее рук фотографию и со всей силы швырнул в противоположную стену. Рамка ударилась о стену и, расколовшись, упала на пол.
— Даниэл, зачем?..
Продолжая сидеть на полу, Памела медленно повернулась к нему. Ее зеленые глаза требовали объяснения.
— Кто это?
Но она уже знала ответ. И если у нее еще оставались сомнения, то одного взгляда на лицо Даниэла было достаточно, чтобы рассеять их.
Он побледнел, вокруг рта появились жесткие, напряженные линии, которые делали его старше своих лет. Его глаза стали непроницаемыми и холодными, как будто на них надвинулись невидимые заслонки, за которыми попрятались все его чувства. Чувствительный изгиб губ превратился в тонкую полоску. Все эмоции, как проявление человеческой слабости, были снова под жестким контролем.
— Памела, я говорил тебе, оставь это! Это не важно, не важно!
Он протянул к ней руку и хотел помочь встать, но она резко оттолкнула ее, как будто боялась, что его прикосновение обожжет ее.
— Не важно! — выкрикнула она голосом, сорвавшимся на визг зверька, угодившего в пасть ловушки. — Не важно! Если я правильно догадалась, чей это портрет, то для меня это важно. Очень важно. Поверь.
— Памела… — Глубокий грудной голос теперь изменился и звучал как предупреждение. — Не спрашивай.
Но она не сможет не спросить. Она должна спросить, даже если знает ответ. И разве его тон не подтверждает ее догадки?
— Даниэл…
Опираясь на кровать, она стала медленно подниматься на ноги, слегка покачиваясь от слабости, как будто была не уверена, что ватные ноги смогут выдержать ее.
— Скажи правду: женщина на фотографии… она…
— Да, — оборвал он. Его глаза потемнели, как будто на них легла тень. — Да, это Люси. Моя жена… Вот уже два месяца как бывшая…
